Одна из песен — «California Love» Тупака Шакура, от которой никуда нельзя было спрятаться после смерти рэпера несколько недель назад. Гловер любил Тупака. У них на полиграмовском заводе как-то производилась партия альбома «All Eyez on Me» по особому дистрибуционному соглашению с Interscope, и Гловер эти диски упаковывал в полиэтилен. Теперь он на своём домашнем компьютере слушал «California Love» в mp3: в интро речь Роджера Траутмена через «примочку» из дерьмовых колонок, потом луп, который Доктор Дре сделал из фортепианной мелодии «Woman to Woman» Джо Кокера. Наконец, оцифрованный и сжатый голос самого Тупака, как живого.

Эту песню, одну из своих любимых, Гловер слышал неисчислимое количество раз. Часто включал её в машине, по пути на работу с Докери. У него был диск, он сам делал пиратские копии. Теперь он мог сам сравнить оригинальное аудио и сжатый файл. Судя по динамикам компьютера, mp3 звучал в точности так как CD.

На работе Гловер участвовал в производстве CD для массового потребителя. Дома он производил их кустарным способом, потратив более $2000 на CD-копировальщик и прочее «железо». Его доход зависел от постоянного спроса на товар. А если mp3 хорошо воспроизводит Тупака, сжатого в 12 раз, и если такого Тупака можно бесплатно распространять по интернету, то возникает вопрос: а на кой чёрт тогда вообще нужны компакт-диски?

Новую работу Даг Моррис нашёл почти сразу после увольнения из Time Warner. В июле 1995 года, то есть менее чем через месяц, его нанял Эдгар Майлс Бронфман-младший, генеральный директор алкогольной компании Seagram. Майлс — третье колено влиятельной монреальской семьи, которую называли «Ротшильды Нового света»[42]. Бразды правления семейным бизнесом Бронфман принял в 1994 году и сразу начал его реорганизовывать, пытаясь превратить Seagram из скучного, хоть и очень успешного, продавца алкоголя в весёлого, хоть и крайне рискового, заводилу мировой индустрии развлечений[43].

Ничего хорошего это не предвещало. Бронфманы уже заходили на поле шоу-бизнеса, но без особого успеха. Отец Бронфмана-младшего, Эдгар-старший, некоторое время даже руководил MGM Pictures, пока его не сменил Кирк Керкорян. Дядя Бронфмана-младшего, Чарльз, много лет владел канадской бейсбольной командой Montreal Expos, но в итоге все обернулось грубым фарсом. Старшие братья Бронфмана ушли из этих сомнительных предприятий, получив урок о непредсказуемости и сиюминутной изменчивости шоу-бизнеса. Но свою мудрость они не передали Джуниору, который все-таки хотел поиграть в это. Сначала он, как Моррис когда-то, решил прославиться как автор песен. Бросил колледж и просто пришел в шоу-бизнес с улицы. Под псевдонимом Джуниор Майлс (англ. «Майлс Младший») пытался добиться успеха без спекуляции на семейном имени. Позже при поддержке отца он попробовал поработать в Голливуде, где спродюсировал фильм с Джеком Николсоном «Граница», который с треском провалился. С таким плохим послужным списком он вернулся в лоно семьи, стал управленцем в Seagram, а в 39 лет получил контроль над всей этой империей.

Самым прибыльным активом Seagram была доля в химической компании DuPont. Бронфман-младший ее продал, чтобы получить деньги, нужные для покупки контрольных пакетов акций в Universal Pictures и MCA Music Entertainment Group. Обе компании находились в бедственном положении: Universal увяз в производстве «Водного мира», одной из самых дорогих и плохих кинокартин в истории, а каталог МСА содержал таких старых исполнителей, что название лейбла в шутку расшифровывали как «Музыкальное кладбище Америки».

Бронфман хотел, чтобы как раз последним Моррис и занялся, поднял его из мёртвых. К предложению Моррис отнёсся довольно прохладно: Бронфмана он толком не знал, но понимал, что индустрия нарисовала мишень на спине у этого богатого мальчика-мажора. В ряду крупных лейблов МСА занимала последнее место с долей рынка в 7%. Компанию часто называли «шестой из Большой пятёрки». У Морриса на столе лежало несколько предложений о работе, были у него и свои идеи. В деньгах он тоже не нуждался. Через два дня после увольнения он подал в суд на Time Warner, пытаясь добиться «золотого парашюта» в 50 миллионов баксов (Time Warner выдвинул встречный иск, обвинив Морриса в продаже промо-копий ещё не вышедших альбомов.)[44]

Но, встретившись несколько раз с Бронфманом, он согласился. Моррис за свою жизнь поднаторел в переговорах по трудным контрактам, так что сделки он заключал виртуозно. А Бронфман — нет. Моррис выжал из него часть прибыли, долю акций Seagram и ещё один «золотой парашют» в дополнение к первому. Для инвестиций в артистов он попросил кредитную линию в $100 млн, что значительно уступало аналогичным затратам в Warner, но Моррис понимал, что сидит на бесконечном источнике «пьяных денег», и будет их ещё больше[45]. Но самое хорошее заключалось в том, что Seagram — канадская компания, а в Канаде тексты популярных песен в стиле рэп не могли стать горячей политической повесткой дня.

Хотя Джимми Айовин и Даг Моррис теперь вместе не работали, они по-прежнему дружили и надеялись воссоединиться. Предательство Фукса обоих задело за живое. После увольнения Морриса Айовин поднял такую вонь, что ему отказали в доступе в здание Time Warner. При обычных условиях его бы самого уволили, но он не работал именно в Warner, формально он был партнёром в совместном предприятии, то есть избавиться от него можно было только одним способом: продать ему акции Interscope обратно. Это стало бы слишком дорогим удовольствием, поскольку Interscope занимался уже не только рэпом: среди подписанных новых артистов фигурировали No Doubt, Nine Inch Nails и Мэрилин Мэнсон.

Айовин и Моррис выработали план. Согласно ему, несносный Айовин должен «достать» Фукса до печёнок и выпустить совсем уж беспредельные альбомы вроде «Dogg Food» и «Antichrist Superstar», рядом с которыми «The Chronio покажется правильным и скучным. Очаровательный Моррис, работая на Бронфмана, взбирается по корпоративной лестнице и добирается до финансовых ресурсов совета директоров Seagram. Как только обе задачи выполнены, Айовин и Моррис воссоединяются севернее границы Штатов, где никаким выступающим с трибуны кандидатам в президенты их не достать. Сработали они оба отлично. В августе 1995 года Фукс объявил о том, что Time Warner и Interscope расходятся. Это явилось первым сигналом того, что внутри управления Warner что-то пошло не так. Каким бы ни было культурное давление, как бы ни сталкивались личности, с точки зрения акционеров такое решение не выдерживало никакой критики: каким же лейблом-идиотом надо быть, чтобы выкинуть одновременно Доктора Дре, Тупака Шакура, Снупп Дога, Трента Резнора и Гвен Стефани?

В ноябре того же года Бронфман повысил Морриса до полного управления МСА, серьёзно увеличив бюджет, которым тот мог распоряжаться[46]. В феврале 1996 года, менее чем через год после внезапной разлуки Дага с Джимми, первый передал второму чек на $200 млн, подписанный Эдгаром Майлсом Бронфманом-младшим в знак вечного партнёрства с Interscope Records, поддерживаемого полным доверием империи спиртных напитков.

Через этот «разлом» провалился только один альбом: «All Eyez on Ме» Тупака — его выпустили в тот краткий период начала 1996 года, когда Interscope не состоял в партнёрских отношениях ни с одной из корпораций. Этот двойной альбом — шедевр Тупака, содержащий мегахит «California Love». Это один из самых продаваемых альбомов в истории рэпа. Когда он выпускался, Шакур — актёр, стрелок, бандит, живая молния, обвиняемый в сексуальных домогательствах — был совсем крут, не дотронешься. Айовин, уже отрезанный от Time Warner и ещё ожидавший сделки с Seagram, выпустил альбом при помощи Philips по разовому контракту. Это означало, что компакт-диски с материалом «All Eyez on Ме» печатались на заводе PolyGram в Кингс-Маунтин, штат Северная Каролина.