Теперь к Казану вернулась почти вся его прежняя сила. Он ходил вокруг лося, шерсть на его спине ощетинилась, глаза смотрели широко и грозно. Он рычал в темноту, лязгая челюстями. Потом сел, повернувшись мордой в ту сторону, откуда, оставив за собой кровавый след, пришел лось. Инстинкт предупреждал Казана, что опасность может явиться именно отсюда.

След красной ленточкой убегал в чащу. В эту лунную ночь по всему лесу шныряли маленькие проворные горностаи, похожие на белых крыс. Они первыми обнаружили след лося и со всей своей кровожадной свирепостью устремились по этому следу. Лиса за четыре мили учуяла запах и подошла поближе. Из-под бурелома вылезла тощая куница и, ступив на алую ленточку следов, замерла как вкопанная.

Появление куницы возле туши лося заставило Казана выскочить из укрытия в ельнике. При свете луны произошла короткая, решительная схватка. Куница отбивалась, царапалась, потом, по-кошачьи взвыв от боли, обратилась в бегство, забыв про голод. Казан вернулся к Серой Волчице с расцарапанным носом. Серая Волчица сочувственно полизала кровоточащий нос, и Казан лег на снег, все еще напряженно прислушиваясь.

Заслышав шум драки, лиса поспешила убраться подальше. Лиса — не боец, а убийца, наносящий удар сзади. Немного погодя она подкараулила сову и, разорвав ее, добралась до комочка мяса, спрятанного в огромной куче перьев.

Но ничто не могло отпугнуть маленьких белых лесных разбойников — горностаев. Они не побоялись бы проскочить под ногами у человека, лишь бы добраться до мяса, до свежей крови. Казан отчаянно отбивался, но для него эти зверьки были слишком проворны. Они нырнули под тушу лося и преспокойно ели, пока Казан бесновался и в ярости хватал зубами снег. Серая Волчица невозмутимо наблюдала со стороны. Маленькие горностаи не вызывали в ней беспокойства, и Казан наконец понял это и лег рядом с ней, устав от бесполезной борьбы.

Долгое время после этого почти ничто не нарушало ночной тишины. Один раз откуда-то издалека донесся волчий вой да время от времени раздраженно, обиженно ухала с верхушки ели сова, но эти звуки только подчеркивали безмолвие ночи.

Луна сияла уже прямо над их головами, когда Серая Волчица почуяла первую настоящую опасность и тут же подала знак Казану, повернувшись в ту сторону, откуда шел кровавый след. Она дрожала всем телом, клыки ее сверкали при лунном свете, в горле поднималось рычание. Такое предупреждение она давала Казану, лишь когда чуяла присутствие их смертельного врага — рыси. Казан вскочил, уже готовый к бою, хотя сам он еще не чувствовал запаха подкрадывающейся красивой серой кошки.

Но внезапно положение переменилось. Послышался протяжный свирепый вой, голос подлинного хозяина дикого леса — волка. От такого голодного воя у людей кровь стынет в жилах, лоси и олени, дрожа от страха, вскакивают на ноги. Этот клич, как песня смерти, летел над лесами и болотами, над покрытыми снегом холмами, и отголоски его в эту звездную ночь были слышны на мили вокруг.

Потом наступила жуткая тишина. Казан и Серая Волчица стояли плечом к плечу. То, что они слышали, не было ни предостережением, ни угрозой — это был зов собрата. Где-то там, позади рыси, куницы и лисы, находились сородичи Серой Волчицы — стая волков. Подруга Казана села и послала в ответ долгий ликующий вой, приглашая на пир своих голодных братьев.

Заслышав вой с двух сторон и оказавшись между врагами, рысь скользнула в сторону и затерялась в залитых лунным светом лесных просторах.

Казан и Серая Волчица сели и стали ждать. Прошло пять, десять, пятнадцать минут — и Серую Волчицу охватило беспокойство. Никто не ответил на ее зов. Она снова завыла, а Казан внимательно прислушался, и снова ответом была мертвая тишина ночи. Не таковы обычаи волчьей стаи. Серая Волчица была уверена, что ее слышали, и молчание приводило ее в недоумение. Вдруг оба они почувствовали, что стая, а может быть, одинокий волк, голос которого они слыхали, находится совсем близко. Через несколько мгновений при свете луны Казан различил движущуюся фигуру, за ней следовала другая, потом еще — и вот уже пять теней расположились полукругом ярдах в семидесяти от убитого лося. Вот они распластались на снегу и застыли в неподвижности.

Серая Волчица зарычала. Взглянув на нее, Казан увидел, что она отпрянула назад, угрожающе засверкав клыками и плотно прижав уши. Казан очень удивился. Почему она предупреждает его об опасности? Ведь перед ними волки, а не рысь. И почему волки не начинают пиршества? Казан медленно направился к ним, а Серая Волчица заскулила, прося его вернуться. Но он не обратил на это внимания и продолжал, легко ступая, двигаться вперед, ощетинившись и высоко вскинув голову.

В запахе незнакомцев Казан почувствовал теперь что-то до странности знакомое. Он пошел вперед смелее и остановился лишь в двадцати ярдах, слегка завиляв хвостом. Один зверь выскочил и подошел к Казану, остальные последовали его примеру. Через несколько мгновений Казан был окружен пришельцами, которые обнюхивали его, а он, виляя хвостом, обнюхивал их. Это были не волки — это были собаки.

Очевидно, в какой-нибудь одинокой хижине умер охотник, и собаки его ушли в лес. На всех были надеты ошейники и еще оставались следы постромок. Шерсть у них на боках стерлась, за одним псом еще волочилась трехфутовая веревка. Глаза у собак горели красным голодным огнем. Они измучились и отощали от голода, и Казан вдруг повернулся и повел их к убитому лосю. Потом отошел, с гордым видом уселся рядом с Серой Волчицей и слушал, как щелкают челюсти, как жадные клыки раздирают мясо.

Серая Волчица теснее прижалась к Казану и уткнулась мордой ему в шею, а он быстро, по-собачьи лизнул ее, словно убеждая, что все в порядке и ей нечего опасаться. Наконец собаки насытились и подошли к Серой Волчице, чтобы обнюхать ее, как всегда делают собаки при знакомстве. Она распласталась на снегу, а Казан стоял над ней, как грозный страж. Одна огромная, свирепого вида собака, та, за которой волочилась веревка, обнюхивала Серую Волчицу на какую-то долю секунды дольше, чем следовало. Казан предостерегающе зарычал. Собака отошла, но на мгновение тоже сверкнула клыками.

Эта большая лайка была вожаком. А если бы на вожака так зарычал кто-нибудь из его своры, он немедленно вцепился бы в горло дерзкому собрату. Но в диком, свирепом Казане он не видел и капли раболепного послушания ездовых собак. Перед ним был такой же хозяин, как и он сам. Казан к тому же стоял на страже Серой Волчицы. Еще мгновение, и он прыгнул бы, чтобы вступить за нее в бой. Но вожак угрюмо отвернулся, все еще продолжая рычать, и выместил злобу, укусив в бок одну из собак своей своры.

Серая Волчица, хотя и не могла видеть, все же поняла, что произошло. Скуля и подталкивая Казана носом, она робко пыталась увести его подальше от этого места. Но в ответ из горла Казана донесся приглушенный угрожающий рокот. Казан лег рядом с подругой, быстро лизнул ее в морду и взглянул на чужаков.

Луна опускалась все ниже и ниже и наконец исчезла на западе за лесами. Звезды начали бледнеть. Они гасли одна за другой, и вот уже настал серый, холодный северный рассвет. Тогда вожак своры поднялся из ямки, которую он вырыл себе в снегу, и направился к туше лося. В одно мгновение Казан был уже на ногах и тоже стоял возле лося. Они оба стали зловеще кружить, ощетинившись и пригнув головы. Вожак отступил на несколько шагов, а Казан пристроился у шеи лося и начал рвать зубами замерзшее мясо. Есть ему не хотелось, но он решил доказать свое право на эту добычу.

На какую-то минуту Казан забыл про Серую Волчицу. А вожак между тем скользнул в сторону, словно тень, и снова подошел к Серой Волчице. Она вонзила свои клыки в плечо обидчика, и в то же мгновение в воздухе метнулась серая тень, бесшумная и грозная. Это Казан налетел на вожака, и они сцепились в ожесточенной схватке. Остальные собаки подбежали и уселись на снег в десяти шагах от дерущихся. Серая Волчица легла в стороне.