Через 15 минут Лоуфорд снова набрал номер Мерилин. Короткие гудки. В 20.00 он дозвонился до телефонной станции, где ему сказали, что номер не отвечает и не прозванивается. Пока Лоуфорд размышлял, что делать, прошло еще полчаса. Наконец Лоуфорд через одного из друзей (Эббанса) дозвонился до адвоката Мерилин Мики Рудина, а тот — до горничной и компаньонки актрисы Юнис Муррей. Горничная не нашла особых поводов для беспокойства, поскольку Мерилин отправилась спать на ее глазах. Рудин, в свою очередь, сообщил Эббансу, что с актрисой все в порядке.

Известно, что перед сном Мерилин сделала несколько телефонных звонков, в том числе парикмахерше Сидни Гилярофф (в 21.30) и одному из своих последних любовников Хосе Баланьосу (между 21.30 и 22.00).

Вскоре после полуночи Муррей, зайдя в спальню Мерилин, обнаружила ее в бессознательном состоянии. Горничная вызвала «скорую помощь», пресс-атташе актрисы Артура Джеймс Холл и М. Лейб говорят, что, когда они прибыли, Мерилин лежала на постели в комнате для гостей.

«Надо было ее перенести, — рассказывает Холл, — поскольку в этом случае для проведения искусственного дыхания нужно, чтобы больной лежал на твердой поверхности. Мы положили ее на пол и при этом… уронили. Никогда не забуду этого ужасного случая. Судебный эксперт обнаружил синяк у нее на бедре, как раз то место, которым она ударилась, когда выскользнула из наших рук. Синяк не мог бы образоваться на трупе. Она была еще жива.

Я провел искусственное дыхание, и она реагировала. Но Пэт Ньюкомб металась в истерике вокруг нас. Когда я пытался оживить Мерилин, она буквально, повисла у меня на спине, крича: „Она мертва! Мертва!“ Она кричала беспрестанно. Чертова баба! Мне хотелось дать ей пинка. Когда Мерилин начала приходить в себя, прибыл врач. Видимо, это был доктор Гринсон, держался он очень профессионально. В руках у него было полотенце. Гринсон объявил: „Я ее личный врач“. Поскольку Пэт Ньюкомб не протестовала, я решил, то все в порядке. Она никогда не подпустила бы незнакомца к Мерилин. Я кратко доложил ему, он склонился над нею, надавил на грудину и сделал инъекцию. Его поведение показалось мне очень странным. Он обращался с больной бесцеремонно. Я нахмурился и пробормотал: „Боже мой, так можно все испортить“. Затем я услышал сухой звук, похожий на щелчок. Минутой позже она была мертва».

По официальной версии, причиной смерти стала чрезмерная доза принятых перед сном лекарств. Однако до сих пор неясно, что это было: самоубийство, убийство или несчастный случай?

(За рубежом. 1990 г., № 40; А. Лаврин. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. М., 1993)

Нерон — 37–68 гг. н. э. — римский император с 58 г., из династии Юлиев-Клавдиев.

О жизни и смерти Нерона повествует Гай Светоний Транквилл в книге «Жизнь двенадцати цезарей» (Москва, 1993 г.).

«Нерон родился в Анции. В восемнадцатый день до январских календ, на рассвете, так что лучи восходящего солнца коснулись его едва ль не раньше, чем земли. Тотчас по его гороскопу многими было сделано много страшных догадок; пророческими были и слова отца его Домиция, который в ответ на поздравления друзей воскликнул, что от него и Агриппины ничто не может родиться, кроме ужаса и горя для человечества. Другой знак его будущего злополучия был замечен в день очищения. Гай Цезарь, когда сестра попросила его дать младенцу имя по своему желанию, взглянул на своего дядю Клавдия (который потом, уже будучи правителем, и усыновил Нерона) и назвал его имя, себе на потеху и назло Агриппине, так как Клавдий был посмешищем всего двора.

С трех месяцев он потерял отца, по завещанию он получил третью часть наследства, да и ту не полностью, потому что все имущество забрал его сонаследник Гай. Потом и мать его была сослана, а он, в нужде и почти в нищете, рос в доме своей тетки Лепиды под надзором двух дядек, танцовщика и цирюльника. Но когда Клавдий принял власть, ему не только было возвращено отцовское имущество, но и добавлено наследство его отчима Пассивна Криспа. А благодаря влиянию и могуществу матери, возвращенной из ссылки и восстановленной в правах, он достиг такого положения, что ходил даже слух, будто Мессалина, жена Клавдия, видя в нем соперника Британику, подсылала убийц задушить его во время полуденного сна.

Еще в детстве, не достигнув даже отроческого возраста, выступал он в цирке на Троянских играх, много раз и с большим успехом. На одиннадцатом году он был усыновлен Клавдием и отдан на воспитание Аннею Сенеке, тогда уже сенатору. Говорят, что на следующую ночь Сенека видел во сне, будто воспитывает Гая Цезаря, и скоро Нерон, при первых же поступках обнаружив свой жестокий нрав, показал, что сон был вещим. Так, своего брата Британика, когда тот по привычке приветствовал его Агенобарбом и после усыновления, он стал обзывать перед лицом Клавдия незаконнорожденным. А против своей тетки Лепиды он открыто давал показания в суде в угоду матери, которая ее преследовала.

В день совершеннолетия он был представлен народу и обещал плебеям раздачу, а воинам подарки, когда преторанцы начали бег в оружии, он со щитом бежал впереди, в потом в сенате произнес благодарственную речь отцу. В консульстве он говорил речь за жителей Бононии по-латыни, а за родосцев и за илионян по-гречески. Тогда же он впервые правил суд в должности городского префекта на Латинских празднествах, и лучшие ораторы оспаривали перед ним не мнимые и мелкие дела, как обычно, а многочисленные и важные, хотя Клавдий это и запретил. А немного спустя он взял в жены Октавию и устроил за здоровье Клавдия цирковые игры и травлю.

Ему шел семнадцатый год, когда было объявлено о кончине Клавдия. Он вошел к страже между шестью и семью часами дня — весь этот день считался несчастливым, и только этот час был признан подходящим для начала дела. На ступенях дворца его приветствовали императором, потом на носилках отнесли в лагерь, оттуда, после краткого его обращения к солдатам, — в сенат, а из сената он вышел уже вечером, осыпанный бесчисленными почестями, из которых только звание отца отечества он отклонил по молодости лет.

Начал он с того, что постарался показать свои родственные чувства. Клавдия он почтил великолепным погребением, похвальной речью и обожествлением. Памяти отца своего Домиция он воздал величайшие почести. Матери он доверил все свои общественные и частные дела.

Чтобы еще яснее открыть свои намерения, он объявил, что править будет по начертаниям Августа, и не пропускал ни единого случая показать свою щедрость, милость и мягкость. Обременительные подати он или отменил или умерил. Награды доносчикам по Папиеву закону он сократил вчетверо. Народу он роздал по четыреста сестрциев на человека, сенаторам из знатнейших, но обедневших, назначил ежегодное пособие, иным до пятисот тысяч, преторианские когорты на месяц освободил от платы за хлеб. Когда ему предложили на подпись указ о казни какого-то уголовного преступника, он воскликнул: „О если бы я не умел писать!“ Граждан всех сословий он приветствовал сразу и без напоминания. Когда сенат воздавал ему благодарность, он сказал: „Я еще должен ее заслужить“. Он позволял народу смотреть на его военные упражнения, часто декламировал при всех и даже произносил стихи, как дома, так и в театре, и общее ликование было таково, что постановлено было устроить всенародное молебствие, а прочитанные строки стихотворения записать золотыми буквами и посвятить Юпитеру Капотилийскому.

В детские годы Нерон вместе с другими науками изучал и музыку. Придя к власти, он тотчас пригласил к себе лучшего в то время кифареда Терпна и много дней подряд слушал его после обеда до поздней ночи, а потом и сам постепенно начал упражняться в этом искусстве. Он не упускал ни одного из средств, какими обычно пользуются мастера для сохранения и укрепления голоса: лежал на спине со свинцовым листом на груди, очищал желудок промываниями и рвотой, воздерживался от плодов и других вредных для голоса кушаний. И хотя голос у него был слабый и сиплый, все же, радуясь своим успехам, он пожелал выступить на сцене: „чего никто не слышит, того никто не ценит“, — повторял он друзьям греческую пословицу.