К этим строкам, написанным почти двести лет назад, сейчас можно многое добавить. Наши знания о растениях, их ценных свойствах возросли неизмеримо.

Побывайте в Ленинградском Ботаническом музее. В его залах чудеса растительного мира предстанут перед вами непрерывной чередой.

Стройная гевея — красавица тропических лесов Южной Америки. «Раненное», это дерево теряет «кровь», ее собирают и получают из нее натуральный каучук, из которого затем изготовляют самую прочную, самую эластичную, самую надежную резину. Гевея достигает пятидесятиметровой высоты, толщина ее ствола — два с половиной метра в обхвате. А другой каучуконос (вот он весь, целиком, вместе с корнями и листьями, в небольшой витрине) — кок-сагыз. Это всего лишь одуванчик, правда, особого вида, и в его «жилах» течет богатая каучуком «кровь».

Легендарный, окруженный тайнами и поверьями, дающий бодрость усталым, здоровье больным, молодость старым — женьшень. Его корень в течение тысячелетий ценится восточной медициной не на вес золота, а значительно дороже.

Дерево, на котором растут плоды, состоящие из «сливочного масла». Другое, называемое коровьим: сделав надрез на его стволе, можно собирать вкусный белый сок, который и по виду, и по пищевым достоинствам напоминает молоко. Третье — «живородящее». Его плод прорастает и развивает довольно мощную корневую систему, находясь еще на ветке, затем юное растение падает, вонзаясь корнями в грунт. Такой способ размножения дает этим деревьям возможность не только жить на самой кромке морского берега, заливаемой во время прилива, но и непрерывно наступать на водную стихию, отвоевывая у нее для человека всё новые участки суши.

Да что там экзотические растения дальних стран! Наши обычные, неприметные дикие травы, не говоря уж о том, что они кормят стада, дают пчелам нектар и пыльцу, а людям — разнообразнейшие средства лечения болезней, еще и создают плодородные почвы, помогают искать полезные ископаемые и подземные бассейны пресной воды. А лес-благодетель? Не будем говорить о древесине и бумаге, о даровых грибах и ягодах, о драгоценной пушнине, а коснемся того только, что не видно сразу, что не на поверхности. Как ни великолепны успехи химической промышленности, как ни распространились по всему миру изделия из капрона, нейлона, лавсана, но и сегодня едва ли не 80 процентов всех получаемых с помощью химии волокон обязаны своим происхождением целлюлозе, добываемой из древесины. Фантастичны дела наших гидростроителей, создающих новые моря и поворачивающих реки вспять, но все же лес остается главным накопителем влаги и резервуаром, питающим равнинные реки. Падут под топором зеленые великаны— и мелеют реки, снижаются урожаи на полях.

Сильны современные медицинские средства борьбы с возбудителями болезней, но оружием тотального уничтожения опасных для человека микробов остаются, как сто и тысячу лет назад, растения. Разница лишь в том, что с незапамятных времен лук и чеснок ели потому, что они полезны. Теперь же, после того как ленинградский профессор Б. Токин открыл в 1928 году фитонциды (особые летучие вещества, губительно действующие на микроорганизмы и даже насекомых), лук и чеснок едят потому, что они убивают микробов. Если раньше «просто так», из-за того, что чувствовали какое-то смутное влечение к этому, ходили отдохнуть и прогуляться в лес, водили хороводы вокруг березки, валялись на траве, то теперь мы знаем: все зеленые растения— это предприятия, непрерывно вырабатывающие фитонциды. Выделяя эти вещества в воздух, и береза, и дуб, и трава создают зоны, в которых микробов почти нет. Находясь в этих зонах, мы не только не рискуем заразиться чем-нибудь, но и подвергаем дезинфекции свою одежду, кожу, органы дыхания. Чтобы было ясно, какова «санитарная мощь» нашего зеленого друга, приведу одну лишь цифру. Сосны и ели, произрастающие на одном гектаре, выделяют за сутки около пяти килограммов фитонцидов. Этого вполне достаточно, чтобы уничтожить всю заразу на улицах, во дворах и в домах среднего города!

Лес — гигантская фабрика кислорода, без которого мы пока не научились обходиться, и витаминов, которые мы еще только учимся брать па лесосеке. Много ли витаминов содержится в дереве? Ученые утверждают: много. Например, в кроне одной сосны столько, что этого количества с избытком хватило бы человеку на год. Разработанные в Ленинградской лесотехнической академии доктором биологических наук Федором Тимофеевичем Солодким методы извлечения из хвои и веток так называемых живых элементов дерева позволили нашей промышленности выпускать какое угодно количество лечебной хлорофиллокаротиновой пасты, витаминизированных мыла, зубной пасты, крема для бритья. Найден способ производства ситостерина — средства для борьбы с атеросклерозом. За два-три месяца он поднимает с постели даже самых тяжелых больных. Ждут внедрения предложения ученого обогащать различные напитки и пищевые продукты целебными лесными препаратами. Но и это не все. В хвое и листьях обнаружены, наряду с витаминами, ферменты, гормоны, белки, жиры. Беспристрастные экономические подсчеты показывают: крона, скажем, сосны, имеет большую ценность, чем ее древесина,

Летом, начиная с вечера пятницы и по воскресенье включительно, количество пассажиров, отправляющихся с Финляндского вокзала в Ленинграде на озерное и лесное приволье Карельского перешейка, возрастает в несколько раз по сравнению с буднями. Такая же картина и на других вокзалах. В конце каждой недели из городов по всем дорогам устремляются «на природу» многие десятки тысяч людей в автобусах и автомашинах, на мотоциклах и велосипедах.

Сколько всего ленинградцев выезжает за город, чтобы отдохнуть, позагорать, искупаться, побродить по высокой траве и светлым борам, точно неизвестно — никто этого не считал. Зато дотошные ленинградские лесники подсчитали, сколько туристов бывает в тех или иных лесах. Например, на территории одного только Сосновского лесхоза, расположенного в живописных местах Карельского перешейка, летом проводят отпуск около 30 тысяч человек, а в выходные и праздничные дни здесь бывает одновременно до 150 тысяч человек.

Но есть цифры и другого рода. В том же Сосновском лесхозе ежегодно — конечно, главным образом, летом — регистрируют в среднем 67 возгораний леса. Половину их лесная охрана и воздушные пожарные гасят сразу же. Но остальные мелкие очаги огня успевают разрастись в «костры» площадью до пяти гектаров, а три процента возгораний вызывают пожары, уничтожающие лес на десятках гектаров.

Основная причина этих печальных происшествий — небрежное обращение с огнем. Если к этому добавить, что иной турист рубит деревья на дрова, ломает лапник для подстилки в палатку, то станет понятным полушутливое замечание, кажется, польских социологов, что один «дикий» турист приносит примерно столько же ущерба растительному покрову, сколько четыре козы. (Между прочим, специалисты утверждают, что именно козы превратили часть Африки и юго-западной Азии в полупустыни.)

Работники лесного хозяйства испытывают к туристам сложные чувства. С одной стороны, им понятно стремление горожан отдохнуть под сенью сосен и елей, на берегах озер и ручьев. Они согласны, что побыть в лесу и не посидеть у костра — значит лишить себя чего-то поэтического, надолго запоминающегося. Они подчеркивают высокую сознательность подавляющего большинства современных туристов: в лесах Сосновского лесхоза, как уже говорилось, в субботу и в воскресенье бывает до 150 тысяч горожан, а случаев, когда за эти два дня кто-то не загасил костер, бросил в траву горящую спичку или папиросу — всего лишь 4–5. Да, говорят лесники, ничтожен процент несознательных.

Но это с одной стороны. А с другой — все больше едет в лес туристов, все чаще звенят топоры в ельнике и сосняке, загораются костры, и все чаще огонь, вырвавшись из-под надзора, лиходействует в борах. В Сосновском лесхозе есть карта, на которой отмечены все случаи возгорания леса за десять лет. Излюбленные туристами места видны сразу — они усеяны красными точками бывших пожаров. А вокруг озера Лугового — одного из самых красивых в этом районе — красная сыпь лежит всплошную.