— Стиль работы у дядьки Ивана такой, племяши, он у нас без театральных эффектов работать не способен. Тем более что в казино и борделе Ванюша и так засветился, и французы все равно стали бы их проверять, а тут такая наглость с вербовкой в лоб. Будем надеяться, что курирующий нас Бланзак дальше не полезет.

Кузьмин горделиво выпрямился и махнул рукой:

— Фирма веников не вяжет! Клиенты даже под пытками будут уверять лягушатников, что никаких сведений мне не давали, а тут же сообщили кому надо о попытке наглой вербовки.

— Дядька Иван, — не отставал Александр, — а как вы с Прохором с принцем Ранбаром так близко подружились?

Ванюша помрачнел, а упомянутый Прохор вообще отвернулся в сторону, ответил же за них опять родитель:

— Иван с Прохором вам как-нибудь потом расскажут, в более спокойной обстановке. А сейчас расход, и так засиделись…

***

— Всем привет! — мы с братьями спустились на пляж. — Как все прошло с японскими мотами?

К нашему удовлетворению, рассказывали все пятеро несостоявшихся дуэлянтов, сообщивших, что контейнеры изрядно выпотрошены, а японские байки поделены между итальянскими и немецкими сервисами и уже завтра будут доставлены в Монако для непосредственного использования по назначению.

— Алексей, — улыбался Виктор Нарышкин, показывая глазами в сторону Стефании Бурбон, — поступило предложение опробовать кроссовых японцев на соответствующей трассе неподалеку от Ниццы. Говорят, там и квадрики есть…

— Что, и вам на пляже скучно становится? — хмыкнул я, оглядывая собравшуюся молодежь.

— Да…

— Есть такое дело…

— И на мотах в Монако не погоняешь, — «пожаловался» Георг Виндзор, — не дай бог короля какого-нибудь или принца ненароком сбить, может получиться очень неудобно… А вот ты, Алексей, как нам тут разведка доносит, по Ниццам без нас катаешься, по набережной гуляешь и в ресторанах модных ужинаешь… — Я заметил, как «засмущалась» Стефания. — А начало приема у нас сегодня на девять вечера перенесли, много можно успеть…

Я вздохнул:

— Часа на сборы для поездки в Ниццу нам же должно хватить? — не совсем гламурный, но такой искренний девчачий визг был мне ответом. — Как BMW и Ducati делить будем? Предлагаю жребий пятьдесят на пятьдесят? Естественно, Умберто с Джузеппе и Вильгельм с Фердинандом не участвуют. И Лена Панцулая… — улыбался я девушке.

— А я? — раздался недовольный голос Сони. — Алексей, можно тебя на минутку?

— Конечно…

Оказавшись наедине с норвежкой, я почувствовал себя крайне неудобно — она на меня не просто обижалась, как говорил мне ранее отец, она злилась!

— Алексей, ты меня вчера бросил! — начала выговаривать девушка. — Как какую-то… Меня никогда не бросали! Слышишь, никогда! И я на тебя очень зла! Очень! Быстро мне пообещай, что больше так не поступишь!

Соня врала, когда говорила, что эта ее женская привлекательность никак не контролируется — сейчас, когда девушка пребывала в подобном состоянии, я чуял, что этот ее животный магнетизм стал еще сильнее, и мне стоило немалых усилий спокойно ответить:

— Соня, ничего я тебе обещать не буду, как бы грубо это ни прозвучало, — и, удовлетворенно заметил, как брови норвежки удивленно пошли вверх. — Если ты будешь вопрос ставить подобным образом, сегодня же вечером я переговорю с твоими дедом и отцом и попрошу их снять с меня все и всяческие обязательства. Так как мне поступить?

— Ты чудовище, Алексей! — Соня обиженно надула губки. — Ты самый невыносимый из молодых людей, которых я знаю! Ты наглый, заносчивый, злой, отвратительный и гадкий!

— Еще добрый, светлый, отзывчивый, благородный и красивый, хоть и седой, — улыбался я и перешел на русский: — Будем и дальше ругаться, или ваше высочество все же соизволит смилостивиться и снизойти до простых смертных?

— Если только ты прокатишь меня на своем байке, — буркнула она тоже на русском, заметно успокаиваясь. — У нас в Скандинавии как-то не принято особам королевской крови на мотоциклах кататься.

— Едешь ты с Еленой Панцулаей, а не со мной, а насчет экипировки договаривайся с кем-нибудь из девушек. И хватит уже на меня стучать своим родичам, это тебя не красит.

— Ты же обо мне… стучишь, — норвежка прекрасно уловила из контекста смысл этого слова.

— Не обо мне, а на меня, — поправил я ее. — Но ты права, так что претензия снимается. И пойдем уже к молодым людям, а то я рискую нарваться на вызов со стороны одного из твоих многочисленных поклонников.

— Только не говори, что испугался, — Соня явно решила окончательно сменить гнев на милость. — Да и кто посмеет вызвать на дуэль великого и ужасного Алексея Романова?

— Последнее слово всегда должно оставаться за тобой? — хмыкнул я.

— Именно…

За время нашего с Соней отсутствия молодежь успела разыграть немецкий и итальянский бренды, но встал другой вопрос — с чьей охраной поедем? Прикинув все за и против, я обратился к французской принцессе:

— Стефания, ваши вчера отлично сработали, может, и сегодня они нами займутся?..

— Это бы сняло массу проблем, — кивнула она. — Уже звоню. Где собираемся?

— Так на Золотой площади, — предложили братья Аль-Нахайяны, — там удобнее всего.

Предложение приняли единогласно и тут же дружно ушли с пляжа. Уже в отеле я позвонил Михееву и предупредил его о наших планах.

— Иван же едет с вами? — спросил меня подполковник.

— А зачем ему с нами ехать? — вздохнул я. — У него тут работы много…

— Алексей, мне что, твоему отцу звонить? Или Прохору?

— Да понял я, Владимир Иванович…

Ванюша неожиданной поездке обрадовался:

— Царевич, наконец-то я на «Гелике» нормально покатаюсь! Заодно отдохну от надоевшего Монако! Где вы, говоришь, собираетесь?..

***

— Женька, ты чего такая смурная? — Тамара Хачатурян смотрела с улыбкой на переодевающуюся подружку. — Опять из-за Романова?

— А из-за кого еще? — буркнула та. — Ты видела, как к нему эта норвежская малолетка липнет? Чуть ли не на шею вешается! А он и рад стараться! Ходит весь такой гордый и несгибаемый, на нас вообще внимание перестал обращать!

— Гордый и несгибаемый? — хмыкнула Хачатурян. — Так Алексей всегда так ходил. И вообще, эту Соньку ему поручили, ты это тоже слышала, вот он и возится с малолеткой, как с… — Тамара фыркнула, — со своими сестрами. Так что наговариваешь ты на Романова. Хотя…

— Что хотя?

— А то, что ты, пожалуй, права, подруга, — задумчиво протянула Хачатурян, — есть там что-то еще, не все так просто…

— Я же говорила! — с мрачной торжественностью заявила Демидова. — На малолеток нашего великого князя потянуло!

— Там другое, сердцем чую, — отмахнулась Тамара. — Женька, эта Сонька реально очень много себе позволяет именно с Алексеем, хотя у нее есть более… доступные для капризов варианты, а наш Алексей, что характерно, поведение норвежки терпит, хотя это совсем не в его взрывном характере… В чем подвох, подруга?

— Может, Романовы уже сговорились с Ольденбургскими о свадьбе? — убитым голосом высказала самое очевидное предположение Демидова. — Вот молодые друг к другу заранее и притираются?

— Маловероятно, — нахмурилась Хачатурян. — Тогда бы Сонька смотрела на Лешеньку влюбленными глазами и безропотно исполняла все его команды, а тут… Не сходится…

— А что тогда? — с надеждой спросила Женя.

— Алексей точно так же вел себя с Ленкой Панцулаей, — задумчиво протянула Тамара. — А мы все думали, что у них интрижка… За Шурку Петрова, друга своего лепшего, Алексей чуть Джузеппе не убил на балу в Кремле… Видишь, как все сходится, подруга? — и она продолжила уже шепотом. — Похоже, у нашего великого князя серьезные детские травмы, переросшие во взрослые комплексы… Уж не знаю почему, но Алексей взял над этой Сонькой самое настоящее шефство.

— И что?

— А то, что лучше теперь в их отношения не вмешиваться. Помнишь, как Машка с Варькой тогда в ресторане нарвались?