И все же уныния в стане роботостроителей нет. Выход обнаружен в области, весьма далекой от тех наук, которые занимаются созданием и совершенствованием искусственного интеллекта. Нет, ничего готового найти не удалось. Однако, как оказалось, некоторая основа для решения поведенческих проблем в мире роботов все-таки уже имеется. Заложили эту основу литературоведы, филологи.

В конце двадцатых годов известный фольклорист профессор Ленинградского университета В. Я. Пропп издал книгу «Морфология сказки». Сейчас ее внимательнейшим образом штудируют инженеры и математики. Суть в том, что В. Я. Пропп проанализировал огромное количество сказок и выделил типичные элементы поведения персонажей. Он насчитал тридцать один такой функциональный элемент. Из этих тридцати одного «кирпича», как выясняется, построены все сказки мира.

Профессору Проппу удалось сделать в литературоведении нечто подобное тому, что сделал в химии Д. И. Менделеев, создавший периодическую таблицу элементов. Классификация поведенческих элементов — ценнейший материал для разработки «характера», «мировоззрения» и «поведения» «интеллектуальных» роботов.

Но профессор В. Я. Пропп положил лишь начало исследованиям, чрезвычайно важным для современной науки. Их надо развивать применительно к запросам сегодняшнего дня. Поэтому роботостроители заключили с литературоведами, прежде всего Тартуского университета, договоры, надеясь, что получат очень нужные рекомендации и выводы. На наших глазах складывается новая отрасль науки, которую можно назвать — по аналогии с бионикой — артоникой («арт» — значит искусство). Но если бионика помогает находить в природе ответы на сравнительно простые инженерные вопросы, то артоника должна, исследуя искусство, подсказывать техникам решение гораздо более сложных задач — таких, как формализация разумных поведенческих актов.

…Когда я уходил из лаборатории роботов Ленинградского института авиационного приборостроения, металлический «паук» стоял в напряженной, настороженной позе посреди комнаты, казалось, готовый на всех своих шести ногах броситься исполнять первое приказание человека, а автоматическая рука опустила на его дюралевую спину, будто успокаивая, свою тяжелую клешню. Я знал, что сегодня это случайная поза и ничего не значащий жест. Но через несколько лет роботы на самом деле будут не только трудолюбивыми и исполнительными, но и внимательными, чуткими, добрыми по отношению друг к другу и к человеку — этим качествам они начинают учиться у людей.

Невысок волховский берег. Но когда долго стоишь у его кромки, глядя на бесконечную череду седых волн, когда снова и снова окидываешь взглядом голубое и зеленое пространство, а перед тобой встают легенды и были прошлого, вдруг начинает кружиться голова — так глубока, так бездонна здесь русская история. Вон сквозь дымку лет виднеется небольшой, худенький человек, подошедший в задумчивости к берегу Волхова. Это командир Суздальского полка А. В. Суворов. Отсюда, из Новой Ладоги, проляжет дорога к блестящим победам русского военного искусства под Кинбурном и у Рымника, при штурме Измаила и во время Итальянского и Швейцарского походов.

Дальше, в ретроспективе, над другим волховским городом— древней Ладогой — поднялось широкое зарево. Здесь собрались войска, пришедшие из Пскова и Архангельска. Всю ночь горят, отражаясь в густой ночной воде, бесчисленные костры и факелы, не спят ратники. Впереди у них — битва за возвращение России невских берегов и дороги к морю, начало строительства новой русской столицы.

В омуте времен оживают все более давние картины. Вот скользят, покачиваясь на волховских волнах, новгородские ладьи с плотниками и каменщиками. Они направляются к истоку Невы, где на пустынном островке будет поставлен знаменитый впоследствии город Орешек.

Еще флотилия: это артели градодельцев плывут в старинную Корелу, чтобы соорудить там новую крепость.

А вон, далеко, за гранью нашего тысячелетия, появилась на волховских берегах дружина легендарного киевского князя. Знать, и «вещего Олега», только что вернувшегося из победоносного похода на Царьград и заключившего выгодный для Руси договор с греками, привлекли к себе северные волховские дали. Но неладно вышло: «и уклюни его змия в ногу и с того умре, есть могила его в Ладоге».

Век за веком тянутся по Волхову тяжелые груженые суда. Они держат путь из центра Руси в Варяжское море, в немецкие и шведские земли, а оттуда, «из варяг», — назад, к Новгороду, Киеву и дальше: в Черное море, к Царьграду, «в греки». Плывут, плывут по голубой дороге хлеб, сало и сукна, мед, лен и шелка, а вместе с ними появляются сведения о дальних краях и опыт мастеровых людей разных стран…

Давно это было. Опустел великий водный путь. Затих, словно в обиде, седой Волхов: не нужен он стал, забыли его.

Очнулся Волхов после Октября семнадцатого года. Именно с этой временной точки начался отсчет новой истории древней реки. Начался практически с нуля.

В 1918 году у захолустного села Званка закладывается Волховская ГЭС — первенец советского гидроэнергетического строительства. Опыт, накопленный на этой стройке, будет использован на другом конце древнего пути «из варяг в греки» — на Днепре, при сооружении Днепрогэса, а также при создании электростанций на реках всей страны.

Новая история Волхова исчисляется не веками — годами. Но на его берегах уже загораются электрические огни. Превращается в промышленный центр Новая Ладога. У Волховской ГЭС вырастает целый город. Разворачивается новая промышленная стройка: сооружается первый в СССР мощный алюминиевый завод.

Этот разбег в будущее приостановила война. Однако лишь только зажили раны, к седой реке снова отправились изыскатели и проектировщики. И вот уже высится на берегу еще один город, еще одна электростанция, еще завод и еще один.

Старожилы этого нового города — а лишь некоторым из них перевалило за тридцать — любят вспоминать времена, когда все, что происходило здесь, происходило впервые. Десять с небольшим лет назад на крошечную железнодорожную станцию Кириши прибыли первые строители. Их было мало, этих мужественных людей в пропитанных цементом и известью рабочих робах. Но вскоре они поставили первый жилой дом, первую столовую, первую школу, первый детский сад, проложили первую асфальтированную дорогу, соединившую будущий город Кириши и будущий нефтеперерабатывающий завод.

Все здесь было первым. Поднимались новые сооружения. Формировались и укреплялись производственные подразделения треста № 46, созданного специально для стройки на Волхове, а малочисленные монтажные участки и бригады других трестов превращались в первые киришские специализированные монтажные управления. Киришская ГРЭС — младшая сестра Волховской гидроэлектростанции — дала первый ток. Сооружена установка для переработки нефти. Первая. За ней— комбинированная крупнотоннажная (одна из самых мощных и совершенных в стране). Первая, конечно. Первый эшелон с волжским «черным золотом». Первый выпуск в профессионально-технических училищах, развернувших подготовку кадров строителей и нефтепереработчиков. Первые тонны нефти, полученные по трубопроводу, который протянулся к Киришам от Ярославля. Новые установки и целые производства — каталитического риформинга, гидроочистки дизельного топлива, получения битума и элементарной серы. Филиалы техникумов — химико-технологического, архитектурно-строительного и энергетического. На ГРЭС вступил в эксплуатацию трехсоттысячный энергоблок с однокорпусным паровым котлом. Первый автомобиль пересек Волхов по новому мосту. Вырос высотный жилой дом. Построены Дворец культуры с двумя зрительными залами на 1100 мест, хлебозавод, поликлиника, картофелехранилище, холодильник, тепличный комбинат, родильный дом. Биохимический завод выдал первый белково-витаминный концентрат.