Подобно любой другой корабельной каюте, обиталище капитана Крески было довольно тесным – потемневшие от времени балки, казалось, нависали прямо над головами. Вся мебель была крепко привинчена к полу, и только масляные лампы, свисавшие с потолка, слегка покачивались. Корабль, бросив якорь, спокойно качался на волнах, набегающих из Восточного моря. Гарион очень любил морские плавания. На суше ему вечно казалось, что он, кочуя с места на место, продирается сквозь густую толпу, гудящую на разные голоса. Здесь же, на море, он оставался один на один со своими мыслями – и они, неспешные и глубокие, текли в такт мерному движению волн и облаков.

Ужин был незамысловат – густая фасолевая похлебка да несколько ломтей ржаного хлеба. Отужинав, все сидели на скамьях вокруг простого деревянного стола, спокойно беседуя и поджидая возвращения капитана, который обещал прийти, как только корабль будет надежно закреплен на якорях.

Волчонок-подросток лежал под столом рядом с Сенедрой – в глазах его застыла красноречивая мольба. Королева втихаря бросала ему лакомые кусочки, когда полагала, что никто этого не видит. Волков никто никогда не упрекал в тупости...

– Волнение довольно сильное, – сказал Закет, склонив голову к плечу и чутко прислушиваясь к шуму волн, бьющихся о риф. – Высадиться, похоже, нам будет нелегко.

– А вот я в этом сомневаюсь, – возразил Бельгарат. – Наверняка этот шторм задуман был еще на заре мира. Нам он нисколько не помешает.

– Да ты фаталист, Бельгарат, – хмыкнул Бельдин. – К тому же необыкновенно самоуверен.

– Не то и не другое. Для обеих бестелесных сущностей встреча эта крайне необходима. Они стремятся к этому месту с первого дня творения. И они не позволят ничему в целом свете воспрепятствовать нам попасть в назначенное место.

– Зачем тогда поднимать эту бучу?

– Шторм этот вовсе не для того, чтобы задержать нас или Зандрамас.

– Тогда какого черта?

– Скорее всего, чтобы не допустить сюда посторонних. Завтра на рифе должны быть лишь избранные. И две великие сущности позаботились о том, чтобы более ничья нога не ступила на риф, прежде чем состоится встреча.

Гарион посмотрел на Цирадис. Лицо девушки с завязанными глазами выглядело спокойным, почти безмятежным. Полоска ткани, закрывающая глаза, отчасти скрывала ее черты, но при таком освещении Гарион вдруг впервые увидел, сколь потрясающе красива прорицательница.

– Мне пришло в голову кое-что очень занятное, дедушка, – сказал он. – Цирадис, ведь ты говорила, что Дитя Тьмы всегда действует в одиночку? Означает ли это, что завтра Зандрамас предстанет перед нами совершенно одна?

– Ты неверно истолковал мои слова, Бельгарион из Ривы. Твое имя и имена твоих друзей ясно начертаны меж звезд с первого дня творения. О тех же, кто будет сопровождать Дитя Тьмы, нигде не упомянуто. Нет их даже в Книге Небес. Зандрамас – единственная исполнительница темного пророчества, представляющая важность. Те же, кто будет сопровождать ее к месту встречи, избраны, несомненно, наудачу, но числом оба лагеря непременно должны совпасть, Дитя Света.

– Значит, это будет честный бой, – одобрительно пробормотала Бархотка. – Думаю, мы справимся.

– А вот мне сдается, не все сходится, – заявил ворчун Бельдин. – Еще в Реоне ты, Цирадис, перечислила всех до единого, кто должен сопровождать Гариона к месту встречи. А вот меня ты не упоминала. Значит ли это, что мне забыли выслать приглашение?

– Нет, добрый Бельдин. Теперь присутствие твое совершенно необходимо. Зандрамас включила в свое войско еще одного бойца, не предусмотренного пророчествами. Ты здесь для того, чтобы сражающихся осталось поровну.

– Но ведь Зандрамас не может играть честно, правда? – спросил Шелк.

– А ты разве можешь? – ответила Бархотка вопросом на вопрос.

– Я – это совсем другое дело. Цель моя – лишь кусочки презренного металла. А в этой игре ставки будут повыше...

Дверь каюты открылась, и вошел капитан Креска, неся под мышкой несколько пергаментных свитков. Он сменил камзол на просмоленную куртку из грубого холста. Головным убором морской волк пренебрег – Гарион заметил, что его коротко подстриженные волосы, такие же серебряные, как у Бельгарата, странно контрастируют с темным обветренным лицом.

– Похоже, шторм слабеет, – объявил он. – По крайней мере, около рифа море становится спокойнее. Никогда прежде такого не видывал!

– Будь это не так, капитан, я изумился бы, – ответил Бельдин. – Насколько мы можем судить, такой шторм – первый и последний в истории.

– Думаю, вы ошибаетесь, друзья, – возразил капитан Креска. – В погоде вообще мало нового. Наверняка такое уже бывало.

– Молчи и не спорь! – шепотом приказал Бельдину Бельгарат. – Он ведь мельсенец и просто не подготовлен к такого рода вещам.

– Ну, да ладно. – Капитан небрежно сдвинул в сторону пустые тарелки и разложил на столе карты. – Сейчас мы находимся вот тут, – указал он. – В какой части рифа вы желаете высадиться?

– У подножия самого высокого пика, – сказал Бельгарат.

Креска вздохнул.

– Я мог бы догадаться... Подробной карты именно этой части рифа у меня как раз и нет! Когда я в свое время промерял тут глубины и подошел к этому месту, неизвестно откуда налетел шквал, и мне пришлось ретироваться. – Он минутку поразмыслил. – Впрочем, не важно. Мы встанем на якорь в полумиле или около того от берега и спустим на воду шлюпку. Но кое о чем я все же обязан вас предупредить.

– И о чем же? – спросил Бельгарат.

– Сдается мне, там кто-то есть. Какие-то люди.

– Сильно в этом сомневаюсь.

– По крайней мере, я не знаю иных существ, умеющих разводить костры. С северной стороны в этой скале есть вход в пещеру, и моряки частенько видят там огни – уже не первый год. Лично я считаю, что там поселились пираты. Оттуда ведь очень легко темными ночами выходить в море на небольших судах и грабить торговцев.

– А отсюда видны сейчас эти огни?

– Полагаю, да. Давайте поднимемся на палубу и посмотрим.

Женщины, Сади и Тоф остались в каюте, а Гарион с остальными поднялись за капитаном Креской на палубу. Ветер, который грозил сорвать такелаж, когда матросы бросали якорь, уже стих, а вокруг рифа уже не было рваных клочьев белой пены.

– Вон там! – указал капитан Креска. – Даже отсюда заметно, хоть и не так явственно. Вот когда стоишь в море прямо напротив входа в пещеру, тогда пылает вовсю.

Гарион с трудом различил туманное красное зарево чуть выше подножия огромного пика. Другие скалы, образующие риф, представляли собой заостренные пики, но эта вершина была иной формы. Отчего-то она напомнила Гариону раздвоенную вершину в земле улгов, где находился далекий Пролгу.

– Никто еще не смог толково объяснить мне, отчего эта вершина словно расколота пополам, – заметил Креска.

– Наверное, это очень долгая история, – сказал Шелк. Маленький человечек содрогнулся. – Здесь прохладно. Не сойти ли нам вниз?

Гарион шел вслед за Бельгаратом.

– Откуда это зарево, дедушка? – вполголоса спросил он.

– Я еще не вполне уверен, – ответил Бельгарат, – но, думаю, это Сардион. Нам уже известно, что он находится в этой пещере.

– Нам это доподлинно известно?

– Разумеется. Во время последней встречи должны повстречаться не только вы с Зандрамас, но и Шар Алдура с Сардионом. Тот мельсенский ученый, который похитил Сардион, обогнул южную оконечность Гандахара и исчез где-то в этих широтах. Все настолько сходится, что не тянет на совпадение. Сардион вел ученого к тому самому месту, куда хотел попасть, – и несчастный покорно доставил его туда. Возможно, камень вот уже пять тысяч лет дожидается нас в этой пещере.

Гарион оглянулся через плечо. Рукоять его меча покрыта была кожаным чехлом, но он был совершенно уверен, что увидит слабое сияние, исходящее от Шара.

– А Шар всегда реагирует на близкое соседство Сардиона? – спросил он.

– Может быть, мы недостаточно близко – к тому же мы все еще в море, а на воде Шар не вполне хорошо себя чувствует. Не исключено, что он не желает позволить Сардиону себя обнаружить раньше времени.