Когда коридор оказался почти преодолён, я услышал тонкий вопль позади нашего небольшого отряда.

— Ра-асти-и-и!

Самого мелкого и щуплого из нас — Кади — хилые и зачахшие в пещерной полутьме побеги лианы посчитали достаточно удобной добычей и все-таки поймали. Ну, как сказать — поймали, больше запутали и напугали.

— Кади! — Расти выхватил топор из-за пояса, и, поймав брата свободной рукой, попытался разрубить гибкие стебли одним махом. Но растение попеременно одергивало свои ненасытные щупальца, не выпуская, тем не менее, плачущую и извивающуюся жертву.

Мы все кинулись на помощь двум братьям, хотя я сомневался, что это действительно нужно. Кади, конечно, мелкий, но его и пять таких голодных лиан не утащат при всём желании, хотя и могут порвать снаряжение. Всё-таки это ещё Подземье. Растения здесь не могут набрать достаточно силы для схватки со взрослым человеком. Ну, почти взрослым…

— Ра-асти, Ра-асти, ууу… — Кади рыдал почти в голос, и даже поглаживания брата по его белой шевелюре и тихий напев какой-то песенки мелкого успокаивали мало.

— Они тебя пометили и теперь охотятся конкретно за тобой! — съязвил Ян.

Расти молча показал юмористу кулак. А жертва плотоядной растительности заревела навзрыд.

«Господи! Тебе тринадцать! Три-над-цать! А ты ведёшь себя хуже десятилетнего!» — именно так я и хотел сказать, но промолчал — не хватало еще, чтобы из-за неосторожного замечания на меня ополчился Расти. Поэтому я тихо стоял в сторонке и снимал с себя липкую листву, ожидая в адрес трусливого нытика отрезвляющего подзатыльника от Найна. Он у нас мастер в этом деле.

Но почему-то первый подзатыльник достался мне, вероятно, наш проницательный лидер прочел в моих глазах излишнюю агрессию. Вторым подзатыльником был награжден любитель растений — Алий, потянувшийся опять к хищным веткам. Ну, ничему некоторых жизнь не учит… И только потом наш мудрый вождь принялся за семейство Виндоу.

Найн сильно шлепнул по голове Расти, из-за чего тому пришлось возиться со съехавшими плотными очками на широкой резинке, а затем поднял за шкирку Кади и влепил тому пощёчину.

— Все заткнулись и внимательно слушают. Если так продолжится, мне будет проще применить «волну» и бросить вас здесь, особенно это касается вас двоих, братцы мои, — суровый Найн был, как всегда, холоден и спокоен.

Но это, скорее всего, напускное спокойствие.

Я вдруг почувствовал, что его трясёт. Металлически звенящие нотки в голосе доказывали, что наш лидер близок к истерике.

Он обвёл тяжёлым взглядом группу, со свистом выдохнул воздух и продолжил.

— Повторю наши правила для тех, кто не запомнил за месяц подготовки. Ни шуметь, ни кричать нельзя — это привлекает хищников. Идти быстро, тихо и, желательно, след в след. Не прекословить и не пререкаться. А главное — помогать друг другу, потому что либо я иду один и забочусь только о своей семье, либо мы идем все вместе. Доступно? — он холодно оглядел нас своими льдистыми серо-голубыми глазами, затем перевёл взгляд почему-то на меня. — Сайми?

Я вздрогнул, услышав своё имя, но, отведя глаза, процедил: «Доступно».

— Гуд, — удовлетворительно кивнул Найн, раскладывая свои визор-очки, и жестом приказал двигаться дальше.

Почему, раз он телепат, то сразу командир? Эту идею я придумал, а Степ с Яном нашли карты выхода из пещер. Степ еще и диггерское снаряжение приволок, не говоря уже об оружии и походной экипировке, которая принадлежит Расти, или о документах из архива семьи Алия. Так почему он командир? Впрочем, так было всегда… Нет, не всегда. Лишь за последние три года.

***

Банально звучит, но всё же хорошо, что у меня есть такие друзья, какими-бы придурками они не были. Впервые я был по-настоящему счастлив от того, что меня крепко держит сильная мужская рука. И вторая. И третья за меня цепляется… Правда, насчёт отношения к последней я не уверен: всё-таки Алий — странный парень.

Мы шли по узкой тропке, некогда бывшей Великой лестницей к Небу, о которой можно услышать только в старых сказках или увидеть на гравюрах в центре науки. Но сейчас от всего величия за двести лет нашего подземного существования остались лишь полустёртые огромные ступени и почти развалившиеся барельефы.

Я всегда думал: откуда на пути к Поднебесью столько картин, барельефов, статуй, резных колонн и величественных арок, если поверхность покидали в спешке, лестницу делали на скорую руку, и в сами пещеры почти никто до катастрофы не спускался? Да и подниматься никто никогда не собирался, кроме таких безбашенных авантюристов, как мы. Так что обрабатывать и украшать стены особого смысла не было. А во время последней войны с поднебесными нам пришлось хлебнуть лиха, и уж точно было совсем не до красот…

За семьдесят лет последнего мира ни у кого из правителей не мелькнула мысль восстановить галерею. Может, на самом деле не было такой панической спешки, как рассказывают отцы наших прапрадедов? Или пещеры еще задолго до исхода были обитаемы кем-то древнее нас? Тогда куда они делись? Вымерли? Ушли? Или…

Додумать мысль я не сумел, поскольку Алий опять споткнулся, едва удержавшись от падения в пропасть. Этот деградад от науки в очередной раз загляделся на какую-то букашку и чуть не уронил нас со Степом. На этот раз наша троица замыкала отряд. Я зашипел на него, забыв, что любой тихий звук здесь превращается в хоровое пение. На меня обернулась вся великолепная шестерка, но как раз я был виноват в последнюю очередь. А в первую — Ян.

Тоже мне — лучший друг Алия, его телохранитель и потомственный слуга архивариусов Брестов! Нет, чтобы остановить своего подопечного от необдуманного поступка. Нет, он только подначивал: «Давай, Ал, уж ты-то перепрыгнешь. Какая разница, что через потолок пробивается свет и слепит глаза? Ты же крутой! Да я тебя поймаю, не бойся». А то, что Алий у нас инструмент хрупкий, он, видите ли, забыл!

Всё! Ударился наш умник своей бесценной головой — считай, часа три на «перезагрузку» вылетают однозначно. Ничего не соображает. Овощ овощем, если б не двигался. Ноги передвигает, и то хорошо.

И ладно бы этот телохранитель-самоучка только друга чуть не угробил. На этом мутанте всё как на собаке заживает. Он же, мало того, что дока в биологии и медицине, так еще и ментат, и телекинетик.

Так Ян ещё и сам грохнулся, и нас за собой чуть не уволок.

Из-за этого часть верёвки, которой мы обвязались в лучших традициях альпинизма, пришлось отрезать, и теперь мы шли в две связки.

В первой — Найн, Расти, по правую руку от которого шел всё ещё трясущийся Кади, а на левом плече возлежал бесчувственный Ян. Во второй — я, наш драгоценный Алий, переставляющий ноги в автоматическом режиме, и Степ.

Мы снова споткнулись, но, к счастью, от падения меня удержал мой верный друг — Степ. Я хотел было вывернуться, мол, не маленький — сам пойду, пока не увидел, что чуть не сорвался с лестницы вниз. Я не закричал просто потому, что в первое мгновение собирался бухнуться в обморок. К счастью, инстинкт самосохранения оказался умнее и проворнее меня, поэтому я крепко вцепился в плотную кожаную куртку друга, даже почти заскочив на него, а потом опять совершил попытку отключиться от реальности. В общем, какое-то время Степ тащил нас двоих — меня и Алия — пока Найн, наконец, не скомандовал привал.

— Мог бы и раньше объявить, — пробурчал Расти.

Ему сейчас приходилось тяжелее всех. С одной стороны повесился в конец обессилевший младший брат, с другой сумка, а на плече приходилось нести всё ещё не пришедшего в себя Яна. К счастью, Найн не был совсем садистом и забрал у них большую часть ноши (помимо живой и неснимаемой) и, конечно же, повесил это всё на нас со Степом.

Кади быстро водил руками в магнитных перчатках над головой Яна. Только мелкий мог с их помощью снимать боль и проводить ещё кое-какие манипуляции, сказывался трехлетний опыт работы на скорой. У нас под землей взрослеют рано. Конечно, десятилетний малец не мог заменить дипломированного врача, но снимать боль, приводить в сознание или даровать спасительное забытье у юного лекаря получалось даже лучше, чем у его матери — парамедика-ментата.