Реджина не знала, что ответить. О чем бы они ни говорили, ей казалось, что Джонатан имеет в виду ее. Но Джонатан ждал ответа, и Реджина утвердительно кивнула.

На мгновение глаза его потеплели. Реджина как завороженная наблюдала за тем, как он поднес бокал к губам и отпил глоток. Она никак не могла разобраться в обуревавших ее чувствах.

– Расскажите о Копенгагене, – попросила она. Ей необходимо было как-то отвлечься, чтобы не опозориться и не упасть в обморок прямо за столом. – Почему вам так нравится этот город? Большинство предпочитают Лондон, Париж или Рим.

– Копенгаген очень красивый город. Дворец Шарлоттенборг – одно из самых замечательных зданий, какие мне доводилось видеть. А в Королевском театре чувствуешь себя как на приеме в королевском дворце: дамы блистают шикарными туалетами и фамильными драгоценностями, а мужчины – орденами и другими знаками отличия. В Дании я сделал большие инвестиции, поэтому часто бываю там. Люди там очень приветливые, еда превосходная, а с восточного побережья острова Зеландия открывается поистине фантастический вид на Балтийское море. Цвет ваших глаз напоминает мне цвет воды в этом море летом. Вода глубокая, синяя и таинственная.

Реджина покраснела до корней волос. Никто еще не говорил ей комплиментов так откровенно. И дело было не столько в словах, сколько в тоне, каким он произносил их. Голос у него был такой же мягкий и приятный, как французское вино, которое она пила за ужином.

– Не смущайтесь, Реджина, – сказал он, беря ее за руку. – Вы очень красивая женщина.

Его прикосновение взволновало ее. Оно было совсем другим, нежели прошлым вечером, когда Джонатан хотел утешить ее. Сейчас, хотя он едва касался ее, она ощущала силу и жар его руки. Странно, этот человек вызывает у нее самые противоречивые чувства. Реджина понимала, что он действительно желает ее, и это не игра воображения. Это можно было прочесть в его взгляде. И ее влекло к нему. Так свет маяка манит корабль в надежную гавань. Инстинкт говорил ей о его страсти, и в то же время предупреждал об опасности: не могут быть надежными объятия мужчины, готового обольщать едва знакомую женщину.

– Зачем вы пригласили меня на ужин? – задыхаясь, прошептала она. И Джонатан понял, насколько сильно подействовало на нее его прикосновение. – Если вы ищете себе любовницу, то напрасно теряете время, мистер Паркер.

– А если ищу жену? – улыбнулся Джонатан. Реджина с трудом перевела дыхание.

– Тем более напрасно теряете время, сэр. Я не собираюсь выходить замуж. Никогда.

Джонатан тихо засмеялся, его не испугала ее реакция.

– У вас острый язычок, – весело заметил он. – И острый ум. Думаю, мы с вами отлично поладим.

Этот человек упрям как мул. Реджина поднялась и бросила на стол салфетку.

– Думаю, мне лучше уйти, – заявила она, видя, что они остались одни в столовой. Бисби удалился, после того как подал десерт. По крайней мере дворецкий не видел, как она смутилась и покраснела, когда Джонатан назвал ее красивой. – Уже поздно, а бедную Хейзл…

– Хейзл мертва. Я сочувствую вашему горю, но пригласил вас не для того, чтобы грустить, – сказал Джонатан, тоже поднявшись. Он подошел к Реджине, и девушка почувствовала себя очень маленькой и беспомощной.

Ей хотелось убежать, но ноги словно приросли к месту. Ей хотелось отчитать его, сказать, что он груб и равнодушен к чужому горю, но она не смогла произнести ни слова.

– Вы живы, Реджина. И я тоже, – ответил Джонатан. Блеск его глаз свидетельствовал об этом. – Мне захотелось пригласить вас на ужин, чтобы поближе познакомиться с вами. А вы приняли мое приглашение, потому что тоже хотели лучше узнать меня. Признайтесь, что это так.

Джонатан взял ее под руку. И опять его прикосновение вызвало в ней бурю чувств и ощущений. Казалось, его сила и энергия помогают ей полнее наслаждаться жизнью. Он проводил ее из столовой через холл в роскошную гостиную.

Они не слышали, как Бисби закрыл за ними двустворчатую дверь в столовую. Реджина не слышала ничего, кроме стука собственного сердца. Когда Джонатан отпустил ее руку и отошел к большому граммофону, стоявшему в углу гостиной, девушка уже и не помышляла о бегстве. Она вообще ни о чем не могла думать. Этот человек завладел ее мыслями, и не только – похоже, он завладел всей ее жизнью.

Она наблюдала за тем, как Джонатан заводит граммофон. Звуки музыки наполнили комнату. Когда он повернулся к ней, Реджине показалось, будто весь мир исчез. Джонатан подошел к ней. Она почувствовала его руку на своей талии, это прикосновение, казалось, прожгло ткань платья. Девушка подняла голову и взглянула ему в глаза. Сердце ее остановилось, потом снова забилось, и тут страха как не бывало.

Исчезло все. Остались только горячий блеск его серебристых глаз и громкий стук ее сердца. Не существовало ни прошлого, ни будущего. Только этот миг и витавшие в воздухе невысказанные желания.

Реджина парила во времени, превратившемся в одно чувственное сладострастное мгновение.

– Потанцуйте со мной, – хриплым шепотом попросил ее Джонатан. – Я хочу снова ощутить вас в моих объятиях.

Они начали танцевать, тела их слились.

– Закройте глаза, – шепнул Джонатан, касаясь губами ее виска. – Не думайте о том, почему вам не следовало быть здесь. Думайте о том, почему вы хотите быть именно здесь, а не в другом месте.

Джонатан говорил шокирующие вещи, но у Реджины не было сил возражать.

Он прижал ее к себе так, что она почувствовала все его мускулистое мощное тело, покачивающееся в одном ритме с ее нежным телом. Его губы были у ее виска, дыхание касалось ее кожи. Музыка обволакивала их, и язычки пламени плясали в камине. Реджина чувствовала запах его одеколона и едва уловимый запах мыла. И снова к ней вернулись воспоминания о том, что она видела совсем недавно. Намерение достойно провести этот вечер исчезло. Она вспомнила, как двигалось его тело, не стесненное одеждой. Джонатан был тогда похож на языческого бога.

И ее он тоже заставил почувствовать себя язычницей. Дикой, необузданной. Она подняла голову и взглянула ему в лицо. Все еще держа ее за талию, Джонатан опустил голову, и губы их оказались на одном уровне. Она крепко вцепилась ногтями в его плечи, и он улыбнулся.

– Я намерен поцеловать вас, мисс Ван Бурен.

Это был не вопрос. Это было утверждение.

И снова время будто остановилось. Реджина раздвинула губы в ожидании поцелуя.

Джонатан продлил это ожидание. Он медленно обвел кончиком указательного пальца ее нижнюю губу, чувствуя, как она дрожит.

– Я покажу тебе, как целуются французы, – сказал Джонатан. – Не бойся. Доверься мне.

Реджина едва успела перевести дыхание, до того как он поцелуем закрыл ей рот. Она сжала руки в кулачки, но тут же расслабилась, поняв, что он имел в виду, говоря об особом поцелуе. Его язык, нежный, но настойчивый, как бы пробовал ее на вкус, отчего внутри у нее все задрожало, а колени ослабели. Чтобы не упасть, она ухватилась за Джонатана. Почва стала уходить у нее из-под ног. Ее руки соскользнули с его плеч и уперлись в грудь. Касаясь бархата жилета и холодного шелка рубашки, она ощущала под ними его крепкую грудь. И еще жар его тела, от которого ее собственное тело стало мягким и податливым.

Реджине показалось, что она парит в воздухе. Джонатан держал ее в своих стальных объятиях, но ей было недостаточно даже такой близости. Его рот был горячим, и твердым, и настойчивым. Реджина стыдилась чувств, которые Джонатан в ней пробудил, но не в силах была оттолкнуть его.

Джонатану было уже недостаточно долгого и жаркого поцелуя, ему страстно хотелось овладеть ее телом. Он снова и снова вводил свой язык между ее влажными приоткрытыми губами, наслаждаясь ее вкусом, как умирающий от жажды наслаждается водой. Она вздохнула, и Джонатан еще сильнее сжал ее в объятиях, ощущая каждый изгиб ее прекрасного тела.

Он заставлял себя не спешить, поддразнивать и мучить ее, мучая при этом и самого себя. Девушка молода и невинна, а он искушен в такого рода делах. Он знает, какое наслаждение ждет их впереди, а она – нет. Но она непременно узнает, пообещал себе Джонатан, целуя ее нежную шею, пока не коснулся того места, где билась жилка. Внезапно Реджина поняла, чем может закончиться для нее этот вечер, и испугалась.