Ее рот открылся.

– Черт, нет. Не хорошо. Что за парень? Почему он тащил тебя по парковке? – она задает мне массу вопросов, пока я не прерываю ее.

– Дин. Мы встречались в школе. Встречались – неправильное слово, – я медленно сглатываю. Мое горло напряжено. Воспоминания пробегают в моей голове, и это все, что я могу сделать, чтобы остановить их и контролировать свой голос. – Он насиловал меня. Я не хочу говорить об этом, но думаю, ты должна знать, – вполне возможно Дин и Сэм сейчас едут по той же дороге в Техас, хотя они могли поехать по проселочной дороге, но это маловероятно.

Рот Милли остается открытым. Медленно она закрывает его, ее глаза становятся стеклянными. Она сжимает руками мою ладонь.

– Сидни, я понятия не имела...

Если она заплачет, то и я заплачу. Я огрызаюсь на нее без причины.

– Не извиняйся. Ненавижу, когда люди извиняются. Это ничего не изменит. Вот почему я никогда не говорю об этом, ясно? – она выглядит так, словно я ударила ее: сидит твердо на месте, качая головой в такт движениям.

– Прости, Милли. Я просто не знаю что делать. Дин был всем. Я думала, он любит меня. Не знаю, что произошло. В один момент все прекрасно, а потом вдруг нет. Знаю, звучит глупо, но ещё совсем недавно я не была даже уверена, случилось ли это на самом деле.

Когда Дин нашел меня прошлой ночью, он был с моим братом. Я рассказала все своей семье, прежде чем уехала сюда, но они не поверили мне, – интересно, верит ли она мне. Не могу открыться тому, кто мне не верит. Это заставляет меня закрыть рот и прекратить говорить. Я не доверяю им. Не после того, что случилось. Словно на моей груди мешок песка. Я едва могу дышать.

Она награждает меня грустной улыбкой и смотрит в окно.

– Я вроде как знаю, что ты имеешь в виду. Это не то же самое, но я встречалась с парнем, когда впервые приехала сюда. Он хотел слишком много, слишком быстро. Я не хотела продолжать, но он не дал мне остановиться,– она корчит рожицу, и я знаю, что она вспоминает это.

– Эм, Милли, это не то же самое, если ты не говоришь ему нет.

– Я сказала ему нет, – она снова замолкает.

Я хочу что-нибудь ударить. Не могу поверить, что это случилось с ней. Я все время думала, что одна такая. Но я не понимала, что весь ее флирт и поступки ничего не значат. Я закрываюсь и отталкиваю людей. Хочу держать их на расстоянии. Милли же улыбается и хихикает. Она действует так, словно с ней ничего не случилось. Святое дерьмо, я была неправа. Стремление извиниться поражает меня, но я не делаю этого, потому что ненавижу, когда это делают другие люди.

– Ты видела его вновь?

– Нет. Он не думал, что я заслуживаю таких усилий.

– Что за мудак. Ты сообщила об этом?

Она награждает меня странным взглядом.

– И сказать что? У меня был почти секс с каким-то парнем, который решил заняться со мной сексом? Нет, я не сообщила об этом. Это была моя вина. Я не должна была идти с ним. Я соблазнила его.

– Милли, ты серьезно? Это не твоя вина. Как это может быть твоей виной?

Она мягко улыбается и смотрит на меня краем глаза.

– Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? Ты знаешь, каково это. Не совсем логично, но проще принять, что я допустила ошибку, чем... – она качает головой и смотрит в окно.

Мгновение я молчу. Все между мной и Милли меняется в считанные минуты. Она понимает это так, как никто другой.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, но труднее признать, что тебя подавили таким образом. Я привыкла думать, что мужчины и женщины во всем равны, пока это всё не случилось со мной. Моя мама любила Дина и не замечала ничего. Вся моя семья так делала. Мой брат думал, что я пытаюсь привлечь внимание. Этим утром Сэм выглядел реально заинтересованным, говорю ли я правду.

– Что заставило его сделать это?

– Питер. Питер сделал это. У него есть способ убеждать, – Питер Ферро, не мой красивый Питер Гранц. Питера Гранца не существует.

Я чувствую взгляд Милли на своем лице и оглядываюсь на нее.

– У тебя плохо получается.

– Что? – я ерзаю на сиденье и нервно смеюсь. – Я не…

– Дин – это все что ты хотела, но ты серьёзно влюблена в профессора Питера. Мистера Свинг-танцора. Мистера Секси, – она игриво усмехается и делает неприличный жест.

– Милли! Не могу поверить, что ты просто сделала это!

Милли истерично смеется и прислоняется к двери.

– Ты понимаешь, что у тебя нет бензина, да?

– Я хотела заправиться в Далласе.

– Что ж, я не буду толкать машину, когда у нас закончится бензин. Тебе лучше остановиться на следующей заправке. Кроме того, я хочу перекусить. Я голодная. Я пропустила обед из-за моей сумасшедшей соседки по комнате, которую надо было удержать от поездки по пересеченной местности. Она такая чокнутая. Ты себе не представляешь.

– И тебе нужно пописать.

– И мне нужно попудрить носик. Ты такая грубая, Сидни.

– Стараюсь.

Я качаю головой и съезжаю с трассы. Между колледжем и Далласом не много чего есть, только плоская омертвелая земля и потрепанный скот. Мескитовые деревья тянутся вверх из сухой земли, их ветви, словно увядшие пальцы. Не так много мест, где можно остановиться, да и мой бак не полон, так что я решаю, что Милли права, и паркуюсь. Автомобиль в стоградусную жару – это отстой.

Мы сворачиваем к остановке напротив заправки, которой миллион лет. На колонке даже нет считывателя для кредитки, поэтому мне придется войти внутрь.

– Так много за оплату колонки,– бормочу я и следую к двери за Милли.

Милли проходит вперед меня и сразу мчится в уборную. Внутри, как и предполагается, уютно, но, на мой взгляд, тут грязно. Здесь имеются полки с продуктами и прохладительными напитками. За кассой сидит пожилой продавец с усами. Не похоже, чтобы он моргал. Интересно, он спит с открытыми глазами?

Направляясь к прилавку, я поднимаю взгляд и быстро оглядываюсь вокруг. Женщина покупает хлеб, и за ней в магазине еще один человек. Наши глаза встречаются, и мы одновременно видим друг друга. Мое сердце тяжелеет и ускоряет ритм, пока желудок отправляется в свободное падение.

В этот момент все меняется.

Эти зеленые глаза преследуют меня каждый раз, когда я иду спать. Я чувствую, как мое тело напрягается. При малейшей провокации оно вспоминает, что он делал со мной. Дин сверкает улыбкой, одной из тех, которая полна самодовольства и очарования. Он идет по проходу и подходит ко мне. Я замираю на месте. Словно снова и снова повторяется прошлая ночь. Шок от того, что я увидела его, когда не ожидала этого, охватывает меня. Никто здесь не останавливается. Слишком близко к городу, но мой брат и Дин не знают этого.

Мой пульс ускоряется с каждым шагом, который он делает ко мне. Мои пальцы поддергиваются, мышцы напряжены, готовые к бою. Но Дин не хочет драться, не в таком людном месте. Здесь полно людей. Я сомневаюсь, что Дин что-либо предпримет. Мужчина превращается в монстра только ночью, хотя я уверена, что если бы он застал меня сейчас одну, он был бы счастлив закончить то, на чем остановился.

Дин останавливается рядом со мной.

– Привет, детка, – он выглядит так чертовски нормально. Его лицо не выдает ничего другого. Хотела бы я, чтобы выдавало. Хотела бы я знать.

Люди могут быть двуличными. Образ Питера мигает у меня перед глазами. Да пошли они. Мне никто не нужен.

Я вернусь сама. Злость покидает меня, а страх исчезает.

– Не деткай мне тут, и если ты приблизишься хоть на шаг...

Дин одаривает меня кривой усмешкой и подходит ближе.

– То что, Сидни? Ну же. Мы оба знаем, что в тебе нет этого,– я чувствую его дыхание. Дин кладет руку на мою талию и наклоняется ближе, шепча мне на ухо.– Просто подожди, пока мы доберемся до дома, и я застану тебя одну. Я выучил пару новых трюков, пока тебя не было, – когда он отстраняется, я замираю на месте. Мое тело покрывается холодным потом, в то время как дыхание перехватывает.