— Зря время тратите, его не приручить, — сказал Сэнди. Затем в глазах его сверкнуло любопытство, и он спросил: — Когда вы собираетесь ехать?

— С первыми морозами, — отвечал Мак-Джил. — Теперь уже скоро. В начале октября мне надо присоединиться к отряду сержанта Конроя в Фон-дю-Лаке.

— И вы думаете добираться до Фон-дю-Лака совсем один? — поинтересовался Сэнди. — Почему бы вам на взять проводника?

Маленький профессор негромко рассмеялся.

— А зачем? — сказал он. — Я проплывал по рекам Атабаски уже десяток раз и знаю этот путь не хуже Бродвея. К тому же я люблю быть один. Да и совсем не трудно плыть, течение помогает.

Повернувшись спиной к Мак-Джилу, Сэнди посмотрел на дога, и во взгляде его мелькнуло торжество.

— Собак берете с собой? — спросил он.

— Да, — ответил профессор.

Сэнди раскурил трубку и заговорил с Мак-Джилом, проявляя явное любопытство.

— Небось кучу денег стоят эти ваши путешествия? — спросил Мак-Тригер.

— Прошлый раз оно обошлось в семь тысяч долларов. В этот раз оно будет стоить пять тысяч, — ответил Мак-Джил.

— Черт возьми! — так и ахнул Сэнди. — И вы возите при себе столько денег! Не боитесь? Ведь всякое может случиться!

Маленький профессор в эту минуту смотрел в другую сторону. Беззаботность слетела с его лица, голубые глаза потемнели. Сухая усмешка скользнула по его губам, но Сэнди ее не видел. Профессор обернулся к нему.

— Я очень чутко сплю, — сказал Мак-Джил. — Ночью даже легкие шаги могут меня разбудить. Я просыпаюсь от человеческого дыхания, если знаю, что мне надо быть начеку. И к тому же… — Он вынул из кармана револьвер. — Я неплохо умею пользоваться вот этим. — Он показал на сучок в стене хижины: — Полюбуйтесь.

Пять раз подряд он выстрелил с двадцати шагов. Мак-Тригер подошел к стене, посмотрел и даже рот разинул от удивления: на месте сучка была всего одна дырка.

— Да, недурно, — усмехнулся он. — Немногие так справляются даже с ружьем.

Когда Сэнди ушел, Мак-Джил проводил его подозрительным взглядом, а на губах его блуждала улыбка. Потом он обернулся к Казану.

— Думаю, что ты составил о нем правильное мнение, старина, — сказал он посмеиваясь. — Тебе явно не терпится добраться до его горла, и мне трудно осуждать тебя. Как знать…

Он засунул руки глубоко в карманы и пошел в хижину. Казан уткнул голову в передние лапы и лежал тихо, широко открыв глаза. Близился вечер. Было уже начало сентября, и по ночам особенно чувствовалось холодное дыхание осени. Казан наблюдал за последними лучами солнца. Темнота наступала сразу, а в темноте Казан особенно остро испытывал тоску по свободе. Во тьме он с остервенением глодал свою стальную цепь. Когда дог уже засыпал, Казан смотрел на луну и звезды и прислушивался, не зовет ли его Серая Волчица.

В эту ночь было холоднее, чем обычно, и свист западного ветра как-то странно взволновал Казана. Сонное лето пришло к концу, приближалась пора напряженной охоты. Казану хотелось вырваться на свободу и бежать, бежать до полного изнеможения. И чтобы рядом была Серая Волчица. Он знал, что она где-то далеко, там, где низко над землей на ясном небе сверкают звезды. Он был уверен, что она ждет его.

Казан дернулся на цепи и заскулил.

Всю эту ночь он был неспокоен, ему чудился вдалеке знакомый вой — зов Серой Волчицы. Его ответный вой разбудил Мак-Джила. Уже рассвело. Профессор оделся и вышел из хижины. В воздухе чувствовался приятный бодрящий холодок. Профессор, смочив слюной палец, поднял его над головой и довольно усмехнулся, когда обнаружил, что ветер дует с севера. Он подошел к Казану и заговорил с ним.

— Ну что ж, черным мухам пора спать, настало время белых мух, — проговорил он. — Еще несколько деньков, и нам можно будет отправляться в путь.

Пять дней спустя Мак-Джил отвел сначала дога, а потом Казана в груженую лодку. Сэнди Мак-Тригер провожал их, и Казан все время норовил броситься на него. Сэнди держался подальше, а Мак-Джил следил за обоими, и кровь его кипела, хотя выражение лица оставалось безразличным.

Они проплыли с милю вниз по течению, и тогда профессор, свободно откинувшись в лодке, без страха положил руку Казану на голову. Что-то в этом прикосновении и в голосе профессора погасило в Казане желание укусить эту руку. Но он лишь терпел эти проявления дружбы — не шевелился, и глаза его ничего не выражали.

— Я уж подумал было, что мне вовсе не придется спать, — сказал Мак-Джил посмеиваясь, — но, кажется, с тобой, старина, я смогу позволить себе вздремнуть иной раз.

В эту ночь они сделали привал, проплыв пятнадцать миль вдоль берега озера. Дога профессор привязал к дереву в двадцати ярдах от своей маленькой шелковой палатки, а цепь Казана закрепил вокруг низкорослой березки возле самого входа в палатку. Прежде чем отправиться спать, Мак-Джил вытащил свой самозаряжающийся пистолет и тщательно осмотрел его.

Первые три дня их путешествия по озеру прошли без приключений. На четвертую ночь Мак-Джил поставил палатку в сосняке, в сотне ярдов от воды. Весь этот день ветер упорно дул им в спину. С половины дня профессор стал внимательно следить за поведением Казана. Очевидно, с запада то и дело долетал запах, который беспокоил Казана: он все время настороженно принюхивался к ветру, и дважды Мак-Джил расслышал глухое рычание. А один раз, когда запах донесся отчетливее. Казан оскалил зубы и шерсть у него на спине вздыбилась. Разбив лагерь, маленький профессор не стал разжигать костер и целый час просидел, разглядывая берег озера в охотничий бинокль. Только в сумерки он вернулся к палатке и привязал собак. Несколько минут он тайно наблюдал за своим волком. Казан был все еще неспокоен. Он лег, повернувшись мордой к западу. Мак-Джил обратил внимание на то, что большой дог лежит позади Казана, повернувшись на восток. В обычных условиях Казан непременно лег бы мордой к другой собаке. Теперь профессор был совершенно уверен, что западный ветер несет с собой что-то подозрительное. Он даже вздрогнул при мысли о том, что это может быть.

За большим камнем он развел еле заметный костер и приготовил себе ужин. Потом вошел в палатку, но тут же вышел оттуда, неся под мышкой одеяло. Посмеиваясь, он остановился возле Казана.

— Знаешь, старина не буду-ка я спать под крышей сегодня ночью, — сказал он. — Ты явно что-то почуял в западном ветре, и мне это не нравится. А вдруг это… гроза! — Он засмеялся своей шутке и скрылся в зарослях в тридцати шагах от палатки. Здесь он завернулся в одеяло и заснул.

Была тихая звездная ночь; несколько часов спустя Казан опустил голову на передние лапы и задремал. Разбудил его треск сухой веточки. Этот треск не поднял сонного дога, но Казан был уже начеку, его чуткие ноздри втягивали воздух. Вокруг себя он теперь отчетливо чувствовал то, что неясно доносилось до него в течение всего этого дня. Он лежал, то и дело вздрагивая.

Из зарослей позади палатки появилась человеческая фигура. Но это был не профессор. Фигура двигалась крадучись, пригнув голову и плечи, и вдруг при свете звезд показалась зверская физиономия Сэнди Мак-Тригера. Казан прижался к земле. Клыки его обнажились. Но он не издал ни единого звука, которым мог бы обнаружить свое присутствие. Сэнди приближался шаг за шагом. Вот он уже возле самой палатки. С ним не было ни дубинки, ни бича — в руке его блеснуло стальное лезвие. У входа в палатку он остановился и, повернувшись спиной к Казану, заглянул внутрь. — Быстро, бесшумно, подобно настоящему волку, Казан вскочил на ноги. Он забыл, что его держит цепь. В десяти футах от него находился враг, самый ненавистный враг на свете. Красивое тело Казана напряглось до предела.

Он прыгнул. На этот раз цепь не сжала его за горло, не откинула его назад. Время и стихии подточили кожаный ошейник, который Казан носил со времен своего рабства. Ошейник лопнул и свалился. Сэнди обернулся, и тут клыки Казана впились ему в руку. Закричав от испуга и боли, человек упал, и они покатились по земле. Раздался тревожный басовитый лай дога. Теперь и тот начал рваться на привязи.