— Очень рад это слышать, ваше величество. — Отец даже плечи сильнее расправил.

Но вставший в его глазах вопрос намекал на то, что он ждёт от Каллума ещё каких-то решений.

— Что же до помощи Глиннхайна в борьбе с аранами и новых торговых путей, — продолжил тот, — к сожалению, я не могу решать это единолично. На островах живёт множество влиятельных и сильных руэльских кланов, которые вынуждены будут выделить своих воинов для этого. И будем ли мы рисковать их жизнями, я должен обсудить со всеми вождями. А для начала с моими братьями — Ианом и Дирком Мак Набинами. С самого утра я намерен выслать к ним гонцов с велением явиться на совет.

И по тому, как закаменело лицо Атайра, по тому, как замер его взгляд где-то за пределами окна в стене напротив, это было очень… очень нехорошо.

— Похоже, ты собираешься устроить из приезда вархасского посольства знатное зрелище. — Атайр вошёл в просторный, заставленный резной мебелью кабинет отца сразу следом за ним.

Обед только что закончился возросшей напряжённостью и подозрительностью советника Лисварха, и его можно было понять. Он приехал с уверенностью, что король скоро проникнется его доводами — разумными, надо признать, — но он точно не знал, насколько в королевстве Глиннхайн всё непросто.

Да, отца называют королём, но он до сих пор вынужден считаться с мнением глав родовых кланов, что сплошь заселяли Руэльские острова. Ему только кровавых междоусобиц не хватало сейчас, когда под ударом аранов, прущих с севера через море на своих быстрых кораблях, может оказаться любой.

Отец быстрым шагом прошествовал через комнату и остановился у стола, на котором за день скопилось уже достаточно бумаг. Поднял одну из них, пробежался взглядом по строчкам и бросил обратно с протяжным вздохом.

Главы кланов постоянно чего-то хотят. Больше земель, больше привилегий, больше власти на своих наделах. Они постоянно враждуют друг с другом, грызутся по мелочам и за каждый клок пашни. А кровная месть некоторых из них длится десятилетиями. Чтобы совладать с непокорными кланами, нужно иметь крепкую руку и железную волю — этим отец уже не единожды отличился, этим заставил многих вождей уважать себя.

Но достаточно ещё оставалось тех, кто не желал принимать единую власть одного из древнейших родов Глиннхайна, и от них-то всегда исходило больше всего проблем.

— Возможно, нам и правда стоит задуматься о союзе с Вархассией. — Отец вновь повернулся к Атайру и, присев на самый край стола, сложил руки на груди.

В кабинет заглянул слуга с тонкой стопкой ещё каких-то писем на подносе, но король отослал его взмахом руки.

— Кто одобрит? — Атайр покачал головой. — Те, у кого в войнах с вархассцами погибли родичи? Кто лишился жён, сестёр, невест, которых те брали в плен и использовали вместо шлюх? Они не дадут добро.

— Времена меняются. И мы должны меняться, — чуть повысил голос отец. — Сейчас, чтобы привести наконец королевство к единству, нам нужно заручиться поддержкой могущественного союзника. Укрепить королевское войско…

— Чужаками, — вставил Атайр.

— Мне порой кажется, что ты родился гораздо раньше меня, — усмехнулся король.

— И братьев ты хочешь созвать не для того, чтобы спросить их совета… — Лучше было пропустить его последнее замечание мимо ушей. — Ты хочешь показать им, что твоя власть становится только крепче. Но я не верю вархассцам.

— Возможно, — уклончиво согласился отец. — Но я не пойму, что беспокоит тебя, Атайр! От нашего союза с вархассцами ты получишь по меньшей мере красивую жену. А там и наследника. К тому же она потомок сидхе, а значит, может помочь тебе и Ребеке.

— Я сам помогу Ребеке, — буркнул Атайр, проходя дальше в кабинет.

Он опустился в высокое кресло и опёрся о подлокотник.

— Время уходит, Атайр, — тон отца налился горечью. — Да, я вынужден укреплять свою власть. Вынужден приструнять братьев, которые так и норовят столкнуть меня с трона. Как будто я не знаю, что у них на уме… Это они ещё не знают, Атайр,  что для тебя уже готово пустое седло в Дикой охоте. И сумеешь ли ты избежать этой участи, никто не может сказать точно.

Да, он тоже не мог сказать, в какой год, в какой Самхейн (Самхейн — праздник окончания уборки урожая) его заберёт Дикая охота. Но он был рождён, чтобы стать её королём — рано или поздно: так предрек старый королевский друид Блир, которого уже много лет не было в живых. 

Такое случается в правящем роду Глиннхайна не так уж часто, едва ли раз в полторы сотни лет, когда Дикая охота выбирает себе нового короля. Но солнце проходило по небосводу уже пятый годовой круг после совершеннолетия Атайра, а он всё ещё был человеком. И это неведение изматывало, отравляло жизнь и мысли. Заставляло торопиться и совершать ошибки.

— Потому я и не хочу брать жену, отец, — повторил Атайр, когда тишина в кабинете стала звенящей. — Я не хочу, чтобы она стала моей жертвой. Не хочу. И Тавиана…

Он замолчал, но взгляд отца, и без того неподвижно уставленный в него, стал только острее и пытливее. Каждый год Атайр говорил королю одно и то же. Каждый год он отвергал предложения женитьбы из самых разных графств Глиннхайна. И главы сносили отказы — кто тихо, кто с попытками устроить скандал. Но неизменно они отступались. 

Но Тавиана де ла Исла, сереброволосая и хрупкая, словно фейри, ворвалась в жизнь Атайра так неожиданно и стремительно, что он до сих пор пребывал в лёгкой растерянности, что же с ней делать. Она не хотела замуж — первая из всех. И в то же время она первая оказалась к нему ближе предшественниц.

Шутка судьбы, не иначе. 

Если бы только это всё не грозило ей большими бедами.

— Думается мне, что эта нежная вархасская девочка гораздо сильнее любой из самых знатных невест королевства, — проговорил отец, словно услышал мысли Атайра. — Её сила, её свет, кровь Старых богов спасёт тебя. 

— Или она погибнет. И я не знаю, можно ли меня спасти. — Атайр стиснул зубы, задумавшись над тем, что тот ослепительный свет, что исходил от Тавианы, может просто потонуть в мгле, которая давно уже плотным плащом окутывает его.

— Если не хочешь думать о себе, подумай хотя бы о сестре! — начал гневиться отец. — Харелт уверил меня, что через некоторое время Тавиана может попытаться вернуть Ребеку.

— Для этого мне не обязательно на ней жениться, — устало возразил Атайр.

К тому же он не верил, что даже столь сильной наследнице сидхе хватит умений вытянуть из Сида часть души его младшей сестры. Вернее справиться самому.

— Мне нужны внуки, — продолжил напирать отец. — Сильные внуки, коль скоро я не могу нажить ещё детей. Ты должен понимать ещё и это. Чем сильнее и многочисленнее будет наша ветвь рода Мак Набинов, тем сложнее кому-то будет нас сместить. Что-то назревает, Атайр. Домниты не зря кружат над нашими головами, словно вороны. Как бы не наступили очень тёмные времена.

Атайр взглянул на отца исподлобья, расслышав острую тревогу в его голосе. Он ещё силён и далеко не стар — средний из трёх братьев Мак Набинов. Но при том, что они после смерти деда равно претендовали на престол, он сумел занять его вместо старшего наследника.

— Мне кажется, они уже наступили. И гибель вархасски, если она случится, будет тому самым ясным подтверждением. Я не желаю брать такой груз на душу. Мне довольно того, что я должен отыскать меч Нуаду и спасти Ребеку. Я должен успеть.

Король страдальчески вздохнул, чуть опустив плечи. Каждый их разговор, подобный этому, заканчивался одинаково. И отца, наверное, можно было понять теперь: после стольких лет знания, что, обретя много лет назад сына, по сути всё равно остаётся без наследника, он наконец ощутил надежду, что всё может разрешиться благополучно. И если для того придётся пожертвовать Тавианой де ла Исла, его это не остановит.

Разговаривать с ним дальше было просто бесполезно. Потому Атайр встал и, поклонившись отцу на прощание, вышел из кабинета. Стойкая прохлада замка объяла его в темноватом коридоре. Она предвестница скорого наступления осени. Уже сейчас ночи не столь тёплые, как ещё пару недель назад. Скоро, пожалуй, придётся начинать топить печи.