На потолке замерцал свет и ударил её по глазам. Сперва она подумала, что это очередной пролом, но затем поняла, что то был светильник Трахоса, сияющий под водой и отбрасывающий блики на арочный потолок

— Готрек! — снова прокричала она, понимая, впрочем, что её призывы тщетны. Если бы Истребитель решил пройти через дождь, то его бы посекло костяными «дождинками» с тем же успехом, что и любого другого.

По туннелю разнеслось шлёпанье босых ног по воде и, обернувшись, она заметила вырисовывающуюся во тьме сгорбленную фигуру. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы узнать искривлённое тело пожирателя плоти.

Выругавшись, она отшатнулась от Трахоса и выхватила свои клинки, приготовившись встретить новых гулей, что с безумным голодным шипением вырвались из тьмы. Их гнойно-жёлтые глаза вспыхивали в отблесках от светильника грозорождённого вечного.

Она могла разглядеть Трахоса, смотревшего на неё из-под воды, его движения становились всё слабее.

— И что мне делать? — поинтересовалась она, отступая от Трахоса ещё на пару шагов, пока в туннель вливались новые трупоеды и, расплёскивая зловонную жижу, устремлялись к ним, подёргиваясь и взрыкивая. Их было несколько десятков, всего в паре минут быстрой ходьбы, и ещё больше врывалось во тьме позади. — Ну? — потребовала она. — Любой совет.

Тебе надо было прикончить Истребителя, когда была возможность. Тогда бы ты не застряла здесь между костяным дождём и сворой трупоедов, жаждущих отведать твоей плоти.

— Благодарствую, — саркастично ответила она. — Очень полезный совет.

Она снова бросила взгляд на туннель. Готрек скрылся, видимо решил продолжать без них. Что ж, это имело смысл. Истребитель никогда не претендовал на дружбу. Если у него когда и были друзья, то они давным-давно умерли. Но, как ни абсурдно это было, она всё же почувствовала себя так, словно он её предал. За месяцы, что она путешествовала рядом с Истребителем, ей начало казаться, что их судьбы неким образом переплелись.

— Дура, — пробормотала она, глядя на приближающихся гулей. До первых было всего пара шагов, она уже могла разглядеть ниточки слюны, свисающие с чёрных неровных зубов тварей, и разглядеть упёршийся в неё безумный, лихорадочный взгляд.

Дай нам смерть, которой можно было бы гордиться, раздался голос её бывшей госпожи. Теперь в нём не было привычного яда. Она звучало необычайно спокойно. Покажи Кхаину, что мы заслуживаем места одесную от его трона. У этих тварей есть кровь. Заставь их истечь ею. Вырежи молитвы на их плоти.

На лице Маленет растянулась жестокая улыбка. Трупоедов было слишком много, чтобы она могла справиться с ними. Здесь можно было не беспокоиться об обороне. Её госпожа была права — она может отдать всю себя во славу убийства. Она могла упиваться кровопролитием, посвящая саму себя, свою душу и тело Властелину Убийства.

— В моей руке сила и мощь, — заговорила она, вставая в боевую стойку. — Никто не может противостоять мне. По воле Кхаина я искупаюсь в крови моих врагов.

Невдалеке от неё, Трахос наконец, окончательно затих, однако Маленет уже выкинула его из головы. В её мыслях не осталось ничего, кроме движений смертоносного танца.

Первый трупоед добрался до нее, и она пришла в движение: совершив элегантный пируэт, она развернулась на каблуке и, рванувшись вперёд, вскрыла пожирателю плоти глотку и отшвырнула истекающее кровью тело в зловонную жижу, текущую под ногами.

Её накрыл яркий зонтик из крови, и она вдохнула полной грудью, наслаждаясь, прежде чем сделать следующий шаг и, зайдя за спину следующему противнику, вонзить кинжалы ему в спину, а затем выпотрошить трупоеда с восторженным воем.

Убийства слились в плавный балет из ударов и выпадов. Маленет крутилась и уворачиваясь, с молитвой Кхаину на устах вскрывая глотки. Её госпожа вторила ей своим воем, отвечая на каждую нанесённую альвийкой рану.

Король Галан ехал по залитым кровью улицам, выкрикивая приказы, пока город вокруг него обращался в руины. Остатки древних башен и раскинувшихся особняков усеяли землю, а когда предатели попытались сбежать, его люди безжалостно изрубили их на куски. Это была жестокая и беспощадная расправа, подобной которой он ещё не видел. На мгновение ему стало интересно, не зашёл ли он слишком далеко? Не стал ли он сам тем тираном, клятву сражаться против которого он дал?

Ниа увидела колебание в его глазах.

— Это единственный путь, — сказала она, вонзив копьё в очередную спину, а потом развернув своего змия так, чтобы оказаться лицом к лицу с Галаном. — Когда люди услышат об этой победе, они должны задрожать. Они должны быть в ужасе и потрясении от участи, что постигла этих людей.

Галан кивнул. Они множество раз обсуждали это по дороге в столицу. Он был стар. И у него не было наследника. Если люди уверуют, что смогут посягнуть на корону, если не будут испытывать страх от одной мысли о такой попытке — королевство не простоит и года. Это был его последний шанс показать каждому, что случается с тем, кто посмел дерзнуть выступить против его власти, посмел замахнуться на то, чтобы отложиться от его короны. И всё же… Сейчас, когда его солдаты рушили здания, опрокидывали статуи и совершали иные, ещё более худшие злодеяния от его имени, боевой пыл покинул короля.

— К башне, — приказал он, указывая копьём на здание, что возвышалось надо всем городом. — Как только я отыщу главаря и представлю его Злопамятному, наше сообщение станет ясно всем и каждому. И мы, наконец, сможем отдохнуть.

Он слегка пригнулся, когда на соседней улице рухнул огромный храм, разнесённый на куски его военными машинами. Столб пыли поднялся в окутанный маревом знойный воздух. И он ощутил цель, столь мощную, что не мог ей противиться. Все раненные мятежники бежали к башне в центре города. Как только он доберётся до неё — он возвысится. Он был уверен в этом. Он ворвётся в эту центральную твердыню и перебьёт всех внутри, и тогда Великий Волк коронует его не просто королём, а бессмертным Владыкой волков.

Он посмотрел на Нию, улыбаясь, несмотря на царящую вокруг бойню. И Ниа будет его вечной королевой. Вот зачем они пришли — не просто, чтобы подавить глупое восстание, но чтобы достичь этого места и возвыситься до новой бессмертной жизни.

Он схватил Нию за руку.

— Я чувствую, как он едет среди нас, — он направил копьё на башню, его голос дрожал. — Он там, я это знаю! И сегодня мы будем праздновать по правую руку от него!

Она посмотрела на него, её глаза блестели.

И они поехали дальше, убивая с ещё большей яростью, чем когда-либо прежде.

Маленет потерялась в ритуале священного убийства. Она отбросила все мысли о Зигмаре и Ордене и думала только о Кхаине, двигясь со скоростью, жестокостью и грациозностью, каких не достигала никогда прежде. Тела накапливались вокруг неё, отмеченные священными символами, лишённые крови, их становилось всё больше и больше, пока, наконец, их количество неизбежно не захлестнуло её. Когда груды мертвецов обрушились на альвийку, она оступилась и, ударившись о стенку туннеля коллектора опустилась на колени в воду.

Подобравшийся гуль схватил её костлявой рукой за шею, но Маленет резким взмахом отсекла ему кисть и отшатнулась прочь. Впрочем, это не остановило безумного каннибала — не успела она и глазом моргнуть, как серошкурый пожиратель мертвечины снова бросился на неё, не обращая внимания на хлещущую из обрубка кровь.

Она продолжала отступать, кромсая всё новых и новых трупоедов и вдруг наступила на что-то твёрдое. Это оказался скипетр Трахоса, испускавший тусклое свечение под водой, разгонявшее мрак коллектора. Улучив момент, она, не прекращая сражаться, наклонилась и схватила золотой жезл.

Стоило ей поднять его, как гули запнулись, отшатываясь, ослепленные азиритским колдовством. Жезл покрывали руны и циферблаты, как и всё остальное снаряжение Трахоса, однако Маленет даже не пыталась разобраться, что там к чему — она просто использовала его как дубинку, обрушив на череп ближайшего гуля, подобравшегося к ней, раскалывая кость и рассеивая лучи света через трещины в черепе врага.