МЕСТО ЗАПИСИ: Королевский Зал Плача, Комната Наставлений.

ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Двадцать третий год Королевы, Тринадцатый Матриархат.

Лабораторное время – 2132,5 г. н. э.

РАССКАЗЧИК: Плакальщицы Королевы – к помощницам, включая Лину-Ланию.

РАЗРЕШЕНИЕ: Без разрешения, с предварительной установкой микрофонов. Голосовое включение.

– И продолжается здесь песнь Семи Плакальщиц, как рассказывалась она Мастером к Мастеру, от поколения к поколению, от того часа, как отступили воды, до сего момента, когда говорит мой язык. Я храню эти скорбные песни в своем сердце и памяти вопреки времени, чтобы, если придет время, вновь оплакивать нашу землю – как надлежит Плакальщице Королевы.

Слушайте же, хорошо слушайте. Мое слово крепкое, крепче сна, крепче Чаши сна, крепче, чем сила героев. Мой голос делает рассказ истинным.

На большой полукруг, который когда-то был дном моря, надвинулись Земли, а с ними Луны, Звезды, те, что не сеяли зерен и не выращивали хлеб, но пожинали урожай слов.

Плакальщицы. ЛУНЫ, ПРОРОКИ В БЕЛЫХ ОДЕЖДАХ, КОТОРЫЕ С ПОМОЩЬЮ ЛАВИИ И ХРОМА НАПРАВЛЯЮТ ТЕПЛЫЕ ВЕТРЫ И ХОЛОДА, КОТОРЫЕ ВЕДУТ СЧЕТ ВРЕМЕНАМ ГОДА И ПАДАЮЩЕМУ ДОЖДЮ, КОТОРЫЕ КРЕСТОМ И ШАРОМ ПРЕДСКАЗЫВАЮТ КОНЕЦ ОДНОЙ ЖИЗНИ И НАЧАЛО ДРУГОЙ.

Плакальщицы. ЗВЕЗД, КОТОРЫЕ НЕСУТ ЗНАНИЕ В СВОИХ РУКАХ, ТАК ЖЕ, КАК И В ГОЛОВЕ, КОТОРЫЕ ПИШУТ ИСТОРИИ КОРОЛЕВ И ПРОСЛЕЖИВАЮТ ИХ РОДОСЛОВНЫЕ, НО ЧЬИ СЛОВА ЛИШЕНЫ БЕССМЕРТИЯ ИСКУССТВА.

Затем из рядов жителей Земель и Вод, Скал, Лун и Звезд поднялись немногие безрассудные и глупые.

– Почему мы должны жить как скот, пастись на возделанных пашнях, – воскричали они, – быть пленниками ветров и бурь, которые тревожат поля? Дайте нам красное мясо, которое мы ловим в изобильных лесах, которое мы добываем хитростью своих рук.

И они убежали в леса, чтобы охотиться, и воевать, и жить, как звери. Так они укрощали свой гнев голодом, а голод укрощали страхом, потому что в лесах были и добытчиками, и добычей, и многие пали жертвой хитрых клыков и когтей. Эти беглецы сначала были известны под именем Охотниц, а потом Лучниц, и много лет они жили отдельно от остальных. Хотя все они были детьми Пророков Ночи – крепкие, высокие – они не общались со своими родственниками и вели потомство от себе подобных. У них было много детей, но почти все умирали молодыми.

Тогда поднялась одна из рядов Лучниц, великая охотница и мать девочек, которая видела дальше верхушек тех деревьев, в плену которых они жили, которая видела глубже самых глубоких охотничьих ям.

– Почему мы не живем вместе с другими, выменивая красное мясо на желтое зерно, деля со своими дальними родственниками добычу с полей и лесов?

И с тех пор ЛУЧНИЦЫ снова соединились со своими сестрами, жившими в пещерах. Они жили, как сестры под одной крышей, ссорясь, расставаясь на время и снова собираясь в доме своей матери, чтобы отпраздновать смену времен года и жатву дней.

Арруш.

МЕСТО ЗАПИСИ: Королевский дворец, апартаменты Короля.

ВРЕМЯ ЗАПИСИ: Первый Год Короля, Первый Патриархат.

Лабораторное время – 2137,5 г. н. э.

РАССКАЗЧИК: Король по имени Б'оремос, называемый также Певцом Погребальных Песен – к антропологу Аарону Спенсеру.

РАЗРЕШЕНИЕ: Собственное разрешение Короля.

– Я предал ее три раза…

– ТЫ ХОЧЕШЬ НАЧАТЬ ТАК?

– У нас в обычае, звездный путешественник, разрешать каждому рассказывать его историю так, как он этого хочет – не обсуждая и не задавая вопросов. Твой магнитофон включен?

– ДА.

– Тогда забудь о нем. Он сам сделает свое дело. Но ты – должен научиться слушать.

– Я БУДУ СЛУШАТЬ.

– Я предал ее три раза. Каждый раз я думал, что это акт любви. Я сделал это ради Королевы и, возможно, ради самого себя. Это привело меня сюда, на тридцать подушек Царствования, которые будут принадлежать мне, пока не подрастет какая-нибудь принцесса, чтобы унаследовать трон. Это привело меня также к Чаше Сна. Верно говорится: «Пни ногой мир – сломаешь ногу». Я охромел, – и поумнел. Но если бы мне пришлось снова поступить так же, выбора не было бы. Хотя я понимал бы это лучше, я бы снова предал ее. Этого требовала Королева, а я выполнял приказания Королевы.

На следующее утро после моей встречи с Д'оремосом от него пришло послание, в котором говорилось просто: «Приведи эту девушку».

Я тотчас отправился, даже не захватив с собой плекту, хотя отсутствие инструмента за спиной ощущалось большей тяжестью, чем если бы он там висел. Я взял одну из верховых лошадей Д'оремоса, потому что отправлялся не в обычное путешествие, при котором каждый камень на дороге и каждый соломенный матрац на пути оставляли бы отпечатки на теле принца. В этот раз я выполнял прямое поручение Королевы. А, как всем нам напоминали, «Время Королевы – сейчас!»

Лошадь была жирная и ленивая, любившая долго завтракать, но ехать на ней было все же быстрее, чем двигаться на своих ногах. По пути я не останавливался ни в одном из городов, предпочитая холостяцкое одеяло на лужайке, пахнущей ковылем и тяжелым мускусом лунных шапочек. Видимо, мне хотелось встретить Линни без синяков от чужих рук и чужих ртов на моем теле. Во время пребывания в Эль-Лалдоме я начисто отмылся и таким хотел остаться.

Конечно, мне приходилось вставать рано. Каждое утро начиналось с полос солнечных лучей, птичьих песен и тихого пощелкивания закрывающихся лунных шапочек. В лесах я молил о силе, о мужестве, о целеустремленности, как у девушки из породы лучниц. Боюсь, мне сильно недоставало ловкости, необходимой в лесу, я не знал тонкостей охоты, и я забыл, торопясь отправиться в путь, захватить мешок с хлебом и сыром, который приготовил для меня Мар-Кешан. К тому времени, как я подъехал к маленькому селению, где жила Линни, я изголодался как по еде, так и по общению. Несколько орехов и ягод (по крайней мере, это я умел найти в лесу) и ленивый конь не могли как следует утолить ни ту, ни другую жажду.

Я подъехал прямо к Залу Плача, который за время моего отсутствия не стал лучше, и оставил коня у входа. Я снова поразился тому, как такое жалкое воплощение банальности, как этот городок, могло породить такую поразительную девушку.

Изнутри слышались обычные стенания и причитания и две-три музыкальных фразы, настолько потрясающе неинтересных, что я боюсь, зевнул, пока искал ее в зале. Это был, конечно, зевок, вызванный потерей сил во время ночевок в лесу. Я прикрыл рот рукой и оглянулся. Принц не должен забывать о манерах.

Как каждый из королевской семьи, я был на голову выше, чем люди Земель. Вы, чужеземцы, – вы даже выше, чем мы – должны это заметить. Поэтому один взгляд на Зал убедил меня, что Линни там нет.

Я протиснулся к столу под мельничным жерновом.

– Девушка, – сказал я. – Лина-Лания. Где она?

Парень я одутловатым лицом и голубыми глазами, темные волосы которого закрывали, как занавеской, его лоб, уставился на меня. Он туго соображал и не понимал, чего я хочу.

– Твоя кузина, Лина-Лания.

– Линни?

Этот идиот знал свою родню только по кличкам, и эта кличка так не подходила к ней, что боюсь, я фыркнул на него. Он отскочил. Что еще можно делать с таким умником, если не понукать им?

– Линни, это та, высокая.

Он медленно закивал головой, пока в голове у него рождался ответ.

– Вам нужна Ножки-Палочки? Она на мельнице.

Не говоря больше ни слова – он лучшего не заслуживал – я повернулся. Я не доставил ему удовольствия даже малейшим прикосновением и позаботился, чтобы толпа заметила его. Теперь над ним долго будут насмехаться. Я направился к двери.

Так как мельницы всегда располагаются к востоку от деревни и рядом с водой, поиски не составляли труда. Мельница возвышалась, как каменный зверь, над потоком, а колесо, с шумом вращаясь, показывалось из воды и исчезало в ней. Этот звук все время сопровождал мое пребывание там и позднее я вставил его в свои песни о Седой Страннице.