Только благодаря Коровину личный состав лагеря ел три раза в день, мылся в бане, менял белье в положенные сроки и вообще, чувствовал себя как у Христа за пазухой. Борода еще умудрялся находить для спецконтингента удачные наряды на работу в городе. Что тоже давало немалую прибавку к рациону.

Утвердившись за прилавком в своей каптерке, старшина немного помолчал, а потом спокойно поинтересовался:

— Месяц, значит, влепили?

Ваня молча кивнул.

— Но ничего, парень, считай тебе обошлось. Значит так… — Борода кивнул сам себе и молча скрылся в подсобке.

А через пару минут появился и начал выкладывать на прилавок вещи.

— А нечего голодранцем в часть являться. Вот шинелька, почти новая, конец сентября, чай на дворе, скоро сгодится. Сапоги, значит… твои уже каши давно просят. Бельишко, портянки, полотенце… ремень вот, кожаный, довоенный еще… Так, что еще… форма, пилотка… а твою рвань — сымай…

Закончив с сортировкой вещей, он строго прикрикнул на Ваню:

— Сымай, говорю.

Ваня быстро переоделся, но немного замешкался со скаткой шинели.

Старшина неодобрительно покрутил бородой, сделал все сам, бурча себе под нос, о безрукой молодежи, а потом выложил на прилавок продолговатую кожаную коробочку, наручные часы на плетеном кожаном ремешке и складной нож.

— А это твое…

Ваня глянул и чуть не ахнул.

Все эти вещи, отличную немецкую бритву, швейцарские часы «Zenit» и удобный складень, Ваня затрофеил во время последнего выхода из окружения. Это была далеко не вся добыча, но каким образом даже они дошли до спецлагеря, Ваня представить себе не мог.

— С тобой как вещественные доказательства пришло, — пояснил старшина. — С тобой и уйдет. Как и положено. А это от меня лично…

Он таким же движением как Фима раньше, достал из-за спины увесистый нож в кожаных ножнах.

— Златоустовский! Пригодится! Но пока не показывай, в сидор спрячь, — Борода подмигнул, выскочил из-за прилавка и принялся оправлять форму на Ване.

Через пару минут в пожелтевшем, треснутом зеркале в углу каптерки отразился справный солдат явно не первого и даже не второго года службы в ладно сидящем, подогнанном обмундировании.

— Вот! — довольно выразился Борода, быстро обнял Ивана и подтолкнул его к двери. — Все, иди к КПП, там уже тебя ждут. — И в спину тихо сказал. — Все у тебя получится, Ванька, все. Я знаю…

Возле КП уже мялись четверо солдат, тоже получивших сегодня разные сроки штрафной роты. Выглядели они не так справно, что не добавило приязни к Ивану в их взглядах.

Ваня про себя улыбнулся, поняв, что Борода выделил именно его и стал ждать.

Ждать пришлось недолго, появился пожилой старший лейтенант, с ППД* на ремне через плечо и жестко скомандовал:

— В машину!

А уже через минуту Ваня трясся в нещадно скрипевшем на каждой ямке кузове полуторки**

* 7,62-мм пистолеты-пулемёты образцов 1934, 1934/38 и 1940 годов системы Дегтярёва (индекс ГАУ — 56-А-133) — различные модификации пистолета-пулемёта (ПП), разработанного советским оружейником Василием Дегтярёвым в начале 1930-х годов.

* ГАЗ-АА («полуторка») — советский среднетоннажный грузовой автомобиль Нижегородского (в 1932 году), позже Горьковского автозавода, грузоподъёмностью 1,5 т.

Ехали долго, больше двух часов, впрочем, но вряд ли уехали далеко от города, потому что полуторка большую часть дороги тащилась как черепаха. Наконец, уже в сумерках, грузовичок остановился и прозвучала команда: к машине.

Куда приехали Иван не понял, но разглядел длинное обшарпанное здание непонятного назначения. Возможно коровник или птичник. Опять же, запах напоминал, что здесь недавно квартировала скотина.

К старшему лейтенанту стремглав подскочил маленький кривоногий солдатик и скороговоркой, жутко коверкая слова отрапортовал.

— Товарища старшая литенанта, личная состава приступила к отдыхам, савсэма спит, диневальный по роты красноармееца Аллахвердиева Мамеда!!!

Старлей устало козырнул и тихо приказал.

— Покорми людей и уложи спать, Аллахвердиев… — потом повернулся к прибывшим, обвел их пристальным, недобрым взглядом и обронил: — Все завтра, а сейчас без глупостей. Понятно?

Все дружно кивнули, потому что по выражению лица старшего лейтенанта было совершенно ясно, что глупости обойдутся очень дорого.

Дневальный дождался пока старший лейтенант ушел и тыкнул себя в грудь:

— Я диневальный! Аллахвердиев Мамед!!! Понял? Совсем понял? Идем, кушить будешь…

Привел к полевой кухне, быстро на нее вскарабкался, открыл крышку, вооружился длинным черпаком и скомандовал:

— Подхади па адин! Па адин, сказал!

И навалил каждому по полной крышке котелка жидковатой пшенной каши. Еще теплой и аппетитно пахнущей говяжьей тушенкой.

У двух прибывших посуды не оказалось, но Аллахвердиев сбегал и притащил им один на двоих котелок. А еще по твердому как камень, слегка плесневелому ржаному сухарю каждому прибывшему.

Ваня немного удивился, в голове не хотело укладываться, что штрафников так хорошо кормят. В спецлагере он тоже особо не голодал, но там дело ограничивалось пустой кашей и супчиком на основе той же каши или жиденьким варевом из гниловатой картошки.

Впрочем, отказываться он не собирался и принялся усиленно работать ложкой.

— Куший, куший! — покровительственно вещал дневальный, не слезая с кухни. — Кормит хорошо, командира хароший, служба хароший, все хароший! Оружия скора давать! Скора пойдема фашиста сектым! Алгзыны сич сектым! Люди еще придут и пойдема! Очень скоро!

— Чтоб у тебя прыщ на языке выскочил, нерусь ебучая… — тихо и злобно буркнул сосед Вани, длинный нескладный мужик лет сорока, со злым, побитым оспой лицом.

Остальные промолчали, но было вполне очевидно, что оптимизма Аллахвердиева они тоже не разделяют.

Иван никак не реагировал. Для него постоянный вводные в судьбе стали вполне привычным делом. Удивляться или радоваться никакого смысла он не видел, так как прекрасно понимал, чем может закончится любая атака. Когда ты один, ты имеешь больше возможностей для маневра, а в составе подразделения маневра нет никакого. Куда сказали — туда и бежишь. И похрен что по тебе лупят из пулеметов, а на голову падают пачками мины. А если командир долбоеб, то вообще пиши пропало. А если даже не долбоеб, то среди вышестоящего начальства долбоеб обязательно найдется. Так что все очень плохо и даже хуже.

Честно говоря, он уже подготавливал себя к очередному возрождению с самого начала. И уже прекрасно понимал, что спешить к своим на этот раз не будет.

Впрочем, где-то глубоко все еще таилась надежда на более счастливый исход. Потому что умирать оказалось очень страшно и больно. Даже понимая, что умереть окончательно не получится.

После ужина дневальный отвел из в здание, подсветил керосиновым фонарем и ткнул рукой на кучи прелой соломы.

— Здесь спать! Утром будить…

И ушел.

Иван попытался разглядеть в темноте остальной личный состав роты, храпевший где-то рядом, не разглядел, постелил шинель на сено, стащил с себя сапоги, подложил под голову вещмешок и моментально заснул. Проблем со сном он уже давно не испытывал, особенно после ночевок в болоте.

Снилась Ване военфельдшер Курицына и военврач второго ранга Елистратова, которые, голышом купались в пруду и периодически призывно манили Ваню, принимая соблазнительные позы. Но никакого сексуального возбуждения Иван не чувствовал, совсем наоборот, ему было дико жалко, что они так и сгинули в окружении. Впрочем, того, что Ваня не успел их поиметь, тоже было жалко, но не так сильно.

А потом Ваню разбудил пронзительный вопль Аллахвердиева.

— Подъема!!! Вставай, сказала!!! — надсаживался дневальный. Судя по удаляющемуся и приближающемуся голосу неугомонный Мамед носился взад-вперед по импровизированной казарме.

А потом стало слышно и остальной личный состав.