Вей Ши, похожий на тень с каменным лицом, шел позади всех. Он так и остался в своей бедной одежде, хотя Каролинка краем глаза видела, как слуга императора с поклоном протягивал принцу йеллоувиньские ве-лой — многослойные шелковые одежды с драгоценным поясом. Он даже не посмотрел на них, прошел мимо — и хотя Каролина заметила одобрительные взгляды Четери и императора, и пусть держался он так высокомерно, будто это все вокруг были в лохмотьях, принцессе было его очень жалко.

Она сердилась на старика императора — непонятно было, как можно, не дрогнув сердцем, отдать внука на такое жестокое обучение. И Вея прогнал, и ее хочет отнять у сестры.

"Он, наверное, его вообще не любит, — думала она грустно, — тогда понятно, почему Вей Ши такой злой. Может, стоит попросить Ангелину пригласить его в Истаил почетным гостем? У Четери ему плохо… "

Принцесса снова оглянулась и, хмурясь, взглянула на Владыку Четерии. Она до сих пор общалась с ним со стеснением и чувством вины — никак не могла понять, как же он, такой веселый и добрый, мог сделать то, что сделал. Но Каролина недолго ходила сердитой. Как-то раз она застала его тренировку и не смогла сойти с места до тех пор, пока он не закончил. А потом не пошла ни в город, ни в сады — целый день лихорадочно рисовала, рисовала, рисовала этот безумный и совершенный танец и понимала, что даже сотой доли той красоты движения, что она наблюдала, передать не в состоянии.

"Не сердись на меня, девочка, — сказал Владыка тогда, стоя спиной к ней и переплетая косу. — Мне тоже было больно. И тебе больно. Потому что у тебя доброе сердце".

Она не ответила, убежала, но с тех пор перестала дичиться Чета и даже стала снова улыбаться ему при встречах. Она, наверное, что угодно могла бы простить за красоту.

Каролинка вздохнула и снова прислушалась к обсуждению.

— Неужели нет другого выхода? — почтительно, но строго интересовалась Ангелина, двигаясь рядом с плывущим по черным камням Хань Ши, похожим на величественную, но хрупкую статуэтку. — Можно же как-то блокировать ментальные способности? Я не сильна в этих тонкостях, к сожалению, но знаю, что это возможно.

— Увы, Владычица, — мелодично отвечал ей император. — Блок работает на любые грани ментальных возможностей, кроме дара тамиянь, который так мощен, что, активизируясь, сносит любые запреты. Моя племянница Юнлинь в период становления могла впасть в транс от вида яркого цветка, жужжания пчелы или запаха рисового хлеба. Любой сенсорный раздражитель, любая эмоция может столкнуть в видения. Здесь же, на моей территории, как и в храмах нашего благословенного прародителя и Творца Триединого, магический фон стабилен и приглушен.

— Но ведь Каролина впала в транс у самого входа в обитель, — с легким недоумением проговорила Ангелина.

— Вот именно, — император наставительно поднял палец вверх. — Один шаг за пределы обители — и последствия непредсказуемы. А на территории дворца можно гулять месяцами, и это не надоест, потому она способна вместить тысячи обителей. Тут есть холмы и пруды, текут несколько рек, есть места, где годами не бывает людей, и даже я то и дело нахожу здесь красоту, которую не видел доселе…

Каролинка, все больше понимающая, что придется остаться, и оттого страшно желающая зареветь, вдруг восторженно ахнула, почти оглушенная плеснувшими в глаза красками. Словно иллюстрируя слова Хань Ши, расступились цветущие деревья, и император остановился, давая гостям полюбоваться открывшимся видом.

Вишневая пагода — с трехъярусной алой крышей на черных столбах, увитых золотым орнаментом, — поднималась из покрытого лепестками тихого пруда, нарядная и изящная, красная на белом, как йеллоувиньская девушка в ярких одеждах, что застыла в ожидании гостей. К ней вели широкие мостки, внутри стоял накрытый стол. Людей, как и прежде, видно не было.

Император благостно улыбнулся и плавным движением руки пригласил всех двигаться дальше. И сам первым ступил на темное дерево мостков.

— Обученная тамиянь способна управлять своим даром, — говорил он, — самостоятельно погружаться в видения и выходить из них, контролировать глубину проникновения и отвечать на конкретные вопросы. Ведь чем глубже уходишь, тем больше требуется сил и опыта, тем выше опасность не выйти обратно. Это драгоценнейший дар, который требует бережной огранки. Знаете ли вы, что за каждое погружение приходится платить? После происходят спонтанные отключения органов чувств и эмоций или, наоборот, усиление чувствительности. Скажи, дитя, — обратился он к сразу насторожившейся Каролине, — не усилился ли у тебя слух? Не кажется ли все вокруг тусклым, почти черно-белым?

— Наоборот, — неохотно признала Каролина, глядя на изумительных красно-золотых рыб, стайками выныривающих среди белых лепестков и следующих за людьми вдоль мостков. — Все очень ярко, цвета усилены в несколько раз. Но это очень красиво.

Император сочувственно улыбнулся.

— К вечеру это станет невыносимо, дитя. Но я помогу тебе.

— И так будет всегда? — поинтересовалась принцесса хмуро.

— Чем старше, тем меньше станет проявляться, — мелодично ответил Хань Ши. — Но если не научиться справляться с сенсорным откатом, можно сойти с ума. Поэтому в транс рекомендуют уходить не чаще раза в год — именно столько нужно, чтобы восстановилась нервная система. В остальное время провидица может жить, как обычный человек.

Они вошли в пагоду — колокольчики, вплетенные в серебряные сети, которые волнами прикрыли потолок, приветствовали их тонким звоном. Мягко попыхивал паром фарфоровый чайник на крошечной горелке посреди стола, уставленного сладостями.

Тонкие чашки, уже наполненные чаем, сразу и не заметны были среди стопок блинов, очень похожих на рудложские, плошек с вишневым и клубничным вареньем, многоярусных блюд с пирожными, крошечных хрустальных креманок с мороженым, поблескивающих морозящими чарами, ваз с засахаренными фруктами…

Каролина сглотнула — и тут раздался голос Четери.

— Прости, светлый император, — сказал он почтительно, оглядывая сладкую роскошь, — а не найдется ли у тебя случайно во дворце еды для мужчин?

Великий Хань Ши, изящно присев на стул и отщипнув виноградину с пышной кисти, на секунду словно задумался, посмотрел в сторону берега, а потом невозмутимо кивнул.

— Найдется, Мастер. Скоро принесут. А если нет, — он едва заметно улыбнулся, — мы всегда сможем поймать и запечь пару императорских карпов.

Четери хохотнул, отодвигая стул, и оглянулся на принца, который, заложив руки за спину, остался стоять у входа все с тем же безразлично-высокомерным лицом. Император тоже посмотрел на внука — и под этими взглядами Вей чуть дернул губами и направился к столу. Сел напротив Каролины, аккуратно протер руки влажной салфеткой и без всякого стеснения начал есть. Принцесса смотрела на него во все глаза — на отточенные движения пальцев и рук, на осанку и линию скул, — рассеянно кусая пирожное и слушая, как решается ее дальнейшая судьба. Ей хотелось изобразить его тушью, несколькими мазками — плечи, гордая шея, пальцы, профиль. Одноцветно, резко, честно.

— То есть, иного выхода, кроме как оставить мою сестру обучаться у вас, нет? — зачем-то переспросила Ангелина.

— Нет, — подтвердил император невозмутимо, и Каролина увидела, как сестра поворачивается к Нории, и тот едва заметно кивает головой. Хань Ши тоже это увидел.

— Зачем бы мне обманывать тебя, Владычица? — сказал он с едва различимым упреком.

— Я бы могла назвать несколько причин, — не дрогнула Ангелина, но говорила она тихо, уважительно. — Не прими за обиду, светлый император. Это моя сестра, и мне больно понимать, что ей уготовано. Нории подтвердил, что ты искренен, это все, что мне нужно.

Каролина отложила пирожное и потерла ладонями глаза. Ей все не верилось, что еще с утра она была свободна, а теперь больше ничего от нее не зависит.

— Понимаю, — мягко проговорил старик. — Чем я могу успокоить тебя?

— Она должна получить образование и воспитание как принцесса дома Рудлог, — произнесла Ани. — Я пришлю сюда учителей.