Именно страх заставил его очнуться. Он попытался сесть, хотя боль была такой, что он едва не потерял сознание во второй раз. В плече со скрежетом терлись друг о друга раздробленные кости, а правая рука бессильно повисла.
Кольцо остановило кровотечение, и угроза смерти миновала, но долго ли он проживет после того, как вернется шалафи?
– Даламар! – снова раздался знакомый голос. – Это я, Карамон!
Даламар всхлипнул с облегчением и, подняв голову – что потребовало неимоверных усилий с его стороны, – посмотрел в сторону Врат. Глаза драконьих голов сияли значительно ярче, и темному эльфу показалось, будто волны света пробегают теперь по их шеям. Черный мрак внутри Врат определенно шевелился, волновался, как море в шторм, и Даламару показалось, что он ощущает на своих щеках дуновение горячего ветра, хотя, вполне возможно, его просто знобило.
В темном углу в другом конце комнаты послышался шорох, и новый страх овладел Даламаром. Нет, не может быть, чтобы Китиара осталась жива после такого удара!
Скрипя зубами от боли, Даламар посмотрел в ту сторону. Он видел распростертое на полу тело, видел, что оно лежит неподвижно и только слегка дымится, чувствовал запах горелой плоти. Но этот звук...
Даламар устало закрыл глаза. В голове его закружилась черная пустота, готовая снова швырнуть его в омут беспамятства. Нет, еще не время отдыхать!
Превозмогая боль, он открыл глаза, тупо удивляясь, почему Карамон не идет. Он же ясно слышал, как гигант звал его по имени! Ему потребовалось несколько минут, чтобы вспомнить о хранителях Башни и сообразить, что они не позволяют Карамону пройти.
– Стражи Башни! – начал Даламар, сосредоточив все свои силы на заклинании, которое должно было подчинить ему страшных хранителей и дать Карамону возможность подняться в лабораторию. – Слушайте меня и повинуйтесь...
За спиной Даламара драконьи головы вспыхнули еще ярче, а перед ним, в темном углу, обожженная рука медленно протянулась к пропитавшемуся кровью поясу и в предсмертном усилии стиснула рукоять кинжала.
– Карамон, – негромко позвал Танис, глядя на уставившиеся на него из темноты глаза. – Мы могли бы уйти. Давай поднимемся обратно, может быть, мы найдем другой путь...
– Его нет, – упрямо ответил гигант. – И я никуда не уйду.
– Но, Карамон, ты же не можешь сражаться с этим бестелесным духом!...
Вместо ответа Карамон снова закричал:
– Даламар! Даламар!!! Это Карамон Маджере и Танис Полуэльф! Мы...
Пылающие холодным огнем глаза внезапно погасли, словно их и не было.
– Стражи ушли! – воскликнул Карамон и начал торопливо спускаться по еле видимым в темноте ступеням. Танис едва успел схватить его за плечо.
– Это ловушка! Простая уловка...
Но Карамон отмахнулся от него.
– Нет, – сказал он. – Хранителей Башни можно почувствовать, даже если они невидимы. Я больше ничего не чувствую, а ты?
– Я как будто что-то... – неуверенно пробормотал Танис.
– Но это не они, – убежденно продолжил Карамон. – И нас это не касается.
И он почти бегом понесся вниз по спиральной крутой лестнице.
Дверь на нижней площадке была распахнута, и Карамон ненадолго задержался перед ней, с осторожностью заглянув в коридор, ведший в главную часть здания.
Внутри было так темно, словно свет еще не был создан богами. Не горел ни один факел, ни одно окно не пропускало сюда тусклый свет дня. Танис внезапно представил себе, как он вступает в этот мрак и исчезает навсегда, проваливаясь на самое дно океана зла, пропитавшего, казалось, даже камни, из которых некогда выстроили свою Башню маги. Карамона Танис почти не видел, зато вдруг услышал частое дыхание гиганта и почувствовал, как напряглось его тело.
– Что там такое? – спросил он.
– Ничего, просто глубокая шахта до самого первого этажа. В середине Башни есть пустое пространство. Спиральные ступени идут вдоль стены по ее периметру, а двери лабораторий выходят на лестницу. Если я правильно помню, то мы сейчас стоим на узкой площадке на самом верху...в таком случае лаборатория, которую мы ищем, двумя пролетами ниже... – Голос Карамона дрогнул. – Мы теряем время, нам пора идти. Рейстлин приближается, я чувствую...
Нащупав в темноте руку Таниса, Карамон заговорил гораздо спокойнее.
– Идем, – сказал он. – Только держись поближе к стене. Эта лестница приведет нас туда, куда мы стремимся.
– Один неверный шаг в этой проклятой тьме, – проворчал Танис, – и нам будет уже все равно, что там станет делать твой братец!
Карамон не ответил, и полуэльф понял – его слова пропали зря. В темноте он не видел ни зги, однако хорошо представлял себе решительное лицо Карамона.
Гигант пошевелился и нащупал ногой первую ступеньку. Танис, прижимаясь к стене, приготовился последовать за ним.
И тут в темноте загорелись уже знакомые ему глаза.
Полуэльф невольно потянулся к рукоятке меча, но тут же устыдился своего жеста – настолько неуместным и, главное, бесполезным он ему показался. Призрак никак не отреагировал; его глаза продолжали разглядывать пришельцев с ледяным спокойствием.
– Идите, – произнес нечеловеческий голос. – Сюда.
В темноте возникла полупрозрачная рука, указывающая путь.
– Мы ничего не видим! – прокричал Танис.
В руке призрака вспыхнул неяркий свет, похожий на болотный огонек, и полуэльф вздрогнул. Он, пожалуй, предпочел бы полный мрак обществу такого провожатого, но возражать не стал, тем более что Карамон уже несся во всю прыть по протяженному лестничному пролету.
Внизу, на площадке, призрачная рука и глаза остановились перед открытой дверью, ведущей в какую-то комнату. В комнате что-то ярко светилось, и лучи света проникали даже на площадку. Танис удивился, как это он не заметил их раньше. Карамон тем временем ринулся внутрь, и полуэльф поспешил за ним, не забыв с силой захлопнуть за собой дверь, чтобы страшным глазам не вздумалось последовать за ними.
Очутившись в комнате, Танис остановился и стал оглядываться по сторонам.
Внезапно он понял, что находится в лаборатории Рейстлина. Они дошли!
Подумав об этом, полуэльф устало прислонился спиной к двери, глядя, как Карамон опускается на колени рядом с неподвижной темной фигурой, плавающей в луже еще не успевшей свернуться крови.
«Даламар», – равнодушно подумал Танис, рассмотрев черную накидку. Странная апатия охватила его, и полуэльф не мог ни действовать, ни говорить.
Зло с наружной стороны двери, безусловно, было злом, но теперь оно казалось Танису каким-то умиротворенным, пыльным, древним, как сам мир. Зло, которое он почувствовал, едва переступив порог лаборатории, было другим – живым, дерзким, агрессивным; оно дышало, вздрагивало, пульсировало. От темно-синих колдовских книг на полках веяло на Таниса ледяным холодом, а от книг в новеньких черных переплетах с вытесненной на корешке серебряной руной Песочных Часов исходил обжигающий сухой жар. Полуэльф с трудом оторвал взгляд от полок и увидел, что из большой стеклянной колбы уставились на него полные страдания глаза. В затхлом воздухе витали запахи специй, каких-то порошков, сушеных грибов и розового масла, а из ближайшего угла так пахло горелым мясом, что Танис чуть не поперхнулся.
Но не это было главным в комнате. Свет, который они заметили еще снаружи, исходил из дальнего угла лаборатории и был прекрасен, как не что иное, когда-либо виденное человеческим глазом. И все же этот свет наполнил душу благоговейным страхом, напомнив ему о столкновении с Властительницей Тьмы.
Словно кролик, загипнотизированный змеей, полуэльф уставился в угол. Волшебный свет представлялся ему удивительной смесью всех цветов и оттенков, сплавленных воедино в раскаленном горниле Врат и в то же время постоянно меняющихся, плавно текущих, бурлящих и вскипающих. Лишь потом, когда его глаза приспособились к неистовому великолепию красок, Танис сумел разобрать пять драконьих голов на длинных шеях, каждая из которых имела свой спектр лучей.
«Вот они – Врата!» – понял Танис, разглядев золотое основание, из которого вырастали изящно изогнутые драконьи шеи, окаймлявшие овальную черную пустоту в середине. Зубастые пасти были открыты в немом вопле, глаза сияли, словно раскаленные звезды.