Лабиринт Элли оказался скучной серой дорогой, ведущей куда-то вдаль, к высоким пикам гор. По краям неширокой полосы росли пыльные, чахлые кусты, и пространство, которое охватывал взгляд ангела, представляло собой унылейшее зрелище. Немного потоптавшись на месте, Азраэль направился в сторону. Вариант идти прямо по дороге казался слишком очевидным.

Наверное, все заключалось в том, что Элли не о чем было жалеть. Ему не хватало крыльев и света Единого, который когда-то наполнял его чистым счастьем, но в то же время, если бы ради Габриэля от них пришлось отказаться повторно — теперь уже осознанно, — он сделал бы это еще раз. Кошмары Азраэлю не снились. Множественная вселенная просто не придумала того, что могло бы напугать синеглазого ангела с доброй улыбкой.

Элли шел по ровной степи, изредка сверяясь с внутренним компасом и не оглядываясь на горный хребет, оставшийся позади. Он не особенно задумывался о том, что князь мог не захотеть возвращаться или просто не найтись среди чьих-то надежд и страхов. И проблемы привык решать поступательно. Не отыщется Габриэль — тогда можно чуточку встревожиться. Скажет, что ему тут неплохо, тепло и уютно — перекинуть милорда через плечо, словно мешок с подарками, и вытащить в реальность.

Было бы о чем беспокоиться! Это светлые любят паниковать по каждому подвернувшемуся поводу. Можно подумать, что это у них любимая игра: раздуть катастрофу мировых масштабов из небольшой проблемы.

Ангел перевел взгляд на солнце, такое же серое, как и все его окружающее. Светило, без сомнений, собиралось опускаться за горизонт, подсказывая, что двигается ангел строго на юг. Затем Элли посмотрел на тень, мирно лежащую у его ног, и нахмурился, ибо та находилась не на положенном месте. Она должна была идти сбоку от него, как и любая приличная тень, но вместо этого бежала впереди, будто кто-то направил в спину ангела прожектор. Азраэль фыркнул и прыгнул в тень, как в воду.

…Габриэль вздрогнул, когда он появился прямо перед ним. Вокруг возвышались шкафы цитадельской библиотеки: они показались ангелу двухмерными изображениями, которыми обклеили крошечную комнату. Сам князь сидел в низком кресле и до появления Азраэля о чем-то беседовал с незнакомой женщиной.

— Анабель волнуется, пойдем, милорд…

— Это тот самый ангел, Габриэль? — почти одновременно с Элли спросила женщина.

Искренне симпатизирующий эльфийке Азраэль посмотрел сквозь нее и наклонился над князем. Кажется, он все-таки чуть опоздал — его определенно узнали, но при этом, кажется, не понимали, куда нужно идти, при чем здесь Анабель и что происходит.

— Неужели здесь тебе будет интереснее? — удивился Элли, не став спешить. В конце концов, схватить в охапку свою находку он мог в любой момент, но любопытному ангелу ужасно хотелось узнать, чем мир грез смог подцепить Темного князя.

Габриэль улыбнулся, немного неуверенно, в совершенно несвойственной манере лишь приподняв уголки губ. Обычная его улыбка всегда больше напоминала оскал, демонстрируя всем белоснежные острые зубы.

— Нет, — все-таки ответил он, — просто некоторые факты, открывшиеся не столь давно, заставили пересмотреть мнение о своем месте в мире. Я бы очень хотел вернуться. Но этим сделаю только хуже.

Азраэль перевел взгляд на молчаливую женщину, но та закрыла глаза и, казалось, вовсе уснула, не слушая их разговор. Давать какие-либо пояснения она не собиралась.

— Ты уверен?

Князь кивнул:

— Я этого и боялся, Элли, что меня остановит не страсть, страх или слабость, а серьезная причина. Оказалось, что она всегда была у меня под носом, я же проходил мимо, стараясь думать о чем угодно, кроме того, что было действительно важно. Анабель сильно рассердится на меня?

— Да, милорд. Думаю, ничто не сможет убедить твою супругу, что это важнее ее и детей.

Бесстрашный, наивный Элли, который никогда ничего не боялся и строго следил за тем, о чем мечтал. Глупый-глупый Элли, безоговорочно доверяющий своему лучшему другу Габриэлю. Мир Хель нашел и для него «вкусную конфету», мимо которой ангел не смог пройти. Если бы он увидел князя, окруженного сбывшимися желаниями, наслаждающегося дарами странного мира, вытащил бы в реальность, не слушая возмущенные вопли милорда. Но этот Габриэль искренне сожалел о своем выборе и говорил о жертве, которую вынужден был принести по какой-то важной причине.

И не поверить ему Азраэль не мог.

— В таком случае я останусь с тобой, милорд. Без меня тебе будет ужасно скучно торчать тут остаток вечности…

— И что нам делать теперь? — слишком спокойно спросила Анабель после того, как стало понятно: Элли не вытащит Габриэля и даже не вернется сам.

Князя и ангела расположили рядышком, на полу, положив под головы подушки и прикрыв пледом. И если Азраэль действительно походил на спящего, то на князя смотреть без содрогания было крайне сложно.

Ририэль почесал в затылке:

— Мне теперь идти, что ли?

— Ты думаешь, что окажешься сильнее? — не поверила эльфу Таня. — Нам нужен план немного продуманнее, чем «просто влезу не-пойми-куда и всех спасу».

— Но время-то уходит! — Алир осторожно потряс Элли за плечо, особо на реакцию ангела не рассчитывая.

— Уже ушло.

— Превосходно! Чем еще порадуете? — Анабель сердито стукнула кулачком по двери, а потом устало вздохнула и села на Танину кровать. — А нельзя кому-нибудь душу продать, чтобы их вернуть?

Алир, Ририэль и Таня синхронно поперхнулись воздухом и переглянулись.

— Не самая лучшая идея. Не думаю, что без души тебе будет лучше.

Эльфийка как-то недобро улыбнулась.

— А кто сказал, что мы будем продавать мою душу? — Взгляд княгини вонзился в Ририэля, не оставляя сомнений, кем именно собиралась пожертвовать супруга Габриэля.

Тот смешно поджал уши и спрятался за Таней.

— Ани! Ты же светлая! Добрая! — воззвал он к стандартным эльфийским отговоркам, почему им лень кого-то ловить и убивать, когда на границах завелись разбойничьи шайки. Мол, грабят-то человеческих купцов, вот пусть их рыцари и ловят… А они пока лучше песенки посочиняют!

— Угу, — согласилась Анабель, — только детям нужен их отец. Не считая этого, я и добрая, и светлая, и какая угодно. Но как-нибудь попозже. Так что, найдется, кого вызвать?

Раздались сухие аплодисменты.

— Мне это определенно нравится! — Из воздуха нарисовалась безобразная женщина. — Привет, племянница! Что у нас тут? — Хель оглядела тела Габриэля и Элли. — Так и знала, что без меня даже пары шагов, чтобы не упасть в лужу, сделать не смогут. Ладно, уговор есть уговор. Сегодня я побуду хорошей тетей-феей…

Если каждое воспоминание, хранимое человеком, превратить в тонкую, прочную нить и смотать из получившегося материала клубок, им можно опутать всю множественную вселенную. Соткать кокон для каждого мира, соединить реальности, чтобы по этим нитям, цепляясь за осколки памяти, путешествовали самые разные существа в поисках неба, под которым бы им жилось лучше. Свободнее дышалось. И это если взять жизнь одного-единственного человека, едва ли разменявшего четыре десятка лет.

Только мало кто на этом или другом свете по доброй воле расстался бы со своими воспоминаниями. Возможно, с одним или с двумя — самыми болезненными и обидными. Но подарить задаром все драгоценные моменты? Нет, это было бы слишком глупо. А из такого материала прочной нити не получится: несколько раз потянешь — оборвется все, провалится в Хаос, утянув за собой тех, кто решился на дерзкий эксперимент.

Что уж говорить о могущественном существе, видевшем очень и очень многое. Да, большую часть жизни Габриэль провела под защитой брата (ведь у каждого есть свой гиперзаботливый родственник?), но все равно ей было что вспомнить. Воспоминания Темного князя были также и ее воспоминаниями.