Право, отражая и выражая существующие в данном обществе имущественные отношения, как и государство, призвано охранять, защищать, укреплять их. Но право не только закрепляет существующие в данном обществе экономические, политические и иные общественные отношения, выгодные господствующему классу. Оно способствует также их дальнейшему развитию в интересах господствующего класса.

Иногда право целиком отождествляют с идеологическими отношениями. Но правовые, юридические, отношения не сводятся к идеологическим отношениям, к переживаниям психического порядка, как думают идеалисты, сторонники психологической школы права. Правовые отношения не тождественны с идеологическими отношениями, подобно тому, например, как и политика, будучи сознательным выражением реальных отношений между классами, также не сводится и не может быть целиком сведена к идеологическим отношениям. Право выражает реальные общественные отношения, отношения собственности. Маркс в «Предисловии к «К критике политической экономии»» писал: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением этого — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались». (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т, 1, 1948, стр. 322). Отсюда, конечно, нельзя делать заключение о том, что правовые отношения тождественны с производственными; нет, правовые отношения есть отражение производственных отношений в законах, правовых нормах, в государственных актах.

Право во всех антагонистических обществах выражает и закрепляет отношения господства и подчинения, закрепляет и выражает диктатуру определенного класса, его руководящую роль в обществе. На защите, на страже норм права стоит реальная сила государства со всем его аппаратом принуждения, аппаратом, имеющим# материальные атрибуты.

Буржуазные социологи и правоведы извращают действительное существо и назначение права. Одни из них пытаются представить право как нечто сверхъестественное, дарованное «свыше», подобно заповедям Моисея, продиктованным, по библейской легенде, богом на горе Синае; другие выводят нормы права из свободного, ничем не обусловленного творчества законодателей; третьи видят источник и сущность права в этических или психологических переживаниях, эмоциях; четвертая группа буржуазных социологов и юристов видит источник и сущность права в «природе человека», объявляя исторически определенные, буржуазные формы права естественными, сверхисторическими, вечными и надклассовыми.

По сути дела между взглядами всех этих групп буржуазных социологов и правоведов на право нет принципиальной разницы. Все они извращают, скрывают и затушевывают действительную социальную природу права, его материальные, экономические корни, его классовую сущность. Это превратное, извращенное учение буржуазных социологов и юристов о праве есть результат сознательной фальсификации, преследующей определенную политическую цель: классовые интересы, выраженные в буржуазном праве, представить как всеобщие.

Извращенное представление о праве, ставящее все наголову, навязывается буржуазным социологам, правоведам, юристам классовыми интересами буржуазии, идеологами которой они являются. Классовый интерес определяет их точку зрения на общественные явления. Известную роль в этом превратном изображении сущности права буржуазными социологами и правоведами играет и то обстоятельство, что, например, сама действительность буржуазного общества, его общественные отношения выступают в извращенной, фетишизированной форме. Юристы, правоведы в своей профессии привыкли иметь дело с нормами права как с самостоятельными сущностями, развивающимися будто бы сами из себя, якобы не зависящими от экономических отношений и даже определяющими эти отношения. Классовый интерес буржуазии закрепляет это превратное, извращенное представление буржуазных ученых и юристов оправе.

Законодательные акты выступают как выражение воли государства. Буржуазные социологи и юристы рассматривают волю государства как нечто самостоятельное, как выражение «правовой идеи». В действительности содержание «воли государства», как и характер правовых идей, определяется господствующими экономическими отношениями, классовыми интересами экономически и политически господствующего класса. «...Государственная воля,— пишет Энгельс,— определяется, в общем и целом, изменяющимися потребностями гражданского общества, господством того или другого класса, а в последнем счете — развитием производительных сил и отношений обмена». (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, 1948, стр. 375).

Право никогда не может быть выше экономических отношений, которые оно отражает и защищает. Каков способ производства, каковы господствующие производственные отношения в данном обществе, таково и право, правовые взгляды и правовые учреждения этого общества.

Социалистическое общество имеет свое, социалистическое право, в корне противоположное буржуазному праву. Буржуазное право выражает факт экономического и политического господства буржуазии, ее волю, ее интересы. Советское социалистическое право выражает руководящую роль рабочего классу в советском обществе и государстве, интересы и волю всего советского народа.

Любое общественное явление мы можем научно понять лишь тогда, когда рассматриваем его в процессе возникновения, изменения, развития, когда мы знаем, какие именно причины вызвали его к жизни. Чтобы понять сущность государства и права, надо выяснить, как и при каких условиях, в силу каких причин они возникли.

При первобытно-общинном строе еще не было государства. Во главе рода, племени или союза племен стояли избранные всем населением люди, выполнявшие определенные общественные функции: организацию совместных работ, надзор за водоемами, особенно в жарких странах, улаживание межродовых и межплеменных споров, наблюдение за поддержанием обычаев, религиозных обрядов, защиту членов своего рода от иноплеменников и т. д. Никакими особыми средствами принуждения, независимыми от родовой общины, племени, эти органы общественной власти не располагали. Их власть имела, прежде всего, моральную силу.

Лишь с расслоением общества на непримиримо враждебные классы появилось государство. Как происходил процесс распада первобытного общества, как возникла новая общественная надстройка — государство, показал Энгельс в своей работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» на трех исторических примерах: древних греков, римлян и германцев.

Греки гомеровского периода еще объединялись по родам, фратриям и племенам, племена объединялись в народности. Их самоуправление выглядело так: существовал постоянный орган общественной власти — совет (bule); первоначально он состоял из родовых старейшин, а с увеличением их числа — из особо избранных представителей народа.

Верховная власть принадлежала народному собранию (agora). Оно собиралось советом для решения всех важных общественных вопросов. Все присутствовавшие на таких собраниях мужчины могли высказывать свое мнение, защищать, возражать. Решения принимались поднятием рук.

Существовал избранный народным собранием или утвержденный Советом военачальник (basileus), предводитель.

Против воли народа ни совет, ни военачальник не могли ничего предпринять, так как у них не было другой силы, кроме вооруженного народа. Каждый взрослый мужчина был вооружен. Таким образом, верховная власть принадлежала вооруженному народу, «военной демократии», как ее именовал Энгельс.

Эта первобытная «военная демократия» с течением времени оказалась подорванной изнутри ростом имущественного неравенства, разделением общества на противоположные классы — богатых и бедных, рабовладельцев и рабов.