С самого утра, едва ли проспав и пару часов, мы с Гришкой взялись потрошить Лешкины альбомы. Их было всего два. Один демонстрировал нам вехи его взросления, от ясельной группы до выпуска из университета. Второй более поздний – вперемежку с немногочисленными семейными снимками. Тут были подробные фотоотчеты о всех странах, где он побывал, об уикендах с приятелями, снимки, присланные родственниками. В общем, целая гора фотобумаги. Не торопясь, мы внимательно изучили каждый из двух тяжеленных фолиантов.

Нашли и фотографии из зоопарка – орава великовозрастных балбесов корчит рожи макакам и бурым медведям. Двоих, кроме Лешки, парней я знала по его рассказам. Одна из девушек была Ларисай. Вторая – Алиной. Третьей не было в кадре. Должно быть, она и снимала. Неудивительно, если Ли не окажется ни на одной из фотографий, ведь фотографом была именно она. Да… ее давняя страсть к фотоделу не утихла до сих пор.

Поход Григория в салон Веты Грайнен, ясновидящей, колдуньи, знахарки и гадалки в одном лице, можно было считать и продуктивным, и курьезным, с какой стороны посмотреть.

– Она мне такой пурги наговорила, – жаловался Гришка, – даже рассказывать неохота. Ну ты знаешь все эти их приемчики.

– Не знаю, откуда мне знать? Не ходила я никогда к гадалкам-знахаркам. Жаль, Гришк, я думала, может, она не случайно с теми камнями дело имела.

– Да насчет случайно, оно конечно нет. В смысле не случайно конечно. В общем, история такая.

И Гришка рассказал, как он побывал в салоне магии.

Пришел он туда с намерением по-простому переговорить с владелицей и выяснить, не интересовался ли кто в последнее время ритуалами северных язычников. Но хозяйка, явившаяся перед ним в образе бледнолицего призрака в золотых одеждах, ни за какие коврижки не соглашалась о чем бы то ни было говорить с Гришкой, пока он не пройдет обряд очищения. Так уж было у них там, в салоне, заведено. На этом моменте рассказа Григорий отчаянно покраснел, но деталей все же скрывать не стал.

Избавившись от мирских одежд, он вынужден был облачиться в белые одежды – безразмерную хламиду, отвратительно воняющую восточными благовониями. Потом долго ходил по кругу вокруг фаллической свечи, потом Вета совершала над его головой пассы руками, отчего голова нещадно разболелась.

– Это дьявол выходит, – успокоила его Вета и посчитав обряд очищения законченным, отвела Гришку в душную комнатку. Там то он и увидел злополучные камни в полном комплекте, в количества ста пяти штук. Все ровного белого цвета. На каждом – непонятный магический символ.

– От прабабки мне достались, – похвасталась чернявая, похожая на армянку Грайнен. Северного в его облике не было ровным счетом ничего. Но Гришка решил оставить это на ее совести и вернулся к своим баранам.

Вета охотно отвечала на все его вопросы, но все это было не то… Камнями почти никто не интересовался. По-хорошему, призналась женщина, для обряда по всем правилам требуется идеально круглая лесная поляна. Вершить обряд общения с духами камней в помещении не имеет большого смысла. Северные духи не любят городской сутолоки, а уж в центр Москвы их и вовсе не заманить, принеси хоть сотню жертв. Не пойдут. Пару раз клиенты соглашались выехать в ближайшей подмосковный лес, где у Веты была присмотрена, не сказать что круглая, но более менее правильная округлая полянка. Но в большинстве случаев отказывались. Вечно занятые столичные жители предпочитали иметь оплаченный результат быстро, без дополнительных хлопот.

– Но эти камни, если знать к ним подход, многого стоят, – сказала Вета. Они действительно хранят в себе тайны. Раньше, во времена наших прабабок женщины, наделенные Богом особыми полномочиями, порой их называли колдуньями, порой ведьмами, использовали такие вот символы в своей ежедневной практике. Прежде чем лечь спать, они обязательно клали камень с символом нового дня под подушку. В хлеву, где содержалась скотина, под порогом обязательно лежал знак плодородной любви. Высказывая кому-то свое презрение, они оставляли у дома этого человека камень с высеченной окружностью, знак пустоты.

– А клинок? В каких случаях использовался знак клинка?

– Клинок – это охрана. Но… Он охраняет не только живых. Почему вы спросили?

– Спросил, – ушел от ответа Гришка, – так что же?

– Камень с клинком клали в гроб умершему, чтобы по ту стороны жизни он мог защитить себя от злой силы. Но мог он пригодиться и живому. В том случае, если духи прошлого нарушали его покой.

– Вот даже как, – слегка испугался Гришка.

– Это хороший знак, положительный. Знак, отгоняющий темноту, помогающий выбраться к свету.

– У камней есть магнетическая сила? – осторожно спросил Гришка, помня о странном поведении Сидорова.

– Большую часть времени они спят, – как ни в чем не бывало просвещала его Вета, – они оживают лишь тогда, когда им удается выполнить свою миссию. Например, когда просьба о приплоде достигает духа земли, он посылает камню ответ и тот словно вибрирует, становится теплым, подвижным.

Гришка смотрел на Вету и диву давался, как это так с ним вышло, что он сидит, слушает всю эту ересь и даже дискомфорта не испытывает.

– А в случае с клинком?

– Дался вам этот клинок, – грустно улыбнулась Грайнен, – с клинком то же самое. Камень с таким знаком оживает в тот момент, когда душа ушедшего человека находит покой, достигает своей небесной цели. По преданию считается что в этот момент камень ищет хозяина, который бы приютил память о мертвом и не тревожа ее, хранил свидетельство удачного завершения пути.

– Мистика, да? – смущенно посмотрел на меня Гришка, закончив рассказ.

– Знаешь, Сидоров не похож на безумца. Военный и все такое… Может и правда? Душа завершила свой путь…

– Не знаю, не знаю… Как то это все уж больно чудно. Мне, знаешь, временами начинает казаться, что идем по прямой дороге к дурдому.

– Это, Гриш, не худший вариант.

Григорий напрягся, сосредоточенная складка разделила его лоб надвое. Казалось, что в голове оперативника идут два совершенно разных процесса. Борются два разных начала.

– Слушай, Гришка, а ведь у Ли был брат!

– И что с того, – неохотно отвлекся Григорий от перелистывания пыльных страниц.

– Ну как что? Попробуем найти ее брата через Коронена? Может, у него остались какие-то координаты?

– Если у него нет координат Ли, то с какой стати будут координаты брата? Насколько я понимаю, Витя и Элина не горели желанием общаться с петровской компанией. Тут я их понимаю.

– А чем черт не шутит?

– Ну попробуй, позвони – и он снова уткнулся в очередной снимок.

Но Коронен отказался общаться со мной по телефону. Сказал, что это не самый подходящий способ поговорить о наболевшем. А еще он сказал, что его очень раздражает предвосхищение нашей встречи, но все-таки он готов наступить на гордо привычке жестко отшивать всех, кто ему надоедает. Пришлось брать ноги в руки и выбираться в город. Погода окончательно испортилась, я отчаянно мерзла в тонком плаще. Памятуя о предыдущем свидании, решила одеться подчеркнуто нейтрально. Безупречно сидящий брючный костюм и классический пыльник прямого кроя. В таком наряде я казалась себе стильной и независимой. Но Коронен, явившийся на рандеву в ярко бордовых джинсах и длинном белом пальто, посмотрел на меня с плохо скрытым презрением.

– Значит, вас интересует ее брат? – усаживаясь на кожаный диванчик, спросил он.

Не снимая верхней одежды, махнул рукой официанту и через пять минут на нашем столике дымился ароматный кофе.

– Вы немного опоздали, – кутаясь в свой невероятное пальто, отбрил меня Станислав.

– Не надо, я приехала вовремя.

– С братом опоздали.

– Что вы имеете в виду?

– Да не пейте вы эту бурду, – прервал он мои попытки отхлебнуть из чашки. Напиток был обжигающе горячим, приходилось вытягивать губы, чтобы не обвариться, – поехали, я угощу вас чем-нибудь поприличнее.