– Говорила.

– Я говорила, что у тебя все получится?..

– Говорила, Гайка.

Большие горячие ладони, в точности повторяя движения друг друга, поднимаются выше, ныряют под подол футболки и добираются до резинки моих трусиков. Подцепляют их кончиками указательных пальцев и тянут вверх.

– Я все еще не верю… – продолжаю шептать торопливо через спазм в горле. – Я так рада за тебя, Ром!

Красивый, сильный, выворачивающий наизнанку своей обаятельной улыбкой, он смотрит на меня победителем. Он был им для меня всегда. Пришло время, чтобы его харизма покорила всех.

– Покажи, как сильно рада.

Склонившись над его лицом, я целую его губы. Они улыбаются, принимая мою ласку, отвечают взаимностью. А потом Рома инициативу забирает – фиксируя мои бедра, толкается в меня снизу и углубляет поцелуй.

Не знаю, чувствует он или нет, какими эмоциями я с ним сейчас делюсь, но мы вспыхиваем оба так, что рискуем спалить к чертям эту старую квартиру.

Он стягивает с меня футболку. Я, хныча и нервничая оттого, что получается не с первого раза, дергаю пряжку его ремня.

– Наташ… – привлекая к себе, впивается в мой рот и сам справляется со своей ширинкой.

Пара мгновений, спущенные на необходимый минимум брюки, сдвинутое в сторону мое белье , и я чувствую, как он меня заполняет.

Жизненно необходимый контакт. Обмен энергией. И миллиард вспыхнувших в нашей общей вселенной лампочек. Только так это работает. Только так!

Я живу, я дышу пока я часть его мира.

Выпрямив спину и откинув голову назад, наслаждаюсь первыми мгновениями единения. По венам жидкий азот растекается, горячий пульсирующий сгусток распирает живот желанием, горят огнем даже мои вечно мерзнущие пятки.

– Наташка!.. Гаечка моя… – бормочет Рома хрипло. – Давай, трахни своего гения!

Я смотрю на него сквозь тонкую пелену в глазах. Впитываю то, что вижу, взамен отдавая всю свою энергию, любовь и бесконечную преданность. Все, что у меня есть.

Опершись ладошками в его грудь, делаю первое движение бедрами. Из горла Ромы вырывается глухой стон. Я знаю, как ему нравится, знаю, как сводят с ума мои соски. Трогаю их, дразню, точно зная, где его предел.

И раскачиваюсь. Насаживаюсь, постепенно ускоряя темп, пока кожа его живота не начинает подрагивать. Отпускаю себя, потому что хочу вместе с ним. Прогибаюсь в пояснице, чувствуя жесткие тиски на обеих грудях.

– Блядь… Наташ… – цедит сквозь стиснутые зубы. – Девочка моя охуенная!

Вдоль позвоночника проходит молния, тут же следом вторая. Я на грани и, кажется, вот-вот потеряю контроль. Рома тянет меня на себя, целует, толкая нас к совместному финишу.

– Я все, Ром… все!..

Кусаемся губами, сплетаем языки, и ровно за секунду до взрыва я слышу тот самый щелчок – соединение наших магнитных кулонов в целое сердце. Одно общее на двоих сердце.

Разлетаемся на электрические заряды, создавая мощнейшее по своей силе магнитное поле. Я кричу, Рома пьет мои крики, возвращая часть своей энергии в виде заполняющей мое лоно спермы.

Обессиленно падаю и кончиками пальцев ласкаю колючие щеки. Любить гения непросто, но я справляюсь. С того самого дня, как я покинула стены детского дома, мы не расставались. Я всегда была рядом. В моменты отчаяния вдохновляла, сегодня же разделяю его успех.

«Вечер у Гарика». Подумать только!..

О Роме так восторженно говорили, так одобрительно смотрели… Я, зная, сколько мы прошли ради этого, разревелась у монитора.

– Не уходи… – прошу в полудреме, когда он осторожно начинает вылезать из-под меня.

– Спи. Перезвонить надо. Люди поздравить хотят. Это тоже часть работы.

– Недолго, ага?..

– Спи, Гайка. – Легкий поцелуй в лоб, заботливо наброшенное одеяло. – Я скоро вернусь.

Я не люблю без него засыпать, поэтому, тихонечко лежа в комнате с неплотно прикрытой дверью, слушаю, как он говорит по телефону, смеется, обсуждая моменты из сегодняшнего интервью. Его душа ликует, не может остановиться, я все понимаю. Потом Рома записывает и отправляет кому-то несколько голосовых сообщений, прослушивает громкие ответы и, кажется, общается с Арчи по видеосвязи.

Борюсь со сном, понимая, что проигрываю, и не замечаю, в какой именно момент реальность меняет полюса. Я все так же слышу голос Ромы, который почему-то становится все ниже и глуше. Отдаляется. Его смех, от которого идет мороз по коже, незнакомые женские голоса.

Становится страшно и дико холодно. Будто к льдине спиной примерзаю.

– Ром!.. – зову беззвучно. – Рома!..

Голоса нет, он меня не слышит. И тогда я срываюсь с места и бегу на его поиски.

– Рома!!!

Темно. Ужас сковывает мои движения, но я упрямо продолжаю переставлять непослушные ноги.

– Рома!..

Он стоит спиной ко мне, с прижатым к уху телефоном. Смеется, активно жестикулируя рукой, и меня не видит. Я бегу, а он становится все дальше. Запинаюсь, раня голые ступни об острые льдины. Протягиваю к нему руки, но вдруг вижу, как лед между нами идет трещиной, образуя огромный, заполненный черной водой, провал.

А Рома ничего не замечает. Со смехом откидывает волосы со лба и уходит в темноту.

Солнечные блики, отражающиеся от тонированных стекол башни «Федерация» в Сити, слепят и раздражают слизистую глаза. Опускаю на нос солнечные очки и, озираясь по сторонам, перехожу дорогу.

Картонная подставка с четырьмя стаканчиками горячего кофе оттягивает руку и неприятно сковывает плечо, а зажатая подмышкой пластиковая папка цепляется острым краем за ткань джинсовой куртки, и так и норовит выскользнуть на асфальт.

Лифт бесшумно доставляет меня на тридцать второй этаж, открывает двери и выпускает в залитый светом холл, перетекающий в сужающийся, длинный коридор.

По мере приближения я слышу, как из арендованной квартиры, которую Рома называет штабом, доносится гул возбужденных голосов и музыка.

– Привет, – бросаю в толпу.

Ответом служат пара незаинтересованных взглядов и столько же сухих кивков.

Вынимаю стаканчик кофе и ставлю на стол. Рома, закинув щиколотку одной ноги на колено другой, погружен в просмотр очевидно чего-то очень интересного. Стоящий за его спиной Арчи тоже.

– А мне? – требовательно спрашивает продюсер.

Вскинув взгляд, Березовский наконец-то меня замечает и жестких губ касается еле заметная улыбка.

– Тебе без кофеина, – сообщаю Роме.

– Мне шестьдесят лет и у меня плохая кардиограмма?

Арчи с сарказмом хмыкает.

– Нет, и можешь сказать мне за это «спасибо».

– Ну спасибо, – Рома отпивает, морщится и отставляет стаканчик подальше. – А нормальный кофе есть?

– Для Арчи – есть, – протягиваю продюсеру. – Капучино.

– Во второй половине дня пить капучино дурной тон, – раздается сзади женский голос.

Обернувшись, здороваюсь с нашим пиар-менеджером Анастасией.

– Опять не угодила, – бормочу под нос, выставляя остальные стаканчики из картона и обращаясь к присутствующим. – Угощайтесь.

Рома берет один из них, срывает крышку и, блаженно закатив глаза, выпивает сразу весь, а затем снимает с паузы видеоролик, и комната вновь заполняется звуком попсовой музыки.

– Вай, какая девочка, – говорит Арчи. – Ну ме-е-ед!

– Думаешь? – спрашивает Рома. – Ей так конкретно медведь по ушам потоптался.

– Ты ее не в консерваторию на работу приглашаешь.

– Тоже верно. Жопа – огонь!

Обхожу стол и пытаюсь заглянуть в экран телефона, касаясь затылка Ромы кончиками пальцев. Он отводит голову в сторону, и я вижу рыжеволосую девушку, плавно покачивающую бедрами.

– А кто это?

– Ильяна. Слышала о такой? – интересуется Арчи.

– Не-а. Не слышала. Но вокал – это не ее сильная сторона.

– У нее такие покровители, что ей для того, чтобы быть певицей, вообще петь необязательно.

– Кто? – уточняет Рома.

– Гаспарян.

– О-ого.

– Вот тебе и ого. Надо брать, пока не увели.