– Пойдем, пока на нас висят бафы надо разобраться с Королевой, потом сюда вернемся.

– Пахан, сколько можно, у тебя ноги, ты, и иди, чё, ты, меня уговариваешь?

– Черт, страшновато, наверное, мы с тобой видели, на что способны ее принцессы и наместницы, представь, на что способна она, даже и обессиленная.

– Лучше об этом узнать сейчас, пока бафы еще на нас висят, потом у нас шансов, вообще, не будет.

– Ты, как всегда права, старая мудрая обезьяна, осталось только ее найти.

Я легкой трусцой бежал вдоль возносящихся к самому потолку туш танкеров, ловко лавируя между редкими трупами ползунов. Все исполины находились в плачевном состоянии. Только у одного жизнь с двадцатью пятью миллионами хп находилась в оранжевом секторе. У остальных – она давно сползла в красный сектор, и они продолжали умирать от голода, время от времени, оглашая пещеру уже слышанными нами ранее в Другмире стонами отчаяния и безнадежности. Не завидная у них судьба. Несколько месяцев расти, превращаясь в титанов, не способных даже пошевелиться под собственным весом, затем путешествие под землей с чревом полным ползунов, и их голова сама отваливается от тела, открывая ордам выход наружу. А, затем, твой труп используют только как телепорт, через который в долину перебрасывают орущую и брыкающуюся добычу. Если, так подумать, в тот раз Другмиру еще крупно повезло: большая часть ползунов, под предводительством Гоши, ушла на пути Хаоса. Если бы они все занялись добычей двуногой пищи, город бы не выстоял превратившись в умирающий призрак того великого и прекрасного города, который мы знаем. Только сейчас до меня полностью дошло, насколько серьезна проблема. Нельзя останавливаться пока мы не уничтожим их всех. И сопереживание, которое у меня возникло к беспомощным танкерам, нужно гасить. Не знаю как, но нам придется прекратить их мучения.

– Ты, опять, что ли пил?

– Что?

– Ты, тут, опять излишне морализировать стал, обычно тебя на это с серьезного бодуна тянет.

– А я, что, вслух это говорил?

– Да. Это же игра, здесь все проще: не знаю, как с разумными, там все запутанно, а эти монстры просто плохие и все. Если им дать шанс, то они уничтожат всех, разве, что только на прокорм кого-нибудь оставят.

– Ну, это про любую расу можно сказать, дай им шанс, и вырежут всех.

– Нет, другие, в принципе, могут уживаться с другими, признавая их равноправие: они заключают и разрушают союзы; воюют, мирятся, вновь воюют. А с Королевой ползунов, ты, не договоришься. Ты, для нее, либо еда, либо кокон для ее потомства, либо, ты, скоро чем-то из этого станешь. Вот как он, – Пофиг ткнул пальцем в сухой человеческий костяк, висевший на стене, в гроздьях странно блестящей паутины. Ребра бедолаги были выворочены изнутри, мумифицировавшееся лицо застыло в вопле непередаваемой муки. Жуть…

Огромный зал закончился, переходя в очередной тоннель, все стены и потолок которого были увешаны скелетами различных разумных и крупных зверей. Опять ставший маленьким огонек выхватывал из темноты изломанные очертания покалеченных созданий. На душу навалилась такая тоска, что хоть вешайся. Мы с Пофигом поделили кольца, дающие защиту от воздействия феромонов и ауры страха, но, видимо, для полной жути было достаточно и одного фактора. Хотя сейчас мы, вроде, как один организм и нас должны защищать оба кольца... не знаю. Может, есть еще какой-то третий фактор, влияющий на наше подсознание. Впереди захрустело и затрещало, будто кто-то перемалывал огромными челюстями черепа своих врагов, нисколько не удивлюсь, если так оно и есть, волна ледяного мороза сковала тело, промораживая душу насквозь.

– Нас ждет неминуемая смерть...

– У нас никаких шансов...

– Так чего, мы, тогда, ждем?

– Мы ждем, когда, ты, совладаешь со своими ногами, и мы сможем двигаться дальше.

– Да, к черту все, погнали!

— Пахан, все будет хорошо! Ты только копытами своими пошустрей перебирай! Да не запинайся, ты, упадешь, и нам хана!

— Ты, ж, только что говорил, что все будет хорошо, — задыхаясь, пропыхтел я, перескакивая через очередное начавшее раскрываться кожистое яйцо. Оно начало открываться четырьмя лепестками, как и все остальные, через которые я перескочил до этого. А ведь все было так хорошо: огромные залы полные дохлых ползунов и невероятное количество халявного опыта, упакованное в десяток бронированных тел Танкеров. Потом был жутковатый коридор, завешенный сухими костяками. А затем они начали рушиться, валясь нам на головы, гоня нас вперед и перегораживая выход. В итоге, пару раз получив пустыми высохшими черепушками по не высохшей, но не менее пустой черепушке Пофига, мы вывалились в классический зал из любого фильма о Чужих. Огонек вновь взмыл вверх, ярко освещая помещение. Черные, будто сделанные из огромных вскрытых грудных клеток стены; пол, заставленный ровными рядами больших кожистых яиц и Королева ползунов.

— Пахан, я тебя ненавижу.

— Охренеть, вот это заявление, это по какому поводу?

— Как девчонки, с восьми лет мечтают об идеальной свадьбе, шикарном подвенечном платье, принце на белом лимузине, я мечтал, что в этой игре, я встречусь с легендарным монстром, грозой всего мира и сражусь с ним.

— Меня, конечно, несколько пугает твое сравнение себя с маленькой девочкой, но я, кажется, понял, что ты хотел этим сказать и я не вижу в чем проблема, вон тебе монстр, вперед!

— В мечтах у меня было много сценариев этого боя, но ни в одном из них я не был одет в обноски, будто последний попрошайка, не был с ног до головы измазан желтой, вонючей слизью, от которой меня уже тошнит; не был, к тому же, поверх всего этого засыпан прахом и засохшими мозгами каких-то бедолаг, а главное, ни в одном из них я не был своей задницей прирощен, к плечам сумасшедшего кланлида! У тебя просто талант к тому, что бы все изгадить.

— А, так ты об этом? Привыкай, это называется взрослая жизнь, в ней не все как в твоих розовых мечтах. Не все желания сбываются. А на счет противника... он тоже не красавец дракон, которого просто необходимо мочить исключительно в блистающей мантии архимага. Отвратного вида белесая гусеница, с башкой как у ее принцесс, да к тому же полудохлая, глянь у нее хп меньше миллиона из пяти. И на счет жижи ты не прав, видишь, ни одно из двух миллионов яиц окружающих нас даже не думает вылупляться, чуя, что мы свои...

Стоило мне это произнести, естественно, на ближайших яйцах тут же начали раскрываться створки, будто на жутковатых цветочках.

– Вот, об этом я и говорил, стоит тебе сморозить что-нибудь, и тут же начинается всякая непотребная хрень...

Дальнейшие его разглагольствования я уже не слушал. Естественно, наклониться поближе лицом к открывающимся яйцам, как у многих персонажей фильма, у нас не возникло, поэтому я просто вызвал там ледяного габота и на полной скорости рванул от них подальше. К сожалению, это привело нас в зону действия других яиц, и те, в свою очередь, начали раскрываться, выпуская наружу своих постояльцев (или посидельцев, а может быть и полежанцев — черт, его, знает). Как всегда в стрессовых ситуациях в голову всякая чушь лезет. Ладно, хоть Пофиг включился в бой. Сложив руки за спиной, он скастовал поток огня. Под бафами от духа силы, это было впечатляюще. Мы сразу стали похожи на двухэтажный автобус с реактивным двигателем. Пламя вырывалось на десяток метров назад, заставляя яйца взрываться, выворачивая наружу их содержимое, будто попкорн в микроволновке.

— Двигай, двигай копытами, да хватит уже через яйца скакать, оббегай их! А то выскочит эта хрень из яйца и вцепится в ближайшую висячую часть тела, которую увидит, потом, так быстро, уже не побегаешь!

Я внял голосу разума и начал лавировать меж вместилищ жути, попутно накладывая оплетающие корни на особо шустрых тварей и для профилактики долбя их посохом по хребтам.

— Почему эти твари на нас агрятся? Мы же все в феромонах перемазаны, они, же, должны нас за своих принимать!