– Не учи ученого, Бельгарат!

Естественная ниша в склоне этой удивительной, ступенчатой горы оказалась достаточно велика, чтобы все могли в ней укрыться, и путешественники осторожно вошли в нее.

– Славно, – сказал Шелк. – Почему бы здесь не перевести дух? Бельдин сейчас обернется чайкой и осмотрит остров. А я пойду на разведку и найду кратчайший путь к пещере.

– Будь осторожен, – напутствовал его Бельгарат.

– Настанет день, когда ты позабудешь произнести эти слова, Бельгарат, и все деревья на свете в одночасье засохнут!

Маленький человечек ужом выполз из ниши и исчез в тумане.

– Ты и впрямь ему осточертел со своими предупреждениями, – сказал Бельдин.

– Шелк – натура увлекающаяся. Его необходимо одергивать. Послушай, можно надеяться, что ты в течение ближайшего часа займешься делом?

Бельдин тихо, но грязно выругался и белокрылой чайкой взвился в воздух.

– Нрав твой и впрямь остался прежним, Старый Волк, – сказала Поледра.

– А ты рассчитывала, что он изменится?

– Не то чтобы всерьез, – ответила она, – но ведь надежда умирает последней...

Невзирая на предчувствия Бельгарата, туман и не думал рассеиваться. Примерно спустя полчаса возвратился Бельдин.

– Кто-то высадился на западном побережье, – доложил он. – Я их не видел, но слышал прекрасно. Ангараканцы вообще не умеют говорить вполголоса. – Прости, Закет, но это сущая правда.

– Если хочешь, могу издать императорский декрет, повелевающий моим подданным разговаривать только шепотом и строжайше наказать это и детям своим, и внукам, и даже правнукам.

– Не стоит трудиться, Закет, – ухмыльнулся горбун. – Покуда среди моих противников остаются хотя бы немногие ангараканцы, я предпочел бы слышать, как они приближаются. А что, Хелдар еще не возвращался?

– Пока нет, – ответил Гарион.

– С чем он там возится? Эти каменные глыбы слишком велики, чтобы рассовать их по карманам.

Как раз в этот момент наверху показалась голова Шелка, и он легко спрыгнул на камни.

– Вы мне не поверите! – торжественно объявил он.

– Может, и так, – кивнула Бархотка, – впрочем, сначала расскажи, а там увидим.

– Эту гору явно выстроили люди или, по крайней мере, некто. Каменные ступени опоясывают гору наподобие террас, притом все они очень ровные и гладкие. Ступени ведут от подножия к самой вершине. Там – алтарь и огромный трон.

– Так вот что все это значит! – воскликнул Бельдин, прищелкнув пальцами. – Бельгарат, ты читал когда-нибудь Книгу Торака?

– Начинал пару раз и бросал – мой древнеангараканский язык оставляет желать лучшего.

– Ты умеешь говорить на древнеангараканском? – изумился Закет. – Здесь, в Маллорее, этот язык запрещен. Подозреваю теперь, что Торак кое-что переписал в книге и боялся, как бы кто-то не уличил его во лжи.

– Я знал это задолго до того, как запрет вступил в силу. Но что именно он там изменил, Бельдин?

– Помнишь этот отрывок в самом начале – ну, сразу после того напыщенного вздора? Торак заявляет, что он поднялся на высоты Корим, чтобы поспорить с Улом о сотворении мира?

– Смутно.

– Так или иначе, Ул не хотел ввязываться в это дело, а Торак повернулся к папочке задницей, сошел вниз, собрал ангараканцев и повел их в Корим. Там он объявил, какую судьбу им предназначает, затем, в духе ангараканских обычаев, все рухнули ниц, а поднявшись, принялись рвать друг друга на куски и приносить в жертву. В этом отрывке есть словцо «халагачак», что означает «храм» или что-то в этом роде. Я всегда считал, что Торак выражается фигурально, но оказывается, это не так. Эта вершина и есть храм. Алтарь на вершине – вернейшее тому доказательство, а на этих террасах стояли ангараканцы, наблюдая за тем, как гролимы приносят жертвы их богу. Если я не ошибаюсь, именно здесь Торак и беседовал с отцом. И не важно, как ты относишься к Обожженному Лицу, но место это – одно из самых священных на земле.

– Ты уже не один раз упомянул отца Торака, – Закет озадаченно заморгал, – а я и не подозревал, что у богов есть отцы.

– Разумеется, есть, – высокомерно заявила Сенедра. – И это всем известно.

– А вот я не знал.

– Отец богов – Ул, – будничным тоном произнесла она.

– Но разве он не бог улгов?

– Он не просто избран их богом, – сказал Бельгарат. – Горим с присущей ему эксцентричностью силой заставил Ула стать их богом.

– Как можно силой заставить бога что-то сделать?

– Осторожненько, – ответил Бельдин. – Очень, очень осторожно.

– Я встречалась с Улом, – сразила его Сенедра. – И я ему понравилась.

– Знаешь, временами она препротивная! – шеп нул Закет Гариону.

– А, так ты заметил?

– Тебе и не надо "меня любить, – тряхнула маленькая королева медными кудрями. – Пусть хоть все меня возненавидят! Покуда женщину любят боги, с нею все в полном порядке.

И в сердце Гариона затеплилась робкая надежда. Сенедра способна шутить, значит, она не столь уж убеждена в том, что скорая кончина ее неминуема. Но тут же Гарион сильно занервничал и испытал страстное желание как можно скорее отнять у нее кинжал.

– Удалось ли тебе в ходе твоих захватывающих исследований обнаружить вход в пещеру? – спросил Бельгарат у Шелка. – Я отчего-то полагал, что именно для этого ты рыскал в тумане.

– Пещера? – переспросил Шелк. – А, это на северном склоне горы. Перед нею нечто вроде амфитеатра. Вход на самой середине склона. Я обнаружил это в первые же десять минут.

Бельгарат захлопал ресницами.

– Впрочем, это не в полном смысле пещера, – прибавил Шелк. – Может быть, внутри горы и есть пещера, но вход больше напоминает огромную дверь. По обеим сторонам ее колонны, а над притолокой – знакомая харя.

– Торак?

Сердце Гариона упало.

– Собственной персоной.

– Может быть, пора двигаться? – предложил Дарник. – Если Зандрамас уже на острове... – И он развел руками.

– Ну и что с того? – поинтересовался Бельдин.

Все дружно уставились на маленького уродливого горбуна.

– Ведь Зандрамас не может войти в пещеру прежде нас, я правильно понял? – спросил он у Цирадис.

– Да, Бельдин, – ответила она. – Это запрещено.

– Вот и прекрасно. Тогда мы подождем. Уверен, она вполне насладится предвкушением долгожданной встречи. Додумался кто-нибудь захватить с собой что-нибудь вкусненькое? Я могу стать чайкой, но сырая рыба мне не по вкусу.

Они прождали около часа, покуда Бельдин не решил, что Зандрамас уже доведена до белого каления. Гарион и Закет воспользовались отсрочкой и облачились в латы.

– Теперь надо поглядеть, как там она, – наконец решил горбун.

Со всей возможной осторожностью Бельдин обернулся чайкой и скрылся в тумане. Вскоре он возвратился, злобно хихикая.

– Никогда не слыхивал, чтобы женщина употребляла такие выражения! – сказал он. – Даже тебя, Пол, она заткнула за пояс!

– Что она делает? – спросил Бельгарат.

– Стоит у входа в пещеру – ну, около двери или как там ее – в обществе сорока очаровательных гролимов. Именно столько их было.

– Сорока? – воскликнул Гарион. Он повернулся к Цирадис. – Но ведь ты говорила, что числом мы должны совпасть!

– Но разве ты не стоишь по крайней мере пятерых, Гарион? – просто спросила она.

– Но...

– Ты сказал «их было сорок»? – Бельгарат внимательно поглядел на брата.

– Видишь ли, наша страдающая звездной оспой подруга пыталась пропихнуть нескольких гролимов в эту самую дверь, а вход что-то упорно загораживало. Уж не знаю, что тому виной: эта самая преграда или гнев Зандрамас, опыт которой не удался. В общем, на данный момент пятеро уже мертвы, а Зандрамас мечется перед входом, изобретая все новые ругательства. Кстати, у всех гролимов пурпурные подкладки внутри капюшонов.

– Значит, все они колдуны, – бесстрастно произнесла Польгара.

– Колдовство гролимов не такое уж могущественное, – презрительно буркнул Бельдин.

– А ты заметил огоньки у нее под кожей? – спросил Гарион.