Он взбодрил своего коня и поскакал вперед, а за ним есаулы.

И пошли вот с тех-то пор пегие, на вид неказистые кони, зато выносливые и крепкие на ноги.

Прослышал Степан Тимофеевич Разин, что царь шлет по Волге астраханскому воеводе целый караван судов. Все они гружены огнестрельным зельем-порохом, ядрами, картечью и жеребеями[1] для пушек. На тех судах крепкая охрана — стрельцы, а с ними едет воевода. У него скорописная грамота, в которой царь приказывает астраханскому воеводе снарядить своих людей, дать им ружья — мушкеты и медные пушки. Послать в устье речки Камышенки, что повыше города Царицына, и там заложить крепость с дубовыми рублеными стенами, обнести глубоким рвом и высоким земляным валом. Поставить пушки и не пускать больше с Дона казаков на Волгу, чтобы они не смели нападать на его, государевы, и на купеческие корабли.

Прослышал об этом Степан Тимофеевич Разин и задумался. Поставит царь крепость, тогда беда, не пройти казакам на Волгу с Дона, не гулять им на Каспийском море, не бывать в Персии. Где добудут себе бедные — голутвенные казаки сукна на зипуны, юфти на сапоги? И порешил он перехватить тот царский караван со стрельцами и боевыми припасами, с воеводой, что вез в Астрахань царскую грамоту.

Кликнул Степан Тимофеевич клич, к нему немало набралось казаков. Явился и есаул Василий Ус. На легких стругах дошли по Дону до устья реки Иловки. Поднялись по ней, и нужно им было переволакиваться в речку Камышенку. А тут прискакал гонец. Весть привез: назавтра утром пройдет мимо устья Камышенки царский караван.

Есаул Василий Ус и говорит Степану Тимофеевичу:

— Значит, нам за ними не поспеть. Чтобы казакам перетащить струги через Переволоку, надобно двое суток. А за это время караван далеко уйдет вниз, не нагоним.

Степан Тимофеевич на это ничего не сказал. Прошел на нос струга. Поправил шапку да как своим зычным голосом крикнет:

— Станьте, наши казацкие струги, подобно орлам да соколам, перенесите меня с казаками на Волгу-матушку!

И свершилось диво-дивное, глядят казаки и есаул Василий Ус и не смеют себе верить. Вольными птицами чуть не к самому ясному солнышку поднялись струги и по облакам, как по волнам, поплыли. А потом пали на Волгу.

Вовремя подоспел Степан Тимофеевич с казаками. Вскоре и царский караван подошел. Взяли с бою его казаки. Схватили воеводу, в куль его да в воду, пусть там свою скорописную грамоту ракам да рыбам читает. Полковники да сотники полегли в бою, а простые стрельцы с радостью пошли служить к Степану Тимофеевичу.

Не пришлось астраханскому воеводе поставить крепость в устье речки Камышенки. Долго еще казаки через Переволоку с Дона на Волгу-матушку ходили.

Жил бедный-пребедный молодой рыбак. Жил он в ветхой землянке со стариком отцом. Однажды, это было на пасху, отправился он в море. Все моряки приехали на праздник домой, а он остался рыбачить. Только за два дня поймал он рыбы лишь себе на котел.

Возвращаясь с моря на третий день пасхи, он думал: «Хоть бы по дороге клад найти!» И вдруг видит: на одном из бугров светит зеленый огонек. Рыбак пристал к берегу, сошел с лодки и отправился на огонек. Перед ним открылся роскошный подземный ход. «Будь что будет!» — решил рыбак и вошел в пещеру. Подошел к двери, открыл её и оказался в комнате, отделанной во все медное. Из этой комнаты в другую вела дверь. У двери сидел пожилой мужчина и безмолвно показывал пальцем на неё. Рыбак открыл и эту дверь. Другая комната была убрана в серебро. Все в ней блестело и переливалось. Здесь сидел мужчина постарше первого и также молча указывал на третью дверь. Открыл рыбак и третью. Перед ним предстала еще более роскошная картина: вся комната сияла и отделана была в золото. Повсюду валялись золотые монеты, драгоценные камни, ожерелья. В золотом кресле восседал и дремал седой старик. В той же комнате стоял золотой чан, наполненный до краев зеркальным вином, а в нем, как утка, плавал золотой ковш. Рыбак потревожил от сна старика и попросил: «Старец, дай мне несколько монет». Старик, не глядя, в знак согласия махнул рукой. Рыбак набрал денег полные карманы и пошел на свою лодку. Но тут он не успокоился. Взял мешок и снова отправился в подземелье. Для храбрости выпил он из золотого чана ковш хрустального вина. Наполнил мешок золотом и пошел к лодке. Но снова не успокоился: взял второй мешок и решил наполнить его не только золотом, но и драгоценными камнями. Подошел он к пещере, а ни её, ни огонька уже не стало. Все исчезло…

Плывет рыбак домой и думает: «Теперь я буду богат. Заведу себе рыбный промысел. Найму рабочих. Если они будут плохо и нерадиво работать, то с них три шкуры спущу». Наконец он добрался до своего села. Открыл люк бударки и ахнул: никаких драгоценностей там не оказалось, а вместо них на дне лодки лежал конский помет. Открыл рыбак слань, а там лежало лишь несколько монет. Поднял он их и тому был рад.

Дома его ждал старик отец. Сын рассказал отцу обо всем и показал монеты. Когда рыбак снял с себя верхнюю одежду, отец увидел у него за поясом золотой ковш. Старик посмотрел на деньги и сказал:

— Эти монеты — чеканки времен Ивана Грозного. — Затем рассказал сыну памятную историю. — В нашем краю проезжал Степан Разин. Здесь в одном из бугров зарыл свой клад, который хотел раздать бедным людям. Клад тебе давался, но ты, сын мой, оказался жадным. Это тебе наука за твою жадность.

Раньше Камышин был крепостью. И когда к нему подошел Емельян Иванович Пугачев, то все было начеку — солдаты под ружьем, пушки заряжены. Комендант и офицеры не думали сдаваться. Они через своих верных людей знали, что в обозе у Пугачева нет ни ядер, ни картечи, ни жеребеев. А с одними пиками да шашками крепости не возьмешь.

Выйдут офицеры на крепостной вал, посмеиваются и кричат пугачевцам:

— У нас свинцовая каша для каждого из вас приготовлена, поближе подходите, накормим досыта! Не то, что у вас!

Досада возьмет пугачевцев, кинутся на крепость, но не успеют добежать до её вала, как по ним начнут бить картечью, да так, что волей-неволей назад повернешь.

Тогда Емельян Иванович кликнул своего главного начальника над пушками Ивашку Творогова:

— Что же ты делаешь, почему у тебя пушкари без дела гуляют, еще ни одного выстрела по крепости не дали? Почему ты господ офицеров не потешишь, да так, чтобы они от страха зуб на зуб не попали!

Ивашка Творогов только руками разводит:

— И рад бы, да нечем!

Задумался Емельян Иванович, а потом спрашивает у Ивашки Творогова:

— В Саратове мы захватили казну?

— Десять возов меди да два воза серебра, — отвечает ему Ивашка Творогов. — Только ведь сейчас на них ни жеребеев, ни картечи не купишь.

Емельян Иванович поглядел на него и говорит:

— Вижу, нет у тебя смекалки. Пали по крепости пятаками да целковыми, они будут ничуть не хуже жеребеев и картечи.

Ивашка Творогов не стерпел тут:

— Ведь жалко деньгами стрелять!

— Раз я тебе приказываю — выполняй и не вздумай ослушаться. Наше дело не казну наживать, а бить господ-дворян.

Начали пушкари серебряными целковыми да медными пятками палить по крепости. Не выстояла крепость, сдалась. Солдаты повязали веревками коменданта и офицеров, под караул посадили и открыли крепостные ворота, говорят пугачевцами:

— Мы вам не черти, чтобы считать каленые пятаки. Помилуйте.

И Емельян Иванович всех их помиловал, зачислил к себе в войско.