Поклонение Хаосу можно было отнести к особо оригинальному фетишу. Словно бы в один прекрасный момент мышь начала радостно прыгать вокруг голодного кота в ожидании, когда тот наконец пообедает ею. Как один раз сказал брат: «Глуп тот, кто верит, что сможет получить от Хаоса что-то полезное. Но в миллиард раз глупее несчастный, который думает, что сможет его подчинить…» — Габриэль не знала, были ли попытки, но зря Темный князь не стал бы болтать.

Хотя во множественной вселенной на каждое правило найдется свое исключение. Иногда и несколько штук сразу.

— Меня больше волнует то, каким способом было создано это место… — призналась она вампиру. — Не припомню кого-либо, кроме меня и брата, кто мог бы такое устроить. Габриэль, конечно, расслабился в последнее время, но не настолько же?

— И что вы предполагаете?

— Худшее.

А что? Габриэль подумала, что это мог быть блестящий маневр: Алив напоминает про долг, забирает князя в свою реальность, а сюда проникает кто-то из творцов, чтобы, пока хранитель отсутствует, уничтожить их мир.

Как бы они ни спешили, шли Радин и Габриэль очень осторожно, замирая перед каждым поворотом и по нескольку раз оглядываясь. Подозрения девушки за это время разрослись до неимоверных размеров, распирая грудную клетку и заставляя сердце биться где-то в горле, мешая нормально дышать. Подземный храм больше напоминал гигантский комплекс, знакомая поначалу архитектура, чем дальше они продвигались, все сильнее отличалась от заученных наизусть канонов.

Зал для жертвоприношений помог обнаружить вампир. На одном из перекрестков Радин замер и, принюхавшись, сказал, что из левого коридора пахнет кровью.

— Человечьей? — на всякий случай уточнила Габриэль.

Вампир отвел взгляд:

— Не только, — упавшим голосом ответил он.

— Среди пропавших девушек была твоя подруга? Ой! Прости за бестактность, — тут же спохватилась она. — Можешь не отвечать, если не хочешь…

Но Радин ответил:

— Невеста.

Открывшийся им зал мало чем отличался от того, где не состоялось жертвоприношение Габриэля. Только вот широкий камень алтаря потемнел от засохшей крови — лишнего ангела, чтобы спасти обычных людей и вампиров, не нашлось.

В углу, прикованные цепями за лодыжки, сидели две девушки: одна, что-то причитая на темном диалекте, укачивала на руках маленького ребенка. Услышав чужие шаги, пленницы даже не дернулись. Та, что шептала, не замолчала, не изменила темп речи, не попыталась отползти подальше к стене. Вторая девушка — явно из людей — лишь чуть скривила губы, показывая, что услышала, но на вошедших смотреть не стала.

Либо они были уверены, что сейчас их не казнят, либо, что казалось вероятнее и страшнее, уже всякого насмотрелись и даже бояться не могли. А вот дыхание Радина сбилось, но не от радости, что они нашли живых. Вампирка была не та, которую надеялся увидеть он.

— Кани? — позвал парень.

Пленницы наконец поняли, что пришедшие не их мучители.

— Еще кто-нибудь остался? — на объяснения времени не было. Махнув рукой, Габриэль развеяла оковы и бессильно отвернулась, когда названная Кани покачала головой. Смертная тихо всхлипнула. — Так. Понятно. Перемещаемся обратно. Ты сможешь их поддержать? — Лучшим вариантом было сразу прыгнуть в Цитадель и уже оттуда раскидать спасенных по домам.

Радин кивнул. Дальше геройствовать было слишком опасно. Даже три спасенные жизни оказались достаточной наградой за неоправданный риск.

Но что-то в простом плане не заладилось. Радин с девушками и ребенком исчезли, а сама Габриэль осталась стоять посреди зала — нечто, чему она не могла дать названия, не пускало домой, мягко удерживая на месте. Княгиня беспомощно огляделась. Оставалось только бежать, как можно быстрее и не оглядываясь назад, но в сознание тонкими змеями вползал белый липкий туман, а ноги отказывались слушаться свою хозяйку.

Тихо скрипнул, отворяясь, еще один тайный проход, и до боли знакомый голос прошептал:

— Проходи, малышка, я уже заждался тебя…

Беда пришла, откуда не ждали.

Таня смутно подозревала, что убийца явно не дура и, заранее узнав, что у новой жертвы появился защитник, решит действовать в обход. Но как именно, девушка не задумывалась, малодушно надеясь, что Габриэль со всеми проблемами справится и погибнуть ей не даст.

Оказалось, существуют области, ему неподвластные. И, к огромному Таниному огорчению, родственница Темного князя о них прекрасно знала. Девушка почувствовала неладное, когда ложилась спать, — веки словно окаменели, и, не будь поблизости кровати, Таня бы уснула прямо на ковре, положив под голову собственные тапки. Потом она даже пожалела, что этого не случилось, — увидев дочь Пресветлого творца, лежащую посреди комнаты, остальные наверняка бы поняли: что-то не так. Но сейчас друзья спокойно спали по другим комнатам и не знали, что жизнь Тани повисла на волоске.

Начиналось все как обычный сон — сумбурный, нелепый, но весьма увлекательный. Таня бегала по какой-то заброшенной больнице от любимого героя сериала, которого достало, что поклонница постоянно пишет про него всякие нехорошие рассказики. Весьма могущественное существо грозно размахивало огнетушителем и путалось в собственном плаще, посылая на голову девушки громы и молнии. Она же в ответ заливисто хохотала и недоумевала, почему не может заставить себя остановиться и встретить любимчика с распростертыми объятиями…

Сколько это могло продолжаться, никто не знал: из-за необычных способностей девушки интересные сны иногда растягивались на годы, позволяя Тане проживать целые жизни, а потом просыпаться по будильнику в родной реальности, потратив всего несколько часов. Но, как это часто бывает, неожиданно больничный коридор с потрескавшимися стенами заволокло молочно-белым и густым, словно кисель, туманом. Он быстро окружал девушку, и, казалось, растворял в себе декорации ее сна.

Таня огляделась, выискивая в тумане фигуру преследователя и, решив, что всего лишь поменялись правила игры, нырнула в услужливо приоткрывшуюся дверь палаты. Реальность дрогнула и поплыла, меняясь: миг — и вместо заброшенной больницы возникла маленькая площадка, размеченная большими черными и белыми квадратами, которую окружал Хаос.

Как дитя творца Таня сильнее любого другого чувствовала холод, разлитый вокруг. Это было не то привычное ощущение, когда зимой выбираешься из теплой квартиры на улицу и старательно натягиваешь на нос шарф, думая, что иначе сия важная часть лица просто-напросто отвалится. Нет, казалось, что холод Бездны зарождался в самом сердце, пускал тонкие ростки по кровотоку, стараясь добраться до разума и превратить его в глыбу льда.

Девушка переступила с ноги на ногу. Такие сны она не любила, но проснуться не удавалось. Таня изо всех сил дергала переплетающиеся нити реальности, надеясь выпутать свое сознание, но кто-то надежно удерживал его.

Именно в этот момент девушка поняла, что точно угодила в заботливо расставленную ловушку. И сразу вспомнился один разговор с матерью, когда Таня, будучи мелкой девчонкой, жутко гордилась своим происхождением, не задумываясь о минусах такого родства и прилагающихся к нему врагах. Тогда она спросила, зачем матери вешать над своим ложем обычный Ловец Снов? Неужели она думает, что кто-то из недоброжелателей решит проникнуть в сновидения? Ведь в таком случае Алевтина разделается с ним в два счета.

Пресветлая только покачала головой и грустно улыбнулась.

— У каждого есть своя ахиллесова пята. У нас, творцов, — сны. Я и тебе советую повесить эту простенькую безделушку над кроватью. Поверь, люди многого не понимают и не умеют, но этот амулет — это то, за что им стоит сказать спасибо.

Таня тогда пропустила это мимо ушей и теперь остро сожалела о собственной легкомысленности.