— А царевич и так постоянно комментировал отцу потенциал гостей княжества, — хмыкнул Ванюша, — и итог турнира заранее предугадал. Кроме того, свой развернутый рапорт царевич по приезде на родину накропает… на кремлевской гауптвахте, аккурат в перерывах между подготовкой к экзаменам.

— Нас, поди, тоже заставят развернутую рапортину сочинять… — вздохнул Александр. — И даже опросник специальный составят, чтобы подсветить все аспекты нашего отдыха, типа: «Как вы оцениваете итоги поездки в Монако?», «Как вы оцениваете свое поведение в княжестве?», «Дайте оценку поведению других членов российской делегации», «Какие именно отношения у вас сложились с представителями правящих родов?», «Дайте оценку отношениям, сложившимся у других членов российской делегации с представителями иных правящих родов». — Брат ухмыльнулся: — И, что характерно, про неких господ Кузьмина и Белобородова тоже заставят писать.

К нам повернулся улыбающийся Прохор:

— И на вашего дядьку Сашу тоже заставят, а если понадобится, то и на государя с государыней напишете как миленькие. Кстати, для ваших друзей и подружек будет составлен отдельный опросник, главам их родов государь прикажет проследить, чтобы молодые люди отнеслись к написанию рапортин со всем прилежанием, а сами многостраничные опусы они составят от руки. Мне надо объяснять, зачем только от руки?

— Компромат, — это был уже Коля. — Но наши друзья, как и их старшие родичи, должны это прекрасно понимать, и напишут одни розовые сопли.

— Ничего подобного, — продолжал улыбаться воспитатель. — Главы родов прекрасно понимают, что пара-тройка слабых звеньев в цепочке обязательно найдется, Романовы информацию все равно проверят со всех сторон, а лишний раз с неким господином Пафнутьевым встречаться никому не хочется. Вот и будут ваши друзья с подачи и под надзором дедов и отцов давать максимально объективную оценку всем событиям со всем пылом нерастраченной молодости. Рапорты же подошьют в соответствующие папочки, а дружки ваши с подружками после подобных эпистолярных упражнений в дальнейшем начнут больше включать голову, а не… другое место.

— Так у нас и друзей не останется, — вздохнул Николай. — Хотя… не факт.

— Не факт, — согласился Александр. — Интересно, а нам дадут эти писульки почитать?

— Точно не дадут, — махнул рукой я. — Для нашего же блага. Лично я не хочу все это творчество читать в принципе. Зачем?

— Пожалуй, и я… — кивнул Коля.

— И я, — после некоторой паузы согласился Саша. — Будем еще друг на друга потом волками смотреть. Мне хватает и того, что на нас и так все вокруг рапортины регулярно строчат, не так ли, дяденьки?

Прохор переглянулся с Ванюшей, и «дяденьки» бодро выдали:

— Рады стараться, ваши императорские высочества!

Мы тоже переглянулись и по знаку Александра выдали:

— Благодарим за службу, господа!

А когда мы отсмеялись, в очередной раз прикинув всю абсурдность ситуации, в которой приходится жить, я не удержался:

— Слушайте, а мне все-таки хотелось бы почитать соответствующие откровения Инги Юсуповой касательно нашего Шурки, пока родичи не объявили об их предстоящей свадьбе.

Смех вспыхнул с новой силой, а отсмеявшийся Александр решил прокомментировать:

— Я бы и сам хотел почитать, но… лучше не надо. Переговорю с дядькой, чтоб писульку Инги похоронил в архивах.

С переднего сиденья к нам повернулся посерьезневший Прохор:

— Мудрое решение, Шура…

— А батюшки что у нас тут делают? — кинул в пространство Кузьмин, когда мы заруливали на взлетное поле аэропорта. — Хотя похвальная инициатива, денег срубят по полной…

Ваня бубнил что-то еще, а я, проклиная себя за расслабленное состояние после турнира, когда организм продолжал медленно восстанавливаться, занырнул в темп…

Расслабился, Алексей? Почувствовал себя великим?..

Анализ обстановки ничего не дал — свечения не наблюдалось, как и прочих источников повышенной опасности, один только Ванюша возбудился не по-детски и что-то там орал…

— Царевич! Твою налево! Что, бл@дь, случилось?

— Какие батюшки, Ваня? Я их не чую!

— Это не те батюшки! — продолжал орать он. — А настоятели храмов из Монако, Ниццы и Сен-Тропе, царевич!

— Выражайся в следующий раз яснее, — буркнул я, возвращаясь в себя. — А то я подумал, что наши с тобой подопечные батюшки по собственной инициативе решили государя с государыней встретить.

— У меня с подчиненными субординация и распорядок дня! — выдохнул колдун. — Пусть только попробуют отца-командира ослушаться!

— Извини, что-то психанул… — пробормотал я. А когда заметил забившихся «по углам» «гелика» братьев и воспитателя, выдохнул: — Извините! Нервы в последнее время что-то ни к черту… Спасет только Смоленщина. Прохор, вот сессию сдам, рванем на малую родину?

— Сначала в Ростов-папу сгоняем, сынка, — улыбнулся воспитатель, — надо с родителями Екатерины вопрос по благословлению решить, а уж потом родная Смоленщина.

— И мы хотим на Смоленщину, — безапелляционно заявили братья. — И в Ростов-папу тоже.

— В Ростов я бы тоже сгонял, — ухмыльнулся Кузьмин. — Легендарный городишко, богатый своей криминальной историей. Злобырь, как насчет совместить приятное с полезным?

Ответить я не успел — за меня это сделали братья:

— Лешка, соглашайся! Там же не столица! Мы там такого шороха наведем, дед Петр только спасибо скажет!

— Надо подумать. — И указал на воспитателя: — Как Прохор скажет, так и будет.

Из уже остановившегося «гелика» никто так и не подумал выходить — все ждали решения Прохора.

— Все через цесаревича, — отмахнулся тот с улыбкой. — Но уверен, что Шура, что Николай Николаевич, что Петр Александрович захотят поучаствовать в вашей авантюре. — Мы заулыбались, а посерьезневший воспитатель продолжил: — И еще… Я хочу просить князя Пожарского исполнить роль моего посаженого отца… Надеюсь, Михаил Николаевич не откажет…

Все как-то притихли и уставились на меня.

— А что сразу я? Дед Михаил тебя любит и уважает, думаю, отказать не должен, — пожал плечами я. — Прохор, мне кажется, тебе лучше самому переговорить.

Воспитатель откашлялся, что для него было нехарактерно:

— Такая честь, Лешка… Согласится ли генерал?

Очень мне хотелось ответить, что обязательно согласится, но откуда мне знать все эти светские расклады. И тем не менее:

— Вместе к деду пойдем в ноги падать! Уж нам-то двоим он отказать не сможет, это я гарантирую!

Воспитатель с облегчением выдохнул, а колдун ухмыльнулся:

— Гляньте на себя, мужчины! Сидим тут такие, темы мутные трем, собираемся не последний российский городишко хорошенько тряхнуть… Натуральная кодла образовалась, объединенная общей страстью к сильным ощущениям. А не хватает нам для правильного функционирования паханов-целеуказателей, представленных обличенными властью фигурами вроде цесаревича и генерала Пожарского, а также разведкой и контрразведкой в лице одиозного Витальки Пафнутьева. Ничего, молодые люди, — колдун опять ухмыльнулся, — с дядькой Иваном вам заскучать не грозит! Дядька Иван организует досуг великих князей со всей присущей ему затейливостью.

— Геморрой ты себе организуешь своей затейливостью, — буркнул Прохор. — Все, господа члены кодлы, выгружаемся, иначе нас невесть в чем заподозрить могут…

Когда мы покинули машину, оказалось, что из «вновь прибывших» настоятели храмов были не единственными — на взлетном поле отдельной группой стояли валькирии.

— Ваши императорские высочества! — подошла к нам заметно посвежевшая Людмила Александровна, успевшая поздороваться со старшими Романовыми, князем Пожарским и генералом Нарышкиным.

— Как отдохнули, Людмила Александровна? — поинтересовались мы.

И тут на нас обрушился восторженный поток подробностей отдыха валькирий на вилле, перемежавшийся выражением благодарностей.

А вот и императорский самолет с российским флагом и гербом Романовых на борту начал заходить на посадку…