– Серьезно?– Питер кивает с легкой улыбкой на лице. – Что ты ему ответил?

Питер пинает камушек носком ботинка.

– Сказал, что не заинтересован. Хочу, чтобы ты провела все необходимое время с семьей. Джон всегда может найти кого-нибудь еще, чтобы исправить свою последнюю и величайшую ошибку.

– Питер…– я останавливаюсь как вкопанная и смотрю на него. – Не говори такие вещи. У тебя нет работы, нет денег.

Он пожимает плечами.

– У меня есть достаточно средств, чтобы пройти через это. К тому же я не могу тебя оставить, ты – мои тело, разум и душа.

Я беспокоюсь за него и это написано у меня на лице. Возможно, он, как и младший брат, постоянно витает в облаках. Людям нужны деньги, чтобы жить, а Питер, похоже, не торопится обзавестись работой. После его ухода из университета я даже не уверена, что его примут куда-нибудь еще. Могу представить себе Питера, заполняющего заявление о приеме на работу:

ПРИЧИНА УХОДА С ПРЕДЫДУЩЕГО МЕСТА РАБОТЫ: спал со студенткой.

Технически, я не была студенткой Питера, когда он спал со мной, если не понимать это буквально, подсчитывая количество ночлежек, то все равно звучит убийственно. Вокруг нас было достаточно слухов еще до того, как это произошло. Я ухмыляюсь, вспоминая об этом. Понятия не имела, что он так сильно меня любит.

Питер сжимает мою руку.

– Что за мысли творятся в этой прекрасной головке?

–О том, как мы встретились, и о том, что даже не знала, что все закончится здесь. Я рада этому. Я бы не променяла ни секунду этих месяцев.

Питер прижимает руку к своим губам и улыбается.

– Я тоже. И я так рад, что ты, наконец-то, угостила меня кофе, потому что я был серьезно обезвожен, даже понятия не имел насколько. Будто бы никогда не пил, – он улыбается мне. – Так что теперь? Неужели поедем обратно в Техас или останемся в родном Джерси? – Питер поворачивается, и мы продолжаем идти, заворачивая за угол. Мы снова направляемся к моему дому. Даже отсюда я вижу свет с крыльца вместе с огромным количеством машин, припаркованных тут и там, словно армейских муравьев.

– Родной Джерси? Кто так говорит? Ты из Лонг-Айленда, и не думай, что я не заметила это «я из Коннектикута», лжец, ибо я заметила. У тебя должен быть ужасный акцент, мистер Нью-Йорк, наряду с естественным призрением к чему-то удивительному, что появилось из Джерси, как я, например.

– Я не лгал. Я приехал в Техас из Коннектикута.

– Какая разница, выдумщик.

– Не совсем, кофейная девочка, – Питер останавливает меня в нескольких домах от моего и смотрит мне в глаза с сексуальной улыбкой на лице. – И я заметил, что ты увильнула от моего вопроса, когда заставила меня думать, что еще не решила.

– Я, правда, не знаю что делать, – я убираю волосы за ухо и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. На эмоциональном уровне я чувствую себя такой же сильной, как и мокрая тряпка. – Я потратила так много времени. У меня один родитель, злая сводная сестра. Похоже на этот раз я не должна убегать. Возможно, я могу все исправить или начать сначала.

– Погоди-ка. Злая сводная сестра – это мистер индейка или Сэм? Потому что они оба подходят под это описание.

– Прекрати говорить гадости про мистера Индейку. Конечно, я подразумевала Сэма. Он такой придурок, но он родственник. Не хочу снова вычеркивать его из жизни, не попытавшись навести порядок, – я смотрю на дом и затем на Питера. – Когда ты услышал его имя?

– Сэма? Ты только что сказала, и я понял. Золушка, страшная сводная сестра, ревнивый брат. Понятно, – Питер стучит по виску. – Ты забываешь, насколько я умный.

Я смеюсь и пихаю его.

–Не его! Птицы. Как ты узнал, как я назвала ее?

– А-а, – Питер берет меня за руку и продолжает идти. – Я слышал, как ты говоришь с ней, когда нашел тебя. Перед тем как вышла твоя тетя и попросила тебя пойти в магазин. Я хотел броситься к тебе и обнять, но услышал, что произошло, и сложил все вместе. Я не был уверен, хочешь ли ты видеть меня рядом.

Когда ты отдала обед стервятнику, ты назвала его мистер Индейка. Я подумал, что это мило. Мы должны купить ему бабочку, что ли.

–Давай больше не слушать Шона, никогда, ладно?

–Это самая блестящая идея, которую я когда-либо слышал. Согласна?

Быстро нажимая на кнопки экрана, я отвечаю на сообщение Милли и кладу телефон на стол. Прошло несколько дней, а я пока что не надумала возвращаться. Милли сдала математику и поняла, что я не покончила с делами. Я попросила ее не волноваться и отложила телефон. Просто я пока что не хочу оставлять отца. Ему нравится, что я рядом. Он улыбается только тогда, когда входит в комнату и видит меня. На его лице в этот момент всегда удивление, словно он забыл, что я вернулась.

Питер поднимает на меня глаза. Папа позволил ему спать на диване, что отчасти помогает. Если я не могу уснуть, то спускаюсь вниз и сижу с Питером на диване. Он обнимает меня, и мы до рассвета смотрим телевизор.

Мне удается вырубиться на несколько часов. Я постоянно напоминаю себе, что со временем тиски на моем сердце ослабнут, и в конечном итоге исчезнут, и я снова буду счастливой.

Питер накалывает на вилку блинчики. Тетя Бет все еще готовит для нас. Изначально я думала, что она здесь ради отца, но думаю, она здесь ради себя самой. Они с мамой были хорошими друзьями, и, могу сказать, что моя тетя чувствует себя лучше, когда готовит на кухне. Скоро я стану толстой, ну а мистер Индейка разжиреет. Птица ест абсолютно все, что не доедаю я, и она реально любит бекон. Я подумываю о том, чтобы взять килограмм сырого бекона и прикрепить к крыше во дворе, чтобы мясо свисало с края. Как делали в старые добрые времена для птиц.

– Прекрати скармливать бекон этому чудовищу, – Питер наклоняется и выхватывает у меня полоску бекона.

– Тут еще много бекона, дорогуша, – кричит тетя Бет из кухни.

Я выхватываю бекон, когда Питер пытается съесть его, и он кусает воздух. Я смеюсь и кидаю мистеру Индейке.

– Достань себе свой.

– Ты не сделала это, – говорит Питер после минуты пребывания в шоке. Он загорел, волосы взъерошены, на лице двухдневная щетина. Темная футболка липнет к его груди, делая его глаза до невозможного синими. Без предупреждения, Питер наклоняется ко мне и начинает щекотать.

Я почти подпрыгиваю на месте, пытаясь увернуться от его рук, но в дверях появляется тетя Бет. Она ударяет его лопаткой. – Не за этим столом, юноша.

Я хохочу, потому что он доктор наук, а моя тетушка отчитывает его, как ребенка. Это очень смешно, и Питер понятия не имеет, что с этим делать. Он, наконец, сдерживает улыбку и говорит:

–Прошу прошения, мэм. Этого больше не повторится.

– Мэм?– тетя Бет сверлит его взглядом. – Сколько ты думаешь мне лет?

Я указываю на Питера и смеюсь. – Давай, доктор Гранц, поцелуй ее в задницу и извинись.

Он выглядит сбитым с толку. Это обращение актуально в Техасе, но здесь женщины реагируют на него, словно они старые и дряхлые. Я продолжаю хихикать и тоже получаю смачный удар лопаткой.

Тетя Бет качает головой.

– Манеры за столом, Сидни. И прекрати подкармливать эту живность. Он никогда не уйдет, если ты будешь каждый день давать ему бекон.

– Я никогда не уйду, если будете каждый день подкармливать меня беконом,– говорит Питер тете Бет. Это правильные слова, потому что она улыбается.

– Прекрати,– затем она берет его тарелку и говорит:– Давай положу тебе еще.

Питер играет своими бровями, скрестив руки на груди. Он откидывается на стуле так, чтобы он тот стоял лишь на двух ножках, и одаривает меня самой нахальной улыбкой, которую я когда-либо видела. – Я нравлюсь ей больше чем индейка.

– Ты нравишься всем больше чем индейка.

– А что насчет тебя?

– В данный момент или вообще?– я не смотрю на него. Я отщипываю кусочек от маффина, по крайней мере, планирую это сделать, но Питер забирает его из моих рук и кладет на тарелку.