Я лежал на чём-то очень холодном и был к этому холодному прикован. Попытался двинуть рукой — ничего не вышло. Сил не было ни физических, ни каких-либо ещё. И привычного раздвоения сознания не было… разум был слишком ясен и чист.

Плохо.

Несколько минут я просто лежал, пока не понял, что я только что мысленно ляпнул. Сил не было вообще! То есть, ладно, если их, например, заблокировали. Так нет, внутри было пусто. Я попытался осторожно позвал Настоящую Первородную Тьму, частью которой и являлся. Это последнее оружие, которое стоит применять, только если больше выхода никакого нет, кроме как уничтожить весь мир. Подсознательно я уже понимал, что она не отзовется, поэтому и решился на этот шаг. Ничего не случилось. Сейчас я был беззащитнее смертного младенца. Интересно, а убить меня в этот момент можно? Я только-только собирался задуматься над этим, как тут же себя одёрнул. Не время разлеживаться и размышлять о вечном, надо хотя бы понять, где я нахожусь!

Я осторожно попробовал открыть глаза, получилось только со второго раза, благо помещение, в котором я находился, было полутёмное — различить предметы ещё можно, а яркий свет не бьёт по глазам, полностью дезориентируя в пространстве. Упс. Я обнаружил, что нахожусь в жертвенном зале северных орков до времён объединения небольших враждующих племён в одну общину. Кстати, лежал я как раз на жертвеннике.

Прелестно!

А вот и причина, по которой у меня совершенно нет сил — северные племена орков каким-то образом умели создавать небольшие щели в междумирье, где полноправным хозяином был Хаос. А он, как я уже рассказывал, штука страшная. Для всего, и материального, и нематериального. Хотя нельзя сказать, что он убивает попадающее в него существо. Телесная оболочка полностью растворяется в нём, так же как сознание. Если существо, поглощаемое хаосом, одушевлённое, то и душа становится частью разума Хаоса, теряя свою индивидуальность и волю. И неизвестно что из этого хуже. Например, я бы выбрал, если, конечно же, мог — смерть. Впрочем, если отвлечься от темы, то соединение с любой из Великих сил ничем от этого не отличается.

Северные орки почитали Хаос за главного бога. Даже теперь, несмотря на то, что они давно находятся под моим покровительством, это воспринимается как благосклонность. Мол, спасибо — не откажемся, но вы для нас простой правитель, а божество — Хаос, хоть они и нехотя отменили ритуальные жертвоприношения заключавшиеся вот в чём:

Существо, приносимое в жертву, кладут на большущий чёрный камень-алтарь и рисуют на груди у этого существа руну, обозначающую «дар». Потом после длительных ритуальных танцев и песен два главных шамана открывают небольшую щель так, чтобы Хаос не мог проникнуть в наш мир. Потом жертве аккуратно вскрывают грудную клетку и достают сердце. Затем снова совершаются пляски, перемежающиеся речитативом. Поскольку присутствие Хаоса не даёт существу тут же умереть, завершающая часть ритуала заключается в том, что жертва, неся в ладонях собственное сердце, заходит в Хаос.

Дикость! Когда мне в первый раз пришлось это наблюдать, меня вывернуло наизнанку, хотя сам я не отличался порядочностью. Причём пришлось это наблюдать совершенно случайно! О создании Чёрных земель речи ещё не шло. Так же, как и о Светлых, а я просто совершал небольшой экскурс, пытаясь понять, кем мне быть. Спасти ту жертву мне не удалось, но я сразу начал активно уничтожать такие храмы, которые орки строили под Окраинными горами. Видимо, уничтожил не все.

Тем временем мысли переметнулись на более болезненную тему: что случилось с Анабель? Мне очень хотелось надеяться, что её ещё не успели принести в жертву. А если не успели то, что с ней? Где она? Как она себя чувствует? И в порядке ли Блик?

Видимо, услышав мои мысли близкие к панике, Фея Судьбы — Рата решила хоть немного смилостивиться надо мной.

— Габриэль, ты очнулся? — откуда-то сбоку раздался хриплый голос эльфийки.

Жива. Тьма, спасибо.

— Вроде… как ты?

— Уж получше тебя, — попыталась отшутиться Анабель, — я была в сознании, когда меня сюда притащили, ты тут уже лежал, и твой внешний вид скорее напоминал мертвеца двухнедельной лежалости.

— Ничего, и не через такое проходили. Ты тоже на жертвеннике?

— Да, их тут как раз две штуки. Габриэль скажи, это то, о чём я подумала?

— Если в твоих думах присутствовали северные орки, то да, как это не печально признавать. — Я даже не мог повернуть голову в сторону своего ушастого чуда, чтобы проверить, правду ли она сказала про «получше». Хотя, что я сейчас могу сделать? С сонниками и то было проще. В конце концов, там я мог напороться на какую-нибудь железку, повредив что-то жизненно важное, произошёл бы прорыв, и всё было бы прекрасно. Точнее, не так, я бы схватил светлых недотёп и драпанул от сонников как можно дальше. Думать об их устранении стал бы позже. А здесь, если случится что-то подобное, меня просто затянет в Хаос.

Что же всё-таки случилось, и кто на нас напал?

— Габриэль, кто на нас напал? — одновременно с моими мыслями спросила Анабель.

— Не знаю, — ответил я и почти не соврал.

Я не знал, кем были те, кто напал на нас в парке, я не знал, зачем им нужно приносить нас в жертву. Но я успел расшифровать отпечаток силы. И как мне бы не хотелось возвращаться к тому, что я знал, похоже, это придётся сделать.

Игры кончились.

Потому что отпечаток силы напавшего на нас с Анабель был идентичен моей собственной силе.

— Хм… — выслушав сбивчивые объяснения Гериона, Советник крепко задумался, — и от Князя точно пока не было никаких вестей? Всё-таки он…

— Точно. — Герион осторожно глянул на часы, пора было возвращаться к светлым. Юноша, заметив движение оборотня, зацокал языком и покачал головой.

— Хорошо, я проверю, что случилось. Вы же… не ошибусь, если предположу, что сейчас все светлые заняты поисками Князя? Так вот, вы ещё десять минут помайтесь чем-нибудь. А потом начертите контур портала. Я позабочусь о том, чтобы Милорд скоро присоединился к вашей компании.

— Благодарю, Советник, — оборотень поклонился.

— К сожалению, я не могу вам передать новый флакон с зельем. Надеюсь, вы достаточно близко к Цитадели?

Дождавшись кивка, юноша улыбнулся.

— Засим откланяюсь. И вам пора за дело и мне.

Только после того, как в зеркале снова появилось отражение обшарпанной комнатки, вампирка наконец могла перевести дух и смахнуть выступившие на лбу капли пота. Какое-то время оборотень продолжал стоять перед зеркалом, словно чего-то ожидая, но этого чего-то не произошло, и Герион, вздохнув, присел на краешек кровати.

— Неприятный тип, правда?

Вампирка ограничилась тем, что кивнула ему. Потом подумала и добавила:

— Очень. Думаю, нам пора.

Оборотень, покряхтев, встал, вытер зеркало, на котором остались несколько синих разводов от зелья, осмотрелся, словно они могли тут что-то забыть и, наконец, пропустив вперёд себя вампирку, запер номер, на выходе из общей залы кинув ключ хозяину.

Несколько минут они шли по тёмной медленно пустеющей улице, смотря под ноги и думая каждый о своём. Лин мучилась угрызениями совести и чем-то ещё, пока ей непонятным. С одной стороны ей казалось неправильным обманывать друзей, которыми для неё стали светлые. Но с другой — Габриэль тоже успел стать ей другом! По крайней мере, она надеялась на это. Он, конечно, пообещал не трогать остальных, но кто знает? Особенно если учесть, что команда с лёгкой руки Алира выделила ей главную роль в спектакле, что они собирались разыграть для Тёмного Князя. Притом что сам Князь принимал в нём прямое и очень активное участие. И что ей прикажете делать?

Получать удовольствие…

Лин хмыкнула себе под нос, думая, что ещё не доросла она до того, чтобы получать удовольствие от всех этих игр. Лучше она попросит Габриэля, когда (вампирка тактично опустила слово «если») он вернётся, переправить её к отцу и брату. К тому же в игру вмешался палач. Лин передёрнула плечиками, вспоминая тот ужас, который охватил всю её, стоило только встретиться с взглядом Советника.