Семён Кнут стал чувствовать задницей, что за них взялись всерьёз, но он не мог не выполнить полученный приказ и продолжал разорять бенгальские деревни, вызывая тем самым ненависть к белым, и уничтожать поля опиумного мака, обрекая бенгальских крестьян на голод.

В конце концов, они нарвались уже на полк бенгальских фузилёров, с двумя батареями пехотной артиллерии. Взяв штурмом их позиции, разогнав весь полк, казаки похоронили своих товарищей руками пленных, а потом расстреляли их.

Дальше оставаться в Бенгалии не было смысла, основное дело они сделали. Остаток отряда снова погрузился в лодки и отправился дальше, вверх по Гангу, больше не приставая к берегу и не пытаясь уничтожать другие поля мака. Они выполнили свою задачу, насколько смогли, дальше они могли только погибнуть или попасть в плен, что было гораздо хуже.

Многие из казаков уже погибли, много было раненых, которые умирали в жарком и влажном климате без квалифицированной медицинской помощи, да и заканчивались боеприпасы к пулемётам. Добравшись до истоков Ганга, отряд Семёна Кнута с боями стал прорываться к границе с Китаем. Перейдя границу, практически не охраняемую, они вступили на китайскую землю.

Границу с Китаем преодолело около шестисот человек. Неплохой результат в таком походе, но их ожидали трудности путешествия по чужой местности без знания языка. Величественные горы Тибета встретили их неприветливо, но серебряные и золотые монеты принимают везде и всегда и, побросав мешающие им пулемёты, к которым больше не было патронов, казаки двинулись в путь к южным границам Российской империи, надеясь выйти в Киргизии.

Тибет и степи Киргизии взяли с них свою кровавую жатву в мелких ненужных стычках с местными бандами. Да и китайцы попытались напасть на них, с целью завладения награбленными деньгами. Но никто из отряда не собирался отдавать нажитое с таким трудом. Разбив крупный отряд китайских солдат, они вышли к границе с Российской империей и, не без труда преодолев ее, вступили на «родную» землю.

Но не все дошли до неё. Дожить до этого момента смогли примерно половина из тех, кто сел на борт парохода в Бомо. Здесь их пути разделились, полторы сотни отправились вместе с атаманом в Баку и дальше в Африку, а остальные разделились на десятки, а то и по двое-трое, и отправились, куда им было интересно, растворившись в казахской степи. Так закончилась эпопея под названием «Опиумный поход».

Последствия этого похода изрядно покачнули весы судьбы, взбудоражив и перекроив историю этого мира.

— Они нормальные? В чём они упрекают меня, императора Российской империи? В том, что я послал непонятных людей, пусть и русскоговорящих, на другой край планеты, с непонятной целью? Я не понимаю, что происходит и кто это сделал! Вы можете объяснить это, господин министр иностранных дел, или я опять должен всё узнавать из заголовков европейский газет.

«Русские сожгли плантации опиумного мака», «Русские предъявили свои права на Бенгалию», «Русские готовятся захватить Индию, почему наше правительство молчит?»

Отбросив от себя «Таймс» и прочие «Ле Фигаро», император спокойным и холодным тоном продолжил свой монолог с министрами, умудряясь вложить в него гнев и возмущение, без повышения голоса.

— Это возмутительно, это бесподобно, это чёрт знает что такое! Кто? Кто может мне объяснить, что происходит? Я требую объяснить мне, кто эти люди, почему они говорят по-русски, и зачем они сожгли семьдесят процентов плантаций опиумного мака в Бенгалии? А больше всего меня интересует вопрос, при чём тут мы? При чём здесь Россия? Кошмар, что творится, в Европе зреет война, а мы…

— Господа! — обратился ко всем присутствующим министрам, приглашённым на внеочередное заседание правительства, Николай II. — Вы понимаете, что если эта информация подтвердится, то будет война! Германия вступит в коалицию ещё и с Англией, и мы останемся только с Францией, против трёх империй! Вы это понимаете?

— Ваше величество! Войны не будет, будет революция, — прозорливо сказал министр внутренних дел Столыпин. — Англичане никогда не вступят в войну с нами один на один. А вот с помощью революционеров легко будут вмешиваться в наши внутренние дела. Это их стиль.

— Вы бы, уважаемый Пётр Аркадьевич, побереглись. Мне тут недавно письмо передали, то ли от друга нашего, то ли от недруга, с очередными пророчествами. Так там напрямую сказано, что на вас будут покушения, пока не убьют, да и на вашу семью тоже. Сколько на вас уже было покушений, два?

— Вы правы, Ваше Императорское Величество, пока два.

— Вот, и я о том же говорю. Берегите себя! Я приказал вас обеспечить охраной.

— Я не приму!

— Я не спрашивал вас, примите вы или нет, это приказ, Пётр Аркадьевич, смиритесь перед волею государя, и советую вам пореже появляться на публике. Охрана не всесильна, а вы нам ещё нужны.

— Я не боюсь!

— Я знаю, что вы не боитесь, не хотите жалеть себя, пожалейте свою семью…

— Слушаюсь, Ваше Императорское Величество.

— Вот и хорошо, но мы изрядно отвлеклись от предмета нашего обсуждения. Революцию мы предотвратим. Но что скажет нам военный министр? Прошу вас ответить мне, господин генерал.

— Ваше Императорское Величество, нами проведена огромная работа по обнаружению этих людей и…

— Скажите, это те же люди, что захватили несколько городов на Цейлоне?

— Нет, это совершенно другие.

— Удивительно! Но и те пираты также разговаривали на русском и, как докладывал нам министр иностранных дел господин Извольский, несколько человек были даже пойманы англичанами, не так ли, Александр Петрович?

— Да, Ваше Императорское Величество. Точно так-с!

— Тогда расскажите нам об этом, и что вам рассказали англичане, помимо нот протеста, которые мы получили от них.

— Точных данных нет. Это были разные люди, и они почти все уничтожены. Осталось не больше десятка, которые прижились на острове и путешествуют по нему вместе с повстанцами.

— Да, изрядно они попортили крови британцам. Ну, так что же?

— Это люди самых разных национальностей, многие из которых знают по-русски едва ли десяток слов, да и те при дамах нельзя сказать. В основном, арабы и выходцы с Северного Кавказа и Закавказья, и лишь малая часть среди них являлась этническими русскими. Мы навели несколько справок, это всё убийцы, либо осуждённые за особо тяжкие преступления. Каким образом они попали на Цейлон и откуда, мы до конца не выяснили. Очевидно, что им помогли в этом.

— Да, о том, как они попали на остров, не знает, наверное, только тот, кто не умеет читать, — император указал на другую стопку газет, уже изрядно запыленных и лежащих в стороне от него.

На них пестрели провокационные и душераздирающие заголовки.

«Захвачены суда! Кто пираты?», «Лайнер «Луизитания» не подлежит восстановлению, все пассажиры погибли, женщины многократно изнасилованы и подвергнуты поруганию! Кто за это ответит?».

«И снова в семнадцатый век. Пираты и флибустьеры века двадцатого! Позор властям!», «Русский след!», «Восстание на Цейлоне подготовлено русскими!», «Русские варвары воюют с детьми и женщинами. Они планируют захват Цейлона!», «Британская Империя в опасности!»

— Прошу обратить внимание, господа, что мы вынуждены оправдываться, не зная за собой никакой вины. Кто это спланировал и осуществил? Господа министры, я требую от вас немедленного ответа.

Император сильно разволновался и, вскочив со стула, стал нервно ходить вдоль большого стола, за которым сидели все приглашённые министры.

— Генерал Сухомлинов, что докладывает вам служба разведки? Впрочем, давайте разделим мой вопрос на два. Первый вопрос.

— Кто спланировал и осуществил операцию на Цейлоне?

— Оба судна были захвачены у берегов Африки, Ваше Императорское Величество.

— Так, и что из этого следует?

— Из этого можно предположить лишь два вывода. Это либо дело рук чёрного императора Иоанна Тёмного, либо кайзера Германии. Больше никаких выгодоприобретателей я не вижу.