Дон офигевал молча. И вот теперь я вновь поднял эту тему.
— Понимаете, дорогой Мигель, — сообщил я ему, дожевав кусок колбасы, — у вас тут просто райское место для отдыха. При минимальных усилиях можно сделать так, что сюда косяком попрут жаждущие экзотики вроде меня, принося огромный доход вашим островам… Ведь что такое, скажем, тот же Лазурный Берег? Банальность! Вот мне сейчас надо куда-то пристроить партию манчжурских ветеранов-орденоносцев, отдохнуть после ранения. Ну не в Ниццу же, к собравшимся там ворам со всей Европы! Еще прибьют кого по простоте душевной. А для вас, если вы соберетесь разворачивать здесь курортное дело, это просто идеальные клиенты. Оплачивает их отдых казна (у дона загорелись глазки), сами они люди неприхотливые и к разным неизбежным поначалу мелким недостаткам отнесутся с пониманием… Но это именно к мелким, а отсутствие здесь дам в русских национальных купальных костюмах к мелким недостаткам, пожалуй, и не отнесешь.
В общем, когда мы с испанцем уговорили бутылку и в процессе этого действия достигли полного консенсуса по развитию курортного дела на Канарах, вечер кончился, на небе воссияли звезды, и мой гость сделал попытку вернуться на свой катер, еще раз напомнив, что перед отъездом он ждет меня в гости в своем дворце — во всяком случае, я именно так понял его не совсем связную речь. Однако с первого раза его попытка не удалась в силу дефицита чувства равновесия, так что мне пришлось звать на помощь отдыхающую смену ближнего периметра охраны, которая и оттранспортировала дона на его посудину. Посудина отплыла, а я еще некоторое время пялился на усыпанное яркими двоящимися звездами небо, пытаясь найти Южный Крест. Но потом вспомнил, что вроде пока нахожусь в северном полушарии, залез в палатку и с мыслью "с чего, спрашивается, было так нажираться?" заснул.
Проснувшись, я в очередной раз помянул добрым словом друга Борю за практически полное отсутствие похмельных явлений от его продукта, и пошел купаться. Минут через пять из воды пришлось вылезти, так как она была довольно теплая, но только для конца января. Когда я пару лет назад купался в проруби на Крещение, было явно холоднее. Но с летним Крымом не сравнить, однако…
Место отдыха представляло собой небольшую бухточку в месте впадения океан маленького ручья, единственного, который удалось найти в этом районе. Вообще с водой на Канарах не очень, надо будет подумать насчет опреснительных установок.
С одной стороны бухта упиралась в отвесную каменную стену, на вершине которой имелось плато, где сейчас находился один из постов охраны. По словам солдат, залезть туда можно было только в одном месте и с немалым трудом.
С другой стороны бухточка ограничивалась просто каменной осыпью, там тоже, понятное дело, имелся пост. В общем, попасть сюда можно было либо с моря, либо по руслу ручья, представляющее собой гибрид ущелья и оврага. Ну и по воздуху, ясное дело, подумал я и велел будить механика автожира.
Через полчаса я уже был на плато. Оно имело километра полтора в длину и метров пятьсот в самом широком месте, при высоте около двухсот метров над уровнем моря. А неплохое место для резиденции, подумалось мне. Ручей, что течет внизу, надо перенаправить сюда, нефиг ему океан пресной водой разбавлять. И где-то вот тут выдолбить озеро, пусть подсчитают, сколько китайцев для этого потребуется и на какое время. Особняк — у самого края, тут замечательный вид. Потом выдолбить еще одну яму, навезти туда земли… Нет, не одну, а две. В одной будет пальмовая роща с беседкой для возвышенных размышлений, в другой — огород с морковкой, картошкой и редиской. Да, тут же можно будет помидоры без всяких теплиц разводить! Значит, огород планируем чуть покрупнее, в расчете и на помидоры тоже. Опа, чуть не забыл — нужно еще небольшое пшеничное поле, а то чем мыши питаться будут? Без мышей же кошки могут от безделья впасть в депрессию или разврат. Так, смотрим дальше… Аэродром для «Тузиков» — вот он, почти готов, только срубить пару каменных плит и отшлифовать получившуюся ВПП. Место на юге, где на плато можно взобраться с земли, сделать непроходимым, пусть саперы оценят потребность во взрывчатке. То есть попасть сюда можно будет только по воздуху или на лифте из бухты. Ну, а пока здесь ничего нет, кроме поста охраны среди камней, пора, пожалуй, на автожир — и вниз.
До обеда я еще успел сходить вверх по ручью до самого того места, где он низвергался с пятиметровой высоты этаким мини-водопадом. После чего вернулся к берегу океана, нашел примотанную к камню веревку и вытащил из бухты заброшенную прошлым вечером корзину с недоеденной колбасой. Как и ожидалось, теперь там имелось четыре краба, причем очень даже ничего себе по размерам. Не как дальневосточные, конечно, там они были с автомобильное колесо размахом ног и с тарелку в диаметре туловища, но для обеда одному человеку — в самый раз. Так что крабы были сварены и съедены под пиво, после чего я взял удочку и пошел ловить себе ужин — клевало тут всегда, а не только утром и вечером.
Вот таким макаром я и проотдыхал еще три дня. Только тут я понял — насколько, оказывается, хорошо ничего не читать, не писать и ни с кем не разговаривать! Потому что уже десять лет подряд я только этим с утра до вечера и занимался — читал документы, писал их сам, отдавал свои распоряжения, слушал чужие… Однако на четвертый день, поймав себя на попытке побеседовать о международном положении с только что пойманной рыбой неизвестной породы, я понял, что отдых пора закруглять. Разговоры с рыбами — это еще ладно, но в результате сенсорного голода меня потянуло и что-нибудь написать, а при отсутствии бумаги недолго дойти и до наскальной живописи, благо зубило у меня имелось. Так что, подавив желание вырубить на здоровенном валуне краткую, но выразительную надпись, означающую, что здесь побывал русский человек, я достал ракетницу и запустил в голубое канарское небо две красных ракеты. Что было сигналом — отдых окончен, пора и честь знать, сматываемся.
Катер, стоящий у входа в бухту, зачихал прогреваемым двигателем, а я начал собирать палатку.
Как и обещал, перед отъездом я зашел в гости к губернатору. Жил он в полутораэтажном домике, чуть поменьше и попроще Орловского, что был у меня в Нескучном саду, пока его там не взорвали. То есть именно это сооружение испанец и обозвал «дворцом» при первой встрече. А это говорило о невысокой зажиточности губернатора — раз, и его недовольстве таким положением дел — два. Кроме того, по дороге я обратил внимание на местную церковь — надо будет, кстати, потом не забыть уточнить, кирхой она тут называется, костелом или еще как. Так вот, при взгляде на этот храм господень ничего, кроме "бедность — не порок", в голову не приходило. Типа апостолы еще и не в таких условиях проповедовали… Да и вообще весь город совершенно не наводил на мысли о зажиточности.
В Европе же о происходящем на Канарах узнали только сегодня — ни радио, ни телеграфа тут отродясь не было, но два дня назад из Лас-Пальмаса вышел небольшой испанский пароходик, который, понятно, никто и не думал задерживать. И вот теперь, значит, он добрался до Кадиса и оттуда телеграфировал сногсшибательную новость.
Кстати, это вопиющее безобразие со связью доживало свои последние дни, ибо группа Таниных сотрудников и сотрудниц оставались тут, организовывать первую ласточку будущего мирового курорта, развлекательный комплекс «Русский». У них имелись рации, официально — устаревшие с модернизируемых черноморских броненосцев, ну, а неофициально — и более современные, а также все остальное, необходимое для длительной и плодотворной работы на чужбине. И первое, что я предложил губернатору в качестве благодарности за теплый прием и аванса за такие же отношения в будущем — это пять часов связи в сутки. А уж как он ими распорядится — это его дело. Этот подарок дон оценил сразу. После чего я попросил его проследить, чтобы моих оставляемых тут девочек никто не обижал, а для подкрепления этой просьбы тут же инвестировал в канарскую экономику пятнадцать тысяч рублей, передав их местной власти в лице губернатора. После этого переговоры о создании Русско-Канарского банка прошли на ура, и дон Мигель заверил меня, что приезжающих в ближайшее время сотрудников Машиного департамента ждет самый теплый прием. Потом разговор свернул на не самый лучший вид местного храма, и я пожертвовал еще пять тысяч, сказав, что это просто совсем небольшой аванс, а потом пойдут радикально другие суммы. Правда, хотелось бы, чтобы местное духовенство с пониманием относилось к моим инициативам. Так как суммы на церковь тоже должны были пойти через дона Мигеля, то он заверил меня, что понимание будет полнейшим. После чего достал один из Машиных рисунков на тему купальника и перешел к вопросу, видимо, давно уже его мучавшему:
