***

— Они все очень сильны, — рассказывала принцесса Соня деду и отцу. — Особенно выделяются Романовы, за ними идут Гогенцоллерны и Фатимиды.

— Ясно, — кивнул король Норвегии. — Что там с этим принцем Алексеем, внучка?

— Он единственный, кого я не вижу, — щечки Сони покрылись румянцем. — Ну, практически не вижу…

— Это как?

— Просто ощущаю как бешенный сгусток силы, который постоянно… мерцает…

— Очень интересно… Он действительно колдун?

— Без всяких сомнений, дедушка, — кивнула девушка.

— А стихии?

— В наличии.

— Очень интересно… — повторил задумчиво король. — А твоя сила на него как?.. Действует?

— Слабо, — Соня нахмурилась.

— Что, девочка, — Харальд улыбнулся и подмигнул сыну, — понравился мальчик, способный оказать тебе сопротивление, а ты ему… не очень?

Соня вскочила:

— Да, дедушка, понравился мальчик, а я ему нет! И вообще, из всех этих… — девушка махнула рукой, изображая непонятно что, — так называемых мальчиков Алексей единственный, за которого я бы с удовольствием вышла замуж!

Харальд хмыкнул и всем телом повернулся к сыну:

— Не зря мы с собой Соньку взяли, а то девка на родине полностью уверовала, что всегда будет так, как она захочет.

— И совсем я не уверовала… — принцесса мило прикусила губу. — Деда, так что мне делать?

— Продолжать вращаться в среде высокородной молодежи, а там видно будет…

— А теперь, Лешка, и ты, Ванюша, можете толком объяснить, что это вообще такое было? — родитель указывал на то место, где еще недавно стояло «привидение».

Я поднял руки в защитном жесте:

— Мне тоже не все до конца ясно, так что переадресую твой вопрос к господину Иванову.

Родитель, как и Прохор с Владимиром Ивановичем, в ожидании уставились на колдуна, который сначала весь скривился, а потом заявил:

— Все произошло как в том анекдоте: а че я, я сама охренела! — он вздохнул, оглядел меня с ног до головы, снова повернулся к отцу и буркнул: — Как я говорил ранее, предполагалось, что вы трое ничего видеть были не должны, просто чувствовать чужое неявное присутствие, а тут… Короче, я в очередной раз недооценил царевича, который… как оказалось, способен создать эффект реального присутствия фантома. — Кузьмин опять скривился и продолжил: — То, что вы видели, на самом деле демонстрировал вам царевич, а уже ваше сознание с воображением дорисовывало подробности. Понятно?

Воспитатель с начальником охраны, как и родитель, отрицательно помотали головами, а последний протянул:

— Но мы же его видели, Ванюша…

— Я и говорю, вам его демонстрировал царевич, а на самом деле фантом из себя представлял видимый только нам с ним некий энергетический сгусток, копию или, если вам так будет понятнее, энергетический слепок со своего носителя, через который царевич и воздействовал на… оригинал. — И видя, что в глазах всех трех «не колдунов» появляется намек на понимание, Кузьмин продолжил: — Если бы проводилась видеофиксация всего происходящего, то при просмотре записи этих фантомов с привидениями мы бы не обнаружили. Ферштейн?

— В общем и целом… — дружно кивнули все трое, да и для меня теперь многое встало на свои места. — Ванюша, — протянул отец, — а ты так… как Лешка, можешь?

— Могу что, Шура? Мультики показывать или вот так с фантомами работать?

— И то, и другое.

— Ну, я после правила еще не до конца в себя пришел и не могу уверенно рассуждать насчет качественных иллюзий с эффектом полного погружения в реальность… А так кое-что я и раньше умел… Что же касается работы с фантомами, то сегодняшний опыт показал мою полную, абсолютную бездарность, — колдун тяжело вздохнул.

Я не удержался и спросил:

— А как же тот твой фантом, на который «Тайга» в Москве охотилась?

— У меня вопрос тот же, — кивнул отец.

— Там был мой собственный фантом, с которым я и тогда еле справлялся, — бросил раздраженно Кузьмин. — Сейчас, наверное, справился бы лучше, и то только в качестве обманки для вражеских колдунов, а вот так работать с чужими фантомами, как царевич, я не умею.

— А на темпе? — продолжал допытываться отец. — Я имею в виду… то, что сначала хотел делать Алексей? Ну… действовать на клиента дистанционно?..

— Полная засада, Шура, — колдуна аж передернуло. — Пытался тут после правила, и нихрена… Это у тебя сынок талантливый, а нам, простым смертным, приходится довольствоваться лишь крошками с барского стола.

— Прекращай юродствовать, — отмахнулся отец и окинул нас хмурым взглядом: — Надеюсь, мне не надо напоминать присутствующим о неразглашении? Отлично, но я все-таки напомню. А теперь двигаем в отель, мне еще семейству Нарышкиных мозги вправлять.

Всю дорогу до гостиницы родитель молчал, периодически поглядывая в мою сторону, а заговорить решил только на Золотой площади:

— Да, сынок, не перестаешь ты нас удивлять… Боюсь даже представить, что будет, когда в полную силу войдешь.

— До этого счастливого момента мне еще дожить надо, — хмыкнул я. — Колдуны мутные постоянно подлые засады устраивают, правящие роды Европы козни строят, любимые родичи против воли оженить пытаются… Вот твой сын и напрягается по полной, максимально мобилизуя дарованные Господом и родителями возможности неокрепшего организма. Как-то так…

— Это точно, — отец вздохнул. — Я в твои годы в казарме сидел и только в увольнительных успевал развлекаться. И лишь после окончания училища… — он замолчал. — А потом война и… все эти ужасы стали привычны… Твои же запасы… даже не силы, а психологической устойчивости просто поражают!

— Это ты мне таким образом пытаешься суровый мужской комплимент сказать? Брось, отец! — опять хмыкнул я. — Ваши с мамой гены, плюс суровое воспитание Прохора, готовившего из меня боевика по своему образу и подобию, и влияние жесткого деда Миши, который и в отставке остался военным до мозга костей. — Мы остановились у дверей отеля, кивнув поприветствовавшим нас дворцовым. — Кстати, тут мне Ванюша на днях целую лекцию прочитал на предмет нашей общей ненормальности. Ты там тоже упоминался.

— Боевое братство, все дела? Мы ненормальные, и никогда не стоит этого забывать?

— Ага.

— Слушай Ванюшу, он порой дельные вещи говорит. Ладно, пошли Нарышкина искать…

«Вправление мозгов» генералу прошло быстро и четко — тот сразу понял, какими именно последствиями грозит любой необдуманный поступок сына для рода Нарышкиных.

— Тебе, Алексей, еще с Гогенцоллернами долго общаться, — заканчивал «инструктаж» родитель, — не дай Виктору разрушить твою блестящую карьеру, да и свою начать тоже.

А уже в номере отец задумчиво протянул:

— И все-таки эта Ольденбургская натуральная ведьма! Я тебя очень прошу, Лешка, будь с ней поаккуратнее…

***

— Утро красит нежным светом стены древнего Кремля, — напевал я, принимая душ.

Настроение, на удивление, этим утром было приподнятым по непонятной причине, и даже скопление сильных людей внутри и около отеля меня особо не напрягало — мало ли по каким причинам собрались главы правящих родов, это их личные проблемы.

Уже на лестнице, спускаясь на первый этаж нашего номера, обратил внимание, что вокруг обеденного стола расположились дед Владимир, дед Михаил, Умберто Медичи, Людовик Бурбон и Альбер Гримальди, увлеченно что-то изучавшие. На меня внимания никто не обращал, потому, подойдя поближе, я откашлялся и пожелал всем присутствующим доброго утра.

— Доброе утро! — буркнули мне в ответ и вернулись к обсуждению.

Через некоторое время из отдельных фраз стало понятно, что старшее поколение собирается на рыбалку, а Гримальди показывает на карте самые рыбные места, сам не имея возможности выйти в море — главы правящих родов продолжали прибывать в княжество.