На одном из перекрестков парень остановил машину и спустился в метро. Здесь его тоже ждали и сопровождали чужие, о которых он не знал, глаза, которые внимательно наблюдали за всеми идущими за ним и рядом с ним пассажирами, запоминая приметы тех, что сели вместе с ним вагон. На следующей остановке парень вышел, а его случайные попутчики ехали дальше. Парень переходил на другую сторону и садился в поезд, идущий в обратную сторону, что абсолютно исключало возможность случайного совпадения маршрутов, потому что ни один здравомыслящий человек не станет ездить туда-сюда, выскакивая на каждой следующей станции.

Все было чисто — “хвоста” не было.

На одном из перегонов к парню подсел мужчина и, сказав пару слов, забрал сумку, в последний момент выскочив из вагона.

Ещё через шесть часов, уже не в Париже и даже не во Франции, сумку передали главарю “леваков”.

Аванс был получен.

Но и даже тут главарь “леваков” перестраховался! Он знал, что такие посылки иногда могут взрываться, поднимая на воздух получателя. Он сам посылал такие посылки. “Шейх” был, конечно, друг, но посылку могли подменить на любом из этапов передачи, если допустить, что кто-то из исполнителей его предал.

Для начала главарь “леваков” проверил сумку “карманным” миноискателем, предварительно срезав с нее все металлические пряжки.

И сумка запищала! В сумке было какое-то железо!

Главарь “леваков” мгновенно выбежал на улицу, но там, отойдя от дома на несколько кварталов, вдруг сообразил, что фонить может металлическая лента в банкнотах! Денег было много, вполне достаточно для того, чтобы металлоискатель почуял железо.

Главарь вернулся, но сумку вскрывать не стал. Если уж страховаться, то страховаться до конца!

Он вызвал одного из своих соратников и, проводив в подземный гараж, попросил проверить, что находится в сумке. Тот не протестовал — это было нормально, чтобы своей жизнью рисковал менее ценный член организации. Так и должно быть, если иметь в виду не свои интересы, а интересы дела!

Молодой, преданный идее “левак” дернул “язычок” “молнии” и развел ручки сумки в стороны. Внутри был прозрачный полиэтиленовый пакет, сквозь который просвечивали пачки долларов.

— Там доллары, много долларов, — сказал молодой “левак” по внутреннему телефону.

— Как они упакованы?

— В прозрачный полиэтиленовый пакет, перетянутый скотчем.

— Там больше ничего нет?

Парень внимательно осмотрел сумку и пакет.

— Нет, больше ничего.

— Тогда разрежь пакет.

Молодой “левак” вытащил из кармана нож и полоснул лезвием по полиэтилену. Из разорванного пакета на пол посыпались деньги. Он поднял одну из пачек и повертел в руках.

— Ну что у тебя? — спросил главарь “леваков”.

— Ничего особенного. Доллары как доллары.

— Все, больше ничего не трогай, я иду. Главарь спустился в гараж и сбросил пачки обратно в сумку.

— Спасибо, можешь идти.

Парень ушел. Он был рад, что сумел пригодиться.

Главарь “леваков” поднялся к себе в комнату и пересчитал деньги. Это дело он предпочитал не передоверять никому.

Цифра сошлась.

Он сунул деньги в сейф и лег спать.

Утром он был мертв...

Нашедшие его “леваки” не могли понять, что произошло — нигде вокруг не было шприцов, чтобы можно было заподозрить смерть от передозировки наркотиков, и не было следов от укола на венах рук и ног. Не было вообще ничего, что могло указать на самоубийство или насильственную смерть. Возможно, просто не выдержало сердце.

Соратники вывезли тело своего вожака в багажнике машины и закопали в укромном месте, чтобы он не попал в руки полиции. Над могилой они поклялись продолжить дело, начатое их вождем.

Но это вряд ли, слишком много здесь было завязано на личность и слишком разных людей объединяло движение. Смерть главаря, по всей видимости, была началом конца организации...

Когда обыскивали, чтобы не оставить никаких случайных улик, квартиру, наткнулись на устроенный в ножке стола тайник. В тайнике был ключ от сейфа. В сейфе были доллары. Много долларов.

Их пересчитали и переправили в другое место.

Через несколько часов все присутствовавшие при вскрытии сейфа почувствовали себя плохо. Их всех тошнило и рвало, и у всех у них резко упало давление. Они думали, что умрут, но довольно скоро очухались и пришли в себя, объяснив неожиданно поразившую всех эпидемию тем, что съели что-то не то, когда находились вместе.

Но это было не так, потому что выздоровели не все. Один молодой “левак”, который не лазил в сейф, но который помогал главарю накануне его гибели, тоже умер, до того промучившись несколько дней. Но его смерть не связали со смертью главаря и не связали с поразившей всех эпидемией.

Хотя это были события одного ряда, и если хорошенько подумать, то можно было догадаться об истинной первопричине всех трагедий. Первопричиной были деньги — те самые упакованные в пленку доллары. Каждая пачка, состоящая из сотенных купюр, перехваченных банковской бумажкой, с двух сторон была покрыта невидимым, без цвета и запаха, токсичным веществом, которое при соприкосновении с кожей, через поры и мелкие трещинки попадало в организм. Это был очень сильный яд, но очень нестойкий яд. Убойней всего он действовал в первые секунды после того, как соприкасался с воздухом и соприкасался с кожей. Поэтому молодому “леваку” хватило полуминутного контакта с ним. Но наибольшую дозу яда получил главарь, потому что он, пересчитывая деньги, брал в руки каждую пачку и даже вытащил из них несколько отдельных банкнот.

К тому времени, когда похоронившие своего вождя “леваки” вскрыли сейф, яд уже почти распался. Им просто повезло, что они не сразу нашли ключ...

Левацкое движение было обезглавлено. Хотя главной целью операции была не борьба с экстремистами — была генеральная приборка во Франции.

Теперь все лужи были подтерты. Теперь все стало так, как и должно было быть, — стало сухо и чисто...

Большой Начальник прослушал запись два раза. И включил в третий.

Он не мог избавиться от двойственного впечатления — с одной стороны, Иванов вел себя как последний мозгляк, беспрерывно жалуясь, всхлипывая, рыдая и срываясь на крик, словно его на куски резали. С другой стороны — крича, жалуясь и рыдая, он так ничего и не сказал.

Может быть, если увидеть...

— Приготовьте мне видеозапись.

Большой Начальник не любил видео, больше предпочитая слушать, чем смотреть. Голос доносил суть происходящего лучше, так как внимание не отвлекалось на “картинку”. Возможно, впрочем, что это был лишь самообман. Послабление для своей совести. Возможно, на самом деле Большой Начальник просто не хотел видеть, как допрашиваемого бьют. Он избегал лишних отрицательных эмоций, которых и так хватало. И избегал мешающих делу угрызений совести. Когда слушаешь, можно представлять что угодно. Когда смотришь — видишь то, что видишь.

Но здесь случай был особый, здесь на слух разобраться было трудно, а успокоить совесть невозможно, так как, если судить по крикам, допрашиваемого подвергали самым изощренным пыткам.

Цифровую копию пленки сбросили на персональный ноутбук Большого Начальника. Он устроился поудобнее и включил воспроизведение.

Запись была отменного качества, потому что вмонтированные в стену видеокамеры были привезены напрямую из Японии и стоили немереную кучу “бабок”. Но того стоили, так как, несмотря на миниатюрные размеры, они давали очень хорошую картинку.

Большой Начальник видел Иванова, видел допрашивающего его майора Проскурина и даже видел сидящего в дальнем углу генерала Трофимова. Он видел всех и видел все, но все равно ничего не понял. Видеозапись была качественная, но ничего не прояснила. А наоборот, все только еще больше запутала.

Звучали те же самые, что на магнитофоне, вопросы и те же самые ответы. Майор Проскурин бил Иванова по ушам, бил по щекам, бил под дых, но не сказать, что бил сильно, потому что даже крови не было видно. И тем не менее Иванов орал как резаный. Так орал, что даже громкость пришлось уменьшить.