Да, но сейчас нет времени на объяснения, — Райс уже не прибегал к помощи слов. — Как ты, собираешься выпутываться?
Процессия уже выстроилась на ходу, и архиепископ Орисс, епископы Дермот и Ниеллан направлялись к Камберу, чтобы сопровождать его. Растерянный, Камбер вошел в сознание Райса, опустившего защиты и готового перелить в другой мозг все известное в мгновение ока.
В сложившихся обстоятельствах для осторожного обдумывания у них не осталось ни минуты. И когда Камбер, прервал контакт, ужасаясь тому, что узнал, Райс пошатнулся, по-прежнему стоя на коленях. Камбер быстро подхватил Целителя под правую руку, помог ему подняться и встал сам. Он был так обеспокоен состоянием Райса, что с трудом мыслил здраво. У Джорема, тоже получившего информацию Райса, так же не появилось идей.
Следовало немедля переломить ситуацию. Если регенты осмелятся войти в собор, чтобы захватить примаса, народ все увидит. Пока Камбер не обнаруживал никаких признаков вторжения в стены храма.
Люди стояли плечом к плечу, ожидая благословения, когда процессия пойдет по собору. Снова опустившись на трон, поддерживаемый с одной стороны Райсом, а с другой стороны — архиепископом Ориссом, он увидел, что Джебедия наконец-то поднимается по ступеням хоров. Под звуки заунывного псалма ход начался. Камбер и Джебедия поравнялись посредине хоров. Голова процессии уже сошла со ступеней, по которым только что взошел Джебедия, и ступила в центральный проход нефа. На лице Джебедии при виде Райса в облачении диакона отразилось удивление.
— Элистер, весь двор полон вооруженных людей, — произнес он так громко, чтобы услышали стоявшие рядом епископы. — С ними Мердок, Таммарон и Эван на лошадях, несколько офицеров. Мне кажется, я видел Хьюберта и короля. Прости, но нам не удалось остановить стольких сразу.
— Значит, противостояние, — тихо сказал Камбер, еще крепче сжал свой посох. — Райс говорит, они собираются взять в плен всех епископов и заставить их провести новые выборы.
— Скорее всего, убить вас всех, — шепнул Джебедия. — По крайней мере я не удивлюсь, что этим людям дали приказ не церемониться с некоторыми епископами. Епископ Ниеллан, Дермот, по-моему, вы, как и Элистер, входите в число главных целей.
На речь Джеба каждый реагировал по-своему, Камбер мрачно кивнул.
— Боюсь, ты прав. Полагаю, это требует от нас решительных действий. Милорды епископы, — произнес он, возвышая голос и посох, — остановите процессию и следуйте за мной. Быстрее.
После его слов те, кто был ближе, толчками в спины шествовавших перед ними передали приказ архиепископа, и наконец вся процессия остановилась. Шепот удивления и любопытства прокатился по толпе, стройный порядок нарушился, священники и миряне сгрудились вокруг архипастыря на ступенях хоров. Епископы расположились по обе стороны от него. Те, кто не слышал предупреждения Джебедии, с удивлением взирали на нового примаса, недоуменно восклицая, а те, кто слышал, просвещали толпу. Наконец новый архиепископ поднял руку, требуя тишины. Джорем встал справа от Камбера с крестом примаса, подчеркивая его сан. Камбер начал говорить:
— Добрые жители Валорета, я прошу у вас несколько минут внимания.
Почти мгновенно в храме воцарилась тишина.
— Сегодня меня возвели на трон архиепископа и примаса. Как вы, без сомнения, знаете, выбор преемника Джеффрая Керберийского был делом непростым. После многих недель безуспешного голосования, когда я даже не был претендентом, двое из кандидатов на пост пришли ко мне и попросили стать соискателем сана. Они сказали, что и они, и те, кто голосовал за них, поддержат меня, обеспечив число голосов, достаточное для избрания нового архиепископа. Я не хотел принимать предложение, зная, что другие наши братья ни за что не поддержат мою кандидатуру. Но в конце концов я обещал, что если следующее голосование подтвердит их слова, я приму миссию, которую они и Святой Дух возлагают на меня.
Со двора донеслись крики и перестук подкованных копыт по каменной мостовой, и Камбер понял, что в его распоряжении не остается времени.
— Я не отступаюсь от моего пастырского долга, готовый как и прежде служить народу Гвиннеда. Но сейчас, собираясь благословить вас и покинуть собор, я узнал, что нашлись те, кто собирается оспорить право ваших епископов выбирать примаса.
В храме нарастал испуганный ропот, но Камбер поднял руку и повысил голос, перекрывая шум.
— Они не только оспаривают это право, они хотят принудить епископов Гвиннеда избрать своей главой того, кого назначили они.
— Кто это сделает? Кто? Кто? Назовите имена! — раздались крики.
В тот момент главные двери храма распахнулись, и в проеме Портала появились всадники, черные на белом фоне.
У передних были цвета дома Халдейнов, а следом въехали люди Мердока Картанского.
— Элистер Келлен, выходите! — закричал Мердок, осаживая лошадь, скользившую на плитах пола.
— Вот мой ответ, люди добрые! — воскликнул Камбер и указал на Мердока.
В запале Мердок не мог справиться с конем, крутившимся на месте.
— Епископы Гвиннеда, именем короля приказываю вам схватить этого безумца! Ваш король будет милостив, если вы покоритесь его воле!
— С каких пор синод епископов обязан выполнять волю короля в делах духовных? — закричал в ответ Дермот. — Или скорее волю регентов! Элистер Келлен — наш законно избранный и возведенный на престол архиепископ. Регенты не имеют права…
— Регенты имеют все права защищать королевство именем своего короля! — прервал его Мердок. — Со своим деринийским могуществом и деринийскими наклонностями в управлении делами государства Элистер Келлен представляет угрозу для спокойствия в стране. Он неприемлем для короны!
Юстас, обычно такой веселый и добродушный, выступил вперед.
— Это король так сказал? По-моему, нет!
— Значит, он скажет так! — ответил Мердок, не давая Юстасу продолжать. Он направил свою лошадь к дверям. — Дорогу его королевскому величеству! Вы все, расступитесь! Дорогу королю!
Солдаты позади Мердока расступились, и в собор на белом коне въехал облаченный в пурпур король Алрой. На голове покоилась уменьшенная в размерах корона из переплетенных крестов и листьев, накидку украшал геральдический лев Халдейнов, на шее и запястьях выглядывала кольчуга. У седла висел вложенный в ножны меч Гвиннеда, за королем следовал конный оруженосец с развернутым королевским знаменем.
Волной страха обдало всех в соборе, и Камбер понял, что проиграл. Он никак не ожидал, что Алрой будет заодно с регентами. Присутствие короля узаконивало действия его советников, народ привык безотчетно верить предкам этого мальчика, тут была, наверное, какая-то древняя халдейнская тайна.
— Жители Гвиннеда, — произнес Алрой чистым звонким голосом, — наш регент говорил истинную правду. Элистер Келлен был избран на высший церковный пост вопреки нашему желанию. Поэтому мы объявляем выборы незаконными. Мы повелеваем нашим епископам собраться снова и на этот раз принять во внимание наше пожелание. Если и на этот раз кто-то не подчинится, того мы повелеваем нашим регентам и солдатам взять под стражу и ожидать нашего суда.
На несколько секунд после речи Алроя все оторопели. Затем Дермот О'Бирн выступил вперед, его темные глаза гневно сверкали.
— Сир, вы не можете так говорить! — воскликнул он, усиливая значение своих слов стуком окованного железом посоха о мраморные ступени. — Это противозаконно и не соответствует древним обычаям. Выборы архиепископа Келлена были проведены по всем правилам. Даже король не…
— Король, — прервал его Мердок властно, — может делать все, что пожелает! Ваше упрямство очень опасно, епископ О'Бирн!
— А если вы посоветовали королю принять такое решение, то еще опаснее ваш Совет, граф Мердок! Народ не потерпит…
— Народ не потерпит неуважения к своему королю! — вступил Мердок снова. — А те, кто продолжает противиться королевской воле, будут объявлены изменниками!
Последнее слово звучало особенно веско. Мердок рассчитано бил наповал. Удар был точен, епископы растерянно переглядывались, но Камбер, высоко подняв голову, в упор смотрел на Мердока — именно этот своим гнусавым голосом или знаком подаст сигнал к избиению. За графом Картанским теснились конные рыцари и солдаты, готовые в любую секунду обнажить мечи. За их спинами снаружи еще сотни вооруженных людей ожидали приказа ворваться в храм. Перед лицом неисчислимого противника он один не должен был смириться. Ради достоинства Матери-Церкви он обречен стоять на своем и заплатить за несокрушимость духа жизнями своей паствы, своих братьев и собственным земным существованием.
