Сзади вежливо кашлянули. Девушка подпрыгнула от неожиданности — она скорее ожидала удара в спину, а не тактичного покашливания, намекающего, что время для сожаления о прошлых ошибках выбрано неудачно. В первый момент она подумала, что Габриэль все-таки почувствовал что-то и пришел ее спасти. Во второй — поняла: это было бы слишком хорошо, чтобы судьба позволила ей такую радость. Тоненькая девушка очень походила на Темного князя, когда он принимал вид подростка, как бы сам Габриэль ни пытался возмущаться. Все-таки внешность мог бы подобрать и лучше, раз так своими возможностями хвастается. (И как он только Анабель умудрился понравиться?)
Так что Таня еще раз вынуждена была согласиться — из-за потрясающей похожести ошибиться и обвинить в убийствах Габриэля было проще простого. Разве что выражение лица девушки подкачало — злое, с неприятным прищуром глаз, совсем не идущее симпатичной мордочке.
— Здравствуй, — хмуро поприветствовало Таню создание Отступника.
Та в ответ осторожно кивнула.
— Мне нужно передать, что твоей смерти не было в первоначальном сценарии, но было бы непростительно упустить этот шанс. Также требуется извиниться перед тобой и попросить не усложнять ситуацию. В противном случае, ты все равно умрешь, но я не буду обязана убивать тебя безболезненно.
Голос девушки звучал безжизненно, словно говорила не сама она, а какой-то приборчик внутри, заставляющий шевелиться четко очерченные губы. Смотрелось это жутковато.
— Может, мне самой себе шею свернуть? — саркастично уточнила Таня, отступая на шаг назад и оборачиваясь, чтобы оценить расстояние, оставшееся до Хаоса.
Увы, должного эффекта вопрос не возымел.
— Это бы упростило мне задачу, — честно ответила сестра Габриэля.
Вопреки сложности момента Таня прикрыла рукой лицо и пробормотала под нос короткое ругательство. Вероятность, что с этим существом удастся наладить диалог, приближалась к нулю. А это означало, что дочери Пресветлой Алив необходимо было любым способом продержаться, пока кто-нибудь все-таки соизволит пойти посмотреть, почему она не просыпается.
Иначе и Габриэль схлопочет по шее за проваленную миссию, и самой Тане не судьба будет сходить в кино на долгожданный приключенческий боевик, должный появиться на экранах через две недели. А сие очень и очень обидно. С учетом того, что девушка не один месяц потратила на то, чтобы внушить сценаристу именно такое развитие сюжета, а не запланированное ранее.
Таня печально вздохнула и, на секунду прикрыв глаза, собрала всю силу, подаренную ей мирозданием при рождении. Для начала следовало сформировать вокруг себя прочную защиту, а уже потом можно было проверять: так ли действительно страшен черт, как его пытались малевать прочие. Что бы ни представляла ее противница из себя и какие бы возможности ни дал ей Отступник, единственная и бесконечно любимая дочь Величайшего творца отнюдь не была легкой добычей.
Продолжая мстить за Ририэля, Анабель выпихнула меня из комнаты, объявив, что с такими стрессами сопящий над ухом Темный князь ей не нужен и я могу занять коврик у входа. Я пару минут поскулил под дверью, скорбя об удобном диване, но, осознав, что прощать меня в ближайшее время не собираются, уполз на кухню доедать остатки шарлотки. Анабель ехидно похихикала мне вслед и, судя по звукам, принялась смотреть телевизор, с которым я познакомил ее еще в Цитадели.
Хозяйка квартиры мирно посапывала у себя в комнате, видимо, с нами, балбесами, она так умаялась, что даже забыла закрыть к себе дверь. Я исправил эту оплошность, пожелав, чтобы девушке приснилось что-нибудь интересное, и продолжил свой путь. На кухне, к моему удивлению, обнаружились бодрствующие ангел и эльф — они под ополовиненную бутылку ликера «Бейлиз» вспоминали дела минувших дней. В данный момент — ту самую историю, когда Ририэль обратил нас с Элли в девчонок.
— А князя-то помнишь? — подливая в бокал Азраэлю, смеялся остроухий. — Боги… я тогда чуть не умер со смеху!
Элли поднял глаза к потолку, словно пытаясь что-то вспомнить, а потом уточнил:
— Мне казалось, что ты чуть не умер от того, что Габриэль скинул тебя с башни.
— Только почему-то потом сам прыгнул за мной, чтобы я не разбился, — хмыкнул Ририэль.
— Он решил, что такая смерть будет слишком гуманной.
— А по приземлении ты шустро успел смыться в другой мир, и осуществить свой злодейский план я не успел, — тоже припомнил я ту историю и улыбнулся.
— О! — Ририэль повернулся в мою сторону. — Выгнали? Присоединишься?
— Да, — ответил на оба вопроса и занял пустующий стул. От алкоголя отказался, зато, пошарив по окрестным домам, утащил себе чашку горячего черного кофе и щедро добавил в него четыре ложки сахара. — У нас вечер воспоминаний о самых глупых поступках?
— Нет, милорд, о самых веселых! — поправил меня ангел. — Я вот так и не могу вспомнить, как мы обратно все вернули.
— Никак. Через три дня само обратилось: амулет оказался слабеньким, и стоило его хорошо потрясти, как он сломался.
— А потом я месяц безвылазно сидел в библиотеке, вздрагивая от каждого шороха… — пробурчал Ририэль. — Как я по ней скучаю!
— Это намек?
Эльф непонимающе посмотрел на меня, словно уже успел забыть, о чем говорил минуту назад, потом спохватился:
— Нет! Ты что, Габриэль! Что я у тебя делать теперь буду? Учить подрастающее поколение? Покрываться пылью? Спасибо, но, пожалуй, обойдемся без намеков. Лучше вспомни, как мы закидывали МАГУЧВ просьбами прислать хоть кого-нибудь…
— Кого? — округлил глаза, зашедший на кухню Алир.
— Межмировую ассоциацию героев, уничтожающих черных властелинов, — расшифровал Элли, припомнив, как мы втроем, сидя на полу тронного зала и хрумкая утащенное с Земли лакомство, сочиняли эти самые запросы. «Сознаю свою вину. Прошу милосердно добить во имя добра и справедливости…» — было самое скучное из наших фантазий.
Ририэль фыркнул и процитировал:
— «Мои злодеяния ужасны, помыслы черны, руки по уши в кетчупе…» Или это: «Сил больше нет терпеть его хорошие дела! Помогите! Нам из „Клуба властелинов-неудачников“ уже нового пообещали прислать!» — ваши добрые жители…
— И как? — Алир присел на свободный табурет, завороженно слушая Ририэля. Так же «завороженно» он отобрал у Элли бокал и, придирчиво понюхав, выпил ликер. Блаженно зажмурился и смешно причмокнул губами, потом опомнился: — Прислали вам героя?
Азраэль звонко засмеялся, не обидевшись, что у него отняли лакомство. Все-таки про наши приключения слушать с трезвой головой было крайне сложно. Иногда самому кажется, что я эдак лет двести пролежал в лихорадке, и мне все привиделось. А еще на скуку жаловался, наивный! Я закрыл лицо ладонью, вспомнив тот черный день, когда, не выдержав наших издевательств (ибо дело уже до стихотворной формы дошло), ассоциация решила поглумиться в ответ.
— Героиню…
— Ты когда-нибудь видел бронелифчики? — вопросом на вопрос ответил эльф и, после того как Алир испуганно помотал головой, кивнул: — И слава Тьме! Еле отбились!
Смутное беспокойство шевельнулось в груди, заставив сердце сбиться с ритма. Я встрепенулся, постаравшись отключиться от окружающего мира. Ририэль продолжал развлекать Алира и Элли, я же надеялся, что тревога ложная. Но копчик подсказывал, что вечер не может закончиться так же хорошо, как он начался. С Анабель вроде все в порядке… Таня спит. Тогда что не так? Э-э-э… стоп! Спит одетой, забыв закрыть дверь, не вытащив из волос неудобные заколки и не проснувшись от нашего шумного веселья. Разве бы Таня отказала себе в удовольствие дать нам всем по ушам, что мешаем ее сладким сновидениям?!
Ой-ой-ой, Тьма!
— Простите, — перебил я ангела, — но, кажется, по планам у нас срочная спасательная операция!
И, теряя на ходу тапки, я поспешил в комнату подопечной, надеясь, что еще есть кого спасать.
Натаниэль отложил в сторону только что доломанную игрушку и посмотрел в конец зала, где взрослые о чем-то громко ругались. Юный наследник очень скучал по родителям, а теперь еще и остальные неожиданно прекратили с ним возиться и сюсюкаться. Это обижало и пугало. Натан вообще редко видел взрослых такими. Ему даже стало стыдно за сломанную игрушку. Вдруг это сильнее огорчит тетю Лин? Вон она как лицо руками закрыла. Точно потом ругаться будет! И дядя Герион отвернулся.
