— Если ты преда… — начала Маленет, но её слова потерялись в раздавшемся оглушительном скрежете, когда каменные тернии сжались сильнее, обернув их всех в клетку из шипованных ветвей.

Маленет вскрикнула, когда шипы вонзились в неё, и снова попыталась оторвать ладонь — тщетно.

Десятки крошащихся клыков врезались в неё, и когда мир потемнел, талисман на её шее заговорил, и голос его был полон насмешки.

Ты даже умереть элегантно не можешь.

— Канавная девка! — взревел Готрек.

Вокруг Маленет была кромешная тьма, но рёв Готрека мог означать только одно — она ещё жива. У неё были смешанные эмоции по этому поводу.

— Я Ведьмин Клинок, — пробормотала Маленет, пытаясь сесть. Она была плотно зажата, руки уже онемели без притока крови. Альвийка прокляла себя за то, что не прикончила жрицу.

— Айе, — ответил Готрек голосом до отвращения бодрым. — Канавная девка. Вынь голову из собственной задницы. Посмотри на это.

Кто-то двинулся к ней, за чем последовал грохот отодвигающихся камней. Когда её лицо оказалось открыто, она увидела небеса, кружащиеся над головой. Исчезли странные чёрные звёзды, их сменили обычные сверкающие созвездия. Однако они были туманными и блеклыми, как если бы она смотрела на них сквозь кисею.

Шея Маленет закостенела, но она всё же нашла в себе силы повернуть голову, чтобы посмотреть, кто её освободил. Это был Трахос, звёздный свет мерцал на металлической поверхности его потрёпанной личины шлема.

— Жрица сказала правду, — произнёс он.

— Это Морбиум, — сказала жрица. Маленет не могла её видеть, но узнала напряжённый, яростный голос, доносившийся откуда-то из тьмы впереди. — Душа выдающаяся. Последний бастион Могильной стражи и королевской семьи князя Воланта, девятнадцатого наследника Соболиного трона и Рассветного князя Незыблемой крепости.

Трахос сдвинул ещё несколько камней и Маленет. наконец, смогла выбраться из-под завала и встать, хлопая по рукам и ногам, чтобы восстановить кровообращение в конечностях. Камни были остатками храма. Его тернистые конечности были расколоты, как и клетки, чьё мёртвое наполнение теперь неподвижно лежало на земле.

Она огляделась вокруг. Они находились на разрушенной набережной, но эта набережная тянулась над самым странным из морей, что когда-либо приходилось видеть Маленет. Его высокие волны были неподвижны, словно выкованные из железа. Мгновение она разглядывала причудливое зрелище, задаваясь вопросом, а не замёрзла ли вода, но, хотя воздух и был холодным, было сомнительно, что этого хватило бы, чтобы заморозить целый океан. Волны словно замерли в мгновении, как будто море было создано в качестве декораций театральной сцены.

Пирсы, построенные из тех же раздробленных костей, что и всё остальное, выступали из застывшего прибоя. Размеры места шокировали. Маленет не видела ничего столь же грандиозного с самого Молотохолла. Позади неё набережная выводила к железной дороге, или же какому-то мосту, который вёл через море, исчезая в тенях.

— Я не видел подобного мастерства с тех пор как покинул Залы очага Караз-а-Карака, — пробормотал Готрек, глядя на крошащиеся огромные опоры. Он казался почти впечатлённым. — Кто это построил? — спросил он, пар от дыхания обвивал его бледной пеленой.

Жрица всё ещё выбиралась из разрушенного храма, пытаясь выбить пыль из своих одеяний, слишком ошеломлённая, чтобы понять, что к ней обращаются. Маленет заметила, что, двигаясь, девушка произносила слова — скорей всего, цифры, как будто что-то подсчитывала.

Готрек повторил свой вопрос ещё более напыщенным тоном, и жрица подняла взгляд.

— Рассветный князь, — ответила она. — Первый Рассветный князь, на заре Аметистовых княжеств.

Готрек нагнулся и поднял кусок изуродованных конструкций. Даже сломанный, он был красив — изящно вырезанная кость, инкрустированная полосками серебра, на которых были изображены черепа и крылья насекомых. — Неплохо для кучки докучающих призракам.

— Мы не докучаем нашим умершим, — жрица посмотрела на свою косу, по-прежнему заправленную за пояс Готрека, её глаза казались тлеющими угольями. Лицо девушки раскраснелось от гнева и Маленет видела, что той стоит большого труда удерживаться от попытки атаковать дуардина. — Мы присматриваем за ними, так же, как они присматривают за нами. Мы чтим наших предков.

Маленет кивнула на разбросанные вокруг трупы из сломанных клеток.

— Это так вы их почитаете?

Женщина усмехнулась.

— Они были протравленными. Я вычистила их разумы и повернула против им подобных. Здесь нет ничего, что стоило бы почитать.

— Ты ведьма? — Готрек выглядел так, словно съел что-то мерзкое.

— Я Лхосия, верховная жрица Савана. Духовный советник Рассветного князя, — она кивнула на косу за готрековым поясом. — Вся сила, что есть у меня, связана с предками.

— Для меня это то же самое, что призрачный проповедник, — буркнул Готрек, восстанавливая свой хохол.

Маленет выбралась из разрушенного храма и подошла к Лхосии и Готреку.

— Этот Рассветный князь, которому ты служишь. Нам сказали, что он может отвести Готрека к Нагашу.

Жрица нахмурилась.

— Зачем тебе искать некроманта? Большинство всеми силами стараются избегать его взгляда.

При упоминании Нагаша Готрек помрачнел лицом.

— Боги должны мне погибель. И меня не волнует, кто отдаст мне обещанное, костная голова или швырятель молний, — он взмахнул секирой, заставив вспыхнуть жаровню на её навершии. — В любом случае, эта штука окажется в башке бога.

Лхосия недоверчиво рассмеялась.

— Ты воюешь с богами?

— Мы все, девчонка. Я просто сражаюсь с ними лично.

— Некромант тебе что-то обещал? — Лхосия с недоумением воззрилась на Маленет.

Альвийка пожала плечами.

Борода Готрека встопорщилась. Он потопал по металлическим обломкам, бормоча себе под нос на архаичном языке дуардинов.

— Я не знаю, кто обещал мне больше, но я знаю, что меня обокрали, — отрезал он. — Нагаш знает, что он мой должник. Он вспомнит меня.

В голосе Истребителя сквозило лёгкое отчаяние. Впрочем, Маленет показалось, что Готрек был движим скорее яростью, чем фактами. Сколько он мог вспомнить? Он искал Нагаша ради мести или из-за того, что просто не знал, что ещё делать? Может, он всего лишь искал хоть кого-то, кто мог знать, кем он был? С самой встречи Маленет чувствовала, что Готрек и сам не понимает толком, почему всё ещё жив. Он был как собака, которую пнули, дали понюхать крови и приготовили к охоте, а затем бросили в клетку.

Когда Готрек начал кружить вокруг руин, размахивая секирой и ругаясь, руна в его груди начала разгораться.

— Ну, ты можешь отвести нас к этому твоему князю? — потребовал он.

— Да, — ответила Лхосия. — Я так и так должна связаться с ним. Он послал меня проверить, что границы княжества на замке, а они разорваны в клочья. И если протравленные прорвали Железную пелену, то они могут быть где угодно.

— Что это за место? — спросил Трахос. Как обычно он, казалось, на пару шагов отставал от разговора, поглощённый какими-то мыслями, трещавшими вокруг его шлема. Он отстегнул одно из своих устройств от пояса и указал его зубчатыми эллипсами на строение. — Если конкретней, почему вы привели нас именно сюда? — он обвёл рукой поваленные здания и разбитые улицы.

— Это мой дом, — ответила Лхосия. — Это место мне легче всего было вызвать в памяти. Кроме того, прежде чем делать что-либо, сперва я должна предупредить свою семью, что Железная пелена прорвана. Морбиум был открыт. Я должна убедиться, что наши Непогребённые в безопасности.

— Это порт, — заметил Готрек.

— Некоторые из твоих сородичей-дуардинов держали здесь эфирные корабли, прежде чем княжества пали. Они называли себя харадронцы. Раньше они отправляли сюда руду. Мои предки слили её с костью, чтобы построить эти храмы.

— Здесь были гномы? — нахмурился Готрек, с подозрительным выражением осматривая развалины.