Так что в данный момент творцы латали крышу, восстанавливая разрушенное жилище, изменяли память свидетелей и стягивали все имеющиеся силы, предчувствуя новое восстание. Существа, наделенные даже малой толикой дара, ощущали, как дрожит их реальность, пропуская через себя гигантские потоки магии.

Сам же Отступник тихо и мирно спал в надежном убежище, свято уверенный, что никто во всей множественной вселенной не сможет найти его. Конечно, его план удался лишь на семьдесят процентов от задуманного. Но он был весьма и весьма доволен полученным результатом. И в своих снах Гэбриэл видел низвергнутых творцов, их создания, растворяющиеся в Хаосе, народы, склоняющиеся перед ним. Но это мелькало короткими, смазанными кадрами и почему-то не приносило ни капли удовольствия. Еще мужчина видел свой маленький мир, который больше не принадлежал ему. Дом, мастерскую. Жену… Иногда он думал, как бы изменило извилистое русло время и куда бы направило свои воды, если бы он оставил свои эксперименты. В конце концов, жажда создавать и экспериментировать Гэбриэла (каковой не был наделен более никто из Поколения и которая стала его проклятием) поддавалась контролю. Он мог творить что-нибудь обычное из глины или грязи, подобно своим братьям и сестрам, по чуть-чуть расширять крошечную реальность, не думать о мести и том, что его несправедливо изгнали…

Постепенно все бы наверняка наладилось. Время, будь оно трижды отправлено в Бездну, медленно и неохотно залечило бы раны, сгладило неровности и подарило новые воспоминания, укрыв старые флером грусти и сожаления.

Наверное, и выбравшись из Бездны можно было бы задуматься о другой жизни, но Хаос не отпускает просто так. Гэбриэл заплатил цену и был готов к решающему сражению.

Сейчас же Отступник беспечно спал, надеясь на сотни охранных плетений, которые паутиной окутали его жилище, спрятав от Поколения. Когда в углу комнаты сгустились тени — ни одно из них не сработало.

Элли смешно отряхнулся, будто бы только-только выбрался из воды, и огляделся по сторонам. Увиденное заставило его удивиться: ангел ожидал нечто куда роскошнее и грандиознее. Все-таки в голове уже собрались по кусочкам некоторые стереотипы. И в данный момент Отступник им не соответствовал.

Комната была более чем аскетична.

Маленькое помещение с низкой железной дверью, закрытой на ключ (он торчал из замочной скважины), не имело окон. Серые, плохо оштукатуренные стены сливались с таким же потолком. На пол в дальнем углу был брошен тонкий матрас, на котором и спал Гэбриэл, завернувшись в какое-то покрывало. Поблизости же стоял тазик с водой (по лежащему рядом полотенцу и зубной щетке Элли сообразил, что для умывания), прекрасная одежда бесформенной кучей валялась в ногах. Ни табуретки, ни подушки, ни зеркала… ничего.

Ангел почесал в затылке и, приблизившись к спящему мужчине, удостоверился, что это именно Отступник. Затем разлохматил волосы еще сильнее и задумался. Сейчас все было слишком просто, и потому совершенно Элли не нравилось.

«Милорд меня не простит, если я сделаю всю работу за него», — наконец сказал он себе и спрятал перочинный нож обратно в карман джинсов, решив, что этот приз он заслужил, несмотря на такую подставу.

Гэбриэл нахмурился и что-то невнятно пробормотал во сне. Он явно ощущал чужое присутствие, но из-за молчания защитных заклинаний считал это ночным кошмаром, смешавшимся с острой паранойей. Плотнее укутавшись в покрывало, он завозился на матрасе, надеясь устроиться удобнее, и повернулся к Элли затылком, чем Азраэль немедленно воспользовался, гнусно ухмыляясь.

После чего, исполнив задумку и даже полюбовавшись результатом, шагнул обратно в тени, перемещаясь в надежную квартиру к Анабель и Габриэль. А перед этим потянул за ниточку, специально потревожив одно из охранных заклинаний, чтобы разбудить Отступника.

Завтра предстоял сложный день. Но и эта ночь еще не закончилась.

К обороне академии все было готово.

Сразу же после первого восстания творцы потратили достаточно сил, времени и нервов, чтобы завязать ключевые узлы вероятностей множественной вселенной в одном месте. А после именно там и построили обитель знаний, которая зеркально отражалась почти во всех мирах и собирала в своих стенах тысячи одаренных детей.

Кто-то из Поколения, правда, поспешил в свои дома — окапываться там. Мол, у Отступника достаточно личных счетов к Алив и Хель, и пока они будут возвращать друг другу долги, можно отсидеться у себя, молясь Единому, чтобы эта троица не снесла ненароком их детища…

Большинство учеников были отправлены на внеплановые каникулы. Самых перспективных решили придержать в запасе. Урок предыдущего восстания все выучили на «отлично» и повторять ошибок не собирались. Лучше уж в кои-то веки запачкать свои руки, чем потом сидеть на руинах заботливо выстроенной жизни и осознавать, что больше эти осколки склеить не получится.

Алив прохаживалась по просторному вестибюлю на первом этаже, ожидая, когда аналитический отдел под руководством Лада перестанет дружно паниковать и выдаст хоть что-нибудь похожее на отчет. Нет, сам Лад, естественно, пораженческому настроению своих подчиненных не поддался, но и особого успеха в наведении порядка не достиг. Последний раз, когда Пресветлая его видела, мужчина устроился за одним из столов в офисе, подвинув предыдущего владельца рабочего места. Подперев кулаком подбородок, с самым философски-равнодушным видом Лад наблюдал, как сотрудники суетятся, одновременно пытаясь просчитать вероятности, обсудить последние новости, обругать начальство (наплевав на его непосредственное присутствие) и попугать коллег прогнозами о неминуемом апокалипсисе.

Так что в принципе отчета можно было и не ждать. Но Алив надеялась на лучшее.

Ее шаги по плитам пола из светлого мрамора с темными прожилками отдавались глухим эхом. Начищенное до зеркального блеска пространство с высоким, куполообразным сводом было настолько велико, что здесь легко устраивались вечера бальных танцев. Оно охватывало входную дверь полукругом, по краям поддерживаясь двумя мощными колоннами. За ними находились гардеробные: справа для младшего поколения, наделенного даром творить; слева для тех, чей потенциал был скромен и не позволял своим носителям даже мечтать о чем-то большем. Творцы словно бы специально стремились подчеркнуть различное положение своих учеников. В центре вестибюля располагался фонтан, куда во время сессий студенты любили кидать «на удачу» мелочь, а иногда — совсем уж отчаявшиеся индивиды — и зачетные книжки. Некоторые уникумы считали, что успех на экзамене обеспечен, если самому поплескаться в прохладной воде и забраться верхом на главную чашу.

Те же студенты разрушали многострадальный фонтан не менее двух раз за неделю, а потом сами же восстанавливали (каждый раз изменяя его вид), отрабатывая практические задания по профильным предметам. Даже делались ставки, каким он предстанет в следующий раз. Месяц назад некто безусловно гениальный и слишком смелый попытался изобразить самих творцов, которые, встав спинами друг к другу и образовав неширокий круг, пристально всматривались во всех проходивших мимо людей и нелюдей. Было более-менее похоже, но впечатление портило несколько моментов. Во-первых, почему-то Поколение держалось за руки, будто малыши в праздничном хороводе у елки. И во-вторых, вода лилась не откуда-нибудь, а изо ртов творцов. Смотрелось это, мягко говоря, неприятно. И Алив лично превратила скульптурную композицию в оплавленный кусок меди. Затем какое-то время фонтан изображал одинокую деву с кувшином воды, потом стал тремя гигантскими флейтами, дальше кто-то постарался сделать хрустального дракона, распахнувшего мощные крылья на высоком постаменте, с которого и стекала вода. Сейчас фонтан имел овальную форму, несколько несимметричную, более выпуклую с левой стороны, и был совершенно бессистемно выложен разноцветной мозаикой по дну. Одна чаша, призванная изображать какой-то гигантский тропический цветок, больше напоминала расплющенного осьминога.