Человек в разорванной рубахе нажал на курок, и Джек Андолини подумал — действительно подумал, — что он уже отошел в мир иной, и только потом сообразил, что вместо выстрела услышал только глухой щелчок.
Осечка.
Улыбаясь, Андолини встал на колени и поднял свой кольт.
— Не знаю, кто ты, но на прощание можешь поцеловать себя в задницу, гребаный призрак, — сказал он.
Эдди сел. Его била дрожь. Обнаженное тело покрылось гусиной кожей. Он видел, как Роланд вытащил револьвер. Услышал глухой щелчок вместо выстрела. Увидел, как Андолини поднялся на колени, как что-то сказал, и прежде, чем сам осознал, что он делает, Эдди нащупал рукою камень с острыми краями. Вырвав камень из песка, Эдди швырнул его что есть силы.
Камень попал Андолини в затылок. Из дырки в черепе Джека Андолини брызнула кровь. Андолини выстрелил, но пуля, которая наверняка бы убила стрелка, ушла в сторону.
Не совсем чтобы в сторону,— сказал бы стрелок.— Когда пуля свистит у тебя у щеки, вряд ли ты скажешь, что она ушла в сторону.
Немного оправившись после выстрела Андолини, большим пальцем он взвел курок револьвера и еще раз нажал на спусковой крючок. На этот раз револьвер выстрелил — сухой властный звук разнесся эхом по пляжу. Чайки, спавшие на камнях, взвились в воздух вопящей испуганной стаей.
Пуля стрелка должна была бы прикончить Андолини, но тот как раз пошатнулся и повалился на бок, оглушенный ударом в голову. Грохот выстрела казался далеким, ненастоящим, но дымящаяся дыра в левом рукаве у локтя была очень даже настоящей. Боль привела его в чувство, Андолини поднялся. Одна рука бесполезно болталась, в другой дрожал пистолет, выискивая цель.
Первого он увидел Эдди. Эдди-наркомана. Эдди, который каким-то непостижимым образом затащил его в это безумное место. Эдди стоял совсем голый, в чем мать родила, и дрожал на студеном ветру, обхватив себя руками. Ладно, пусть он здесь умрет, но он не откажет себе в удовольствии прихватить Эдди Дина с собой.
Андолини поднял пистолет. Маленькая «Кобра», казалось, весила фунтов двадцать, но он все же с ней справился.
Только бы не осечка,— угрюмо подумал Роланд и взвел курок. Сквозь крики чаек он различил мягкий масляный щелчок — патрон встал на место.
Осечки не было.
Стрелок целился не в голову Андолини, а в пистолет у него в руке. Он не знал, понадобится им еще этот человек или нет. Ну а вдруг понадобится?! Он нужен Балазару, а поскольку опасения стрелка подтвердились, и Балазар проявил себя человеком опасным, то с ним лучше выбрать линию поведения наиболее безопасную.
Выстрел его был хорош, несмотря на непреднамеренную отдачу, и это неудивительно. Но то, что случилось с Андолини, удивления было достойно. Роланд знал, что такое бывает, но только дважды за всю свою жизнь он видел, как люди стреляют друг в друга одновременно.
Тебе, парень, сегодня не повезло, подумал стрелок, когда Андолини пошел с дикими воплями к воде. По рубахе и брюкам стекала кровь. На руке, в которой он держал свой кольт, отсутствовало пол-ладони. Сам пистолет валялся на песке бесполезным куском искореженного металла.
Эдди ошеломленно уставился на него. Больше уже никого не обманет лицо Джека Андолини, лицо пещерного человека. Потому что теперь лица у него не было. На его месте осталось только обожженное месиво кровоточащей плоти и черная вопящая дыра вместо рта.
— Боже мой, что с ним случилось?
— Видимо, моя пуля попала в барабан его револьвера в ту же секунду, когда он нажал на курок, — стрелок произнес это сухо, как профессор, читающий лекцию по баллистике в полицейской академии. — В результате произошел взрыв, оторвавший заднюю часть его револьвера. И, скорее всего, взорвалось еще два-три патрона.
— Пристрели его, — сказал Эдди. Теперь его трясло еще сильнее и не только из-за ночной прохлады, холодного ветра с моря и отсутствия всякой одежды. — Убей его. Ему же больно. Пожалей его, ради Бога…
— Поздно, — холодное безразличие стрелка пробрало Эдди до мозга костей.
Он отвернулся, но слишком поздно: он все же успел заметить, как чудовища обступили Андолини и принялись откусывать по кусочку от его туфель… разумеется, вместе с ногами. Вскрикнув и судорожно взмахнув руками, Андолини упал лицом вниз. Омароподобные чудища жадно набросились на него и все задавали свои беспокойные вопросы, заживо пожирая его:Дад-а-чак? Дид-а-чик? Дуд-а-чум? Дод-а-чок?
— Господи, — простонал Эдди. — И что теперь?
— Теперь ты возьмешь ровно столько (бес-порошка, сказал стрелок; кокаина, услышал Эдди)
сколько ты обещал этому Балазару. Не больше и не меньше. И мы вернемся. — Роланд спокойно поглядел на Эдди. — Только на этот раз я пойду с тобой сам.
— Боже правый, — воскликнул Эдди. — А ты так можешь? — И тут же ответил на свой вопрос: — Ну конечно, ты можешь. Только зачем?
— Потому что один ты не справишься, — сказал Роланд. — Пойдем.
Эдди оглянулся на копошащуюся груду чудовищ. Ему не нравился Джек Андолини, но он все равно почувствовал, как желудок его выворачивается наизнанку.
— Пойдем, — теряя терпение, повторил Роланд. — У нас мало времени, и потом, мне очень не нравится то, что я сейчас должен сделать. Я никогда раньше такого не делал. И даже не думал, что мне придется. — Его губы скривились в горькой усмешке. — Но я уже потихонечку привыкаю к таким вещам.
Эдди медленно приблизился к нему, — к этой тощей фигуре, — ноги его были точно резиновые. Его кожа отсвечивала белизной во тьме чужого мира. Кто ты, Роланд? — подумал он. Что ты такое? Этот жар, от тебя исходящий — только ли лихорадка? Или еще и безумие? Наверное, и то, и другое.
Боженька миленький, ему нужно ширнуться. Он это заслужил.
— Никогда раньше чего не делал? — спросил он. — Ты о чем, вообще, говоришь?
— Возьми, — стрелок указал на древний револьвер в кобуре справа на поясе. Указал не пальцем: у него не было пальца, чтоб им указывать, — только обмотанный тряпкой обрубок. — Теперь он мне вряд ли уже пригодится. Ни сейчас, ни, наверное, вообще.
— Я… — Эдди тяжело сглотнул. — Я не хочу даже к нему прикасаться.
— Мне тоже не хочется, чтобы ты к нему прикасался, — теперь в голосе Роланда сквозила какая-то странная мягкость, — но, боюсь, выбора у нас нет. Похоже, будет перестрелка.
— Да?
— Да, — стрелок невозмутимо взглянул на Эдди. — И, по-моему, большая.
С каждой секундою Балазар переживал все сильнее. Слишком долго. Слишком надолго они там засели, и как-то у них слишком тихо. Он слышал, как где-то далеко, может быть, за квартал отсюда, двое кричали друг на друга, а потом раздался какой-то грохот, похожий на выстрелы… но когда ты занимаешься таким делом, каким занимается Балазар, ты не слишком-то переживаешь о каких-то там выстрелах.
Крик. Это был крик?
Не важно. Мало ли что там творится — за квартал отсюда… тебя это никак не заденет. Ты превращаешься в мнительную старушенцию.
И все равно: по всем признакам — дело плохо. Просто погано.
— Джек? — выкрикнул он в сторону закрытой двери.
Никакого ответа.
Балазар открыл левый верхний ящик стола и достал пистолет. Это был не маленький кольт «Кобра», удобный для ношения в потайной кобуре, а здоровенный магнум-357.
— Чими! — позвал он. — Ты мне нужен!
Он резко задвинул ящик. С тихим шелестом карточная башня рухнула. Балазар даже и не заметил этого.
Чими Дретто — все его двести пятьдесят фунтов весу — возник в дверном проеме, заполнив его целиком. Он увидел, что Папа Босс достал из стола пистолет, и немедленно вытащил свой из-под клетчатого пиджака таких кричащих цветов, что стороннему наблюдателю вполне можно было бы заработать себе ожог сетчатки, если бы он имел неосторожность смотреть на него слишком долго.