ПОМЕРИТЬСЯ СИЛАМИ

Это моя первая медитация с двумя участниками, которую я включил в книгу. Здесь представлено достаточно техник, где мы вовлекаем других в практику осознанности, но сами они вряд ли догадываются о том, что делают! Медитации с двумя участниками отличаются тем, что первый и второй дотошно следуют одной и той же инструкции, и они эффективны только тогда, когда есть другой человек. Это дополнение к технике, изложенной выше, которую стоит выполнять в рамках формальной традиции. Я хочу сказать, что вы вдвоем нашли достаточно спокойное место, где вам комфортно и никто вас не потревожит. Сядьте напротив друг друга достаточно близко, чтобы видеть лицо партнера, и достаточно далеко, чтобы видеть все тело. Сначала вы закрываете глаза и решаете, кто из вас будет Игроком № 1, а кто Игроком № 2. Игрок № 1 открывает глаза и смотрит на Игрока № 2, желая увидеть его таким, какой он есть. Заметьте, что вам хочется сочинить и рассказать историю о нем. Хорошо, пусть будет так. Постарайтесь понять, сможете ли вы увидеть партнера таким, какой он есть. Минуту-другую Игрок № 1 размышляет, затем закрывает глаза и говорит Игроку № 2, что теперь его очередь. Игрок № 2 делает то же самое. В третьей части Игрок № 2 заканчивает медитацию и просит Игрока № 1 открыть глаза. Итак, у вас обоих глаза открыты. Теперь в течение минуты вы просто смотрите друг на друга. Заметьте, можете ли вы смотреть на другого человека, не навешивая на него ярлыков. Если подобные мысли начнут появляться, просто отпустите их. Теперь снова погрузитесь в созерцание. Практика может быть достаточно интимной и напряженной, поэтому выполняйте ее до тех пор, пока один из вас не поймет, что ее пора прекращать. Очень мало других, таких же эффективных практик, как эта. Участники смотрят в глаза друг другу и понимают, что принимают друг друга такими, какие они есть. Когда практика будет выполнена, вы можете заметить, что исчезают неловкость и натянутость в отношениях. Если вам хочется смеяться – смейтесь. Если вы сами заметите это.

Хотя я считаю себя жаворонком, подъем в три часа утра для меня немного проблематичен. Но если вы совершите паломничество в монастырь, затерянный в дебрях лесов северо-восточного Таиланда, то именно так вы будете поступать. Место довольно нелегкое. Утренний удар в колокол – это только начало. Там едят один раз в день – в семь утра; меню зависит от того, что принесет паства. Впрочем, дневное расписание достаточно свободное, но от вас ждут, что вы будете медитировать день напролет и проведете долгие часы, соблюдая традиционную практику возле маленькой хижины в лесу, которая становится вашим жилищем. Раз в неделю организуется групповой медитативный сеанс, куда приглашаются все желающие. Он длится всю ночь, а дважды в неделю днем выдается чашка чая. И если вы хотите остаться более чем на три дня, то в знак серьезности своих намерений должны побрить голову под ноль. Что, конечно, включает и брови. Пребывание в таком месте – не для слабовольных.

Полуденный чай два раза в неделю – важное мероприятие. Можно очень хорошо пообщаться с монахами и прихожанами без формальностей и прочих элементов ритуала, характерного для монашеской среды. Монастырь необычен тем, что именно там монахи родом из западных стран обучаются тайской лесной традиции. Это означает, что я делюсь своей кружкой черного чая с монахами из всех европейских стран и Северной Америки. Разумеется, чай без молока, так как молоко считается пищей и не разрешается после завтрака раз в день. Возможно, на чай приходит только половина братии – старшие монахи соблюдают свой обет, а тем временем мы, ненадолго задержавшиеся постояльцы, знакомимся друг с другом и с двумя послушниками, которые готовятся принять сан позлее в этом же году. Я вступаю в разговор с одним из них, и мы обнаруживаем замечательное совпадение. Как и у меня, его родители переехали из Шри-Ланки в Великобританию в конце 1960-х годов. Как и я, он родился в 1980 году. Совпадение становится просто сверхъестественным, когда мы узнаем, что росли в одном и том же пригороде Лондона, на расстоянии трех километров друг от друга. У моих родителей были на примете две школы, куда они хотели меня отдать, и он ходил в ту самую школу, куда не отдали меня. Вот это да! Он практически такой же человек, как и я, но с одной существенной разницей: он – монах.

В итоге мы поспорили. Беседа была очень вежливой и приличествующей обстановке, но все равно возникли разногласия. Они сводились к следующему: я считал, что можно пройти путь созерцания, если живешь в миру, а он – нет. Он был уверен, что единственно возможный путь – это чистосердечное посвящение самого себя медитативной традиции духовного прозрения, которую предлагает монастырский устав. Все остальное – только отговорки. Я и этот монах-неофит, будучи отражением друг друга, битый час приводили разные доводы, и, несмотря на то что мы достаточно хорошо понимали и уважали друг друга, каждый из нас остался при своем. Его точка зрения не была оригинальной. Лесные монахи – профессиональные практики буддийского пути, поэтому весь их образ жизни нацелен на то, чтобы собрать его плоды. С другой стороны, будучи так называемым домохозяином, я мог в лучшем случае быть только любителем, тем более что моим успехам неизбежно препятствовали соблазны и обязанности современной жизни. Но у меня есть одно возражение.

Учения, которые составляют ядро буддийской традиции, в конечном счете сводятся к тому, что необходимо быть человеческим существом, а мудрость и прозрение – закономерный итог медитации и других созерцательных практик – не предопределены особенностями окружающей среды и внешними условиями. Другими словами, жители самых шумных городов могут добиться очень серьезных результатов. Я считал так тогда и еще более уверен в этом сегодня.

В 2007 году я работал в крупном агентстве, занимавшемся технологическим консультированием.

Поскольку работа была достаточно напряженной, в компании имелась такая практика, что сотрудники могли взять даже годичный отпуск и заняться совершенно другими делами, а потом вернуться к своей карьере. Это была та же компания, куда я устроился сразу после университета, и, хотя мне очень нравилось там работать, раз существовала такая политика, я не преминул воспользоваться ею. За это время мой интерес к медитации значительно возрос, и я решил не пожалеть шести месяцев на обучение в разных монастырях и медитативных центрах в Шри-Ланке, Таиланде и Бирме.

Я знал, что городской стиль медитации, которого я придерживался, стал для меня неким путем, но также я знал, что мне еще многому предстоит научиться, поэтому решил предпринять такое путешествие, пока был еще молод и относительно свободен. В итоге я проводил по три-четыре недели в каждом центре. Хотя они жили по общей традиции медитативного прозрения, у каждого имелись свой стиль и свои особенности, и – что самое главное – я понял это. Эти разнообразнейшие направления и техники осознанности можно изобразить на бумаге, и когда вы посмотрите на рисунок, вам может показаться, что в силу большого различия между ними нет ничего общего. Более того, люди думают, что принципы, на которых основаны практики, противоречат друг другу. Однако прошло полгода строгой практики, и я начал понимать, как все различные учения и подходы согласуются между собой. Подчас они напоминали кусочки пазла, которые удачно состыковываются вместе.

Но все же у меня были некоторые сомнения. Встреча с двойником в монастыре казалась зловещим предзнаменованием. А что, если он прав? Вдруг мне просто вздумалось взять от жизни все, когда у идущего по духовному пути не может быть ни электронного ящика, ни личной жизни, ни ипотеки? Что, если я заблуждаюсь? К счастью, очередной этап моего тура развеял эти сомнения. На сей раз я посетил тайский монастырь на южной окраине страны; его возглавлял высокопочтенный настоятель. Не удивляйтесь, если вам скажут, что я немного помешан на медитации. Мои странности помогают мне следовать некоторым различным медитативным традициям, которые я обожаю. Монастырь жил по этим традициям, у его настоятеля была прекрасная репутация. Поэтому я очень взволновался, когда он удостоил меня аудиенции. К тому же я очень нервничал. Во время нашей беседы я рассказал о стиле медитации, которого придерживался, и успехе, которого достиг. Его манера преподавания совершенно отличалась от моей: он придавал особое значение сверхглубоким состояниям концентрации сознания, и в дальнейшем они служили отправной точкой для обретения мудрости и прозрения. Ничто из того, чем я занимался, даже отдаленно не напоминало его стиль. Я боялся. Я беспокоился, что моя методика будет недостойна его внимания. Я был недалек от истины, но вот его прощальные слова.