Мужчина вздрогнул от укуса. В ответ опять резко, как будто наказал, повел бедрами, возбуждая небольшие отголоски первой боли.

— Справедливо, — услышала на ухо смешок. — Кровь за кровь.

POV Гектор

Взял ее руки, вцепившиеся в спинку кровати намертво, зажал, чтобы не сопротивлялась и наращивал темп. Сильнее и сильнее подавал бедра, внутрь, глубже, без остатка взять Диану. Где никого не было. Быть единственным. Жестко владел девичьим телом, чтобы всегда помнила обо мне. Видел, как мышцы ее живота сжимались от каждого глубокого рывка бедрами, как закусывала губы. И болезненные стоны слышал, понимал, что это не наслаждение, а вязкая боль разливалась внутри ее тела, но остановиться не мог. Хотел быть в ней. Сильнее, глубже, чтобы слышать ее стоны.

А Диана назло пыталась убрать бедра, подтягивалась назад, но безуспешно. Я хватал ее за ноги и фиксировал в одном положении.

— Расслабься, Диана, — просил ее, жестко врываясь в нетронутое лоно, но темпа сбавить не мог. — Я хочу тебя.

Не знаю с какой целью пояснил.

— А я нет, — простонала сквозь зубы, ногтями вцепилась в мои руки, которые держали ее бедра.

Этот ответ взрывался в голове еще некоторое время, эхом отдавался во всем теле, в руках, в пальцах, которыми держал ее.

Как же раздражал ее голос...ее запах, ее тело. Бесило, что сопротивлялась, не отвечала. Она застывшая, вздрагивающая. Где ее эмоции? Где гребанный ответ? Я помнил, как она раньше извивалась от прикосновений, и как хотела меня. Я способен понять, когда девушка хочет, и она хотела. Хотела...хотела...а сейчас какого?

Почему отторгала? От этих вопросов трещала голова, и руки сильнее сжимали девичье тело, стараясь вызвать в ней отклик. Насильно его вызвать. Но не получая, я лишь сильнее и сильнее злился и ускорял темп.

— Так и быть, как хочешь!

Вытащил член из нее. Снял презерватив.

А Диана громко дышала и дышала. Манящая грудь начала облегченно вздыматься, когда покинул девичье тело.

— Давай по-другому.

Взял Диану опять за бедра и подтянул ее ноги ближе и выше, закинул себе на плечи и приставил жаждущий член, пульсирующий от боли и желания, к другому местечку. С рывка зашел, Диана не успела испугаться. Закричала, подтянулась на локтях и рванула назад, попытавшись избежать близости.

Ее испуганный голос раздавался в груди, но я не останавливался. Пусть...главное не атрофированное тело. Диана опять сквозь закушенную губу застонала.

— Гектор! — услышал возглас.

Лишь бы не равнодушие. Давай, ответь мне. Почему ты зажатая?

Врывался и врывался в нее, стремясь прогнать зажатость, боль, равнодушие. Ответь, мать твою.

— Моя, — говорил, трогая вспотевшее тело Дианы. Мое собственное тоже покрылось испариной. А Диана лежала изможденная, глаза полуприкрытые, тяжелые.

— Пусти, — шептала она.

— Хочу в тебя кончить, — глухо пояснил, наклонив тело к ней. Поцеловал девичью шею, а потом завладел мягкими губами. Всего пару рывков и кончил, правда не туда, куда хотелось бы.

Пока изливался, Диана сжималась вокруг члена, но не от удовольствия, а вероятно от боли.

POV Диана

Лежала на боку. От непрестанной боли пульсировала каждая точка в теле, оно словно не мое, а чужое, его использовали и только сейчас отдали обратно. В груди заболело и неприятно зажгло на глазах. Между ног и вовсе горело, лоно болезненно пульсировало от постороннего вмешательства. Кололо, болело, зудело, скулило. Мышцы ног, бедер жалобно ныли внутри, а я сжимала ноги, пытаясь унять эти ощущения, но тщетно. Не помогало. После нескольких минут спокойствия и тишины, сзади почувствовала вновь движения.

— Эй, — услышала мягкий голос и почувствовала дыхание на плече, а потом и вовсе поцелуй. Губы Гектора ласкали мою кожу. — Умеешь же выбесить, — тихонько засмеялся на ухо, а я пялилась в стену, в закрытую дверь, мечтая убежать через нее.

Мужская рука легла на живот, заставив мышцы опять сократиться, а меня замереть. Пальцы Гектора вновь двинулись вниз, особенно один заскользил по маленькой дорожке волосков.

— Я честно умею лучше, — поведал томным шепотом на ушко. Палец нырнул опять опасно низко и ухватил между ног.

Не знаю, как удалось? Откуда взялись силы и решимость, мужскую руку скинуть с себя, резко подняться в положение сидя, свесив ноги с кровати. Хотя от такой позы боль взорвалась с новой силой, как спящий вулкан, она зажгла тело.

Я встала с постели, с трудом вытащила покрывало из-под мужского тела, обернулась, сухо посмотрела на любовника. Старалась ничего не чувствовать, и не показывать боль, что жгла внутри.

Волосы поправила и произнесла:

— Всё супер! Взял «свое», теперь иди! — кивнула в сторону балкона и окна, откуда гость вероятно пришел ночью. Наверное, сломал ручку на балконе.

Нашла силы посмотреть в бесстрастное, молчаливое лицо и раздвинуть губы в улыбке. А потом, наконец, открыть дверь, и, невзирая на боль в груди, вдохнуть побольше кислорода. И направиться в душ. Смывать чужеродные прикосновения, запах мужского тела. Всё-всё с себя. Прочь, любые воспоминания о предателе.

Лучше бы Артему отдалась в отеле Приама, или в тот день в душе надо было сбегать за презервативами в аптеку и довериться другу. Кто угодно лучше, чем этот предатель.

POV Диана

Дрожащими руками желтой губкой стирала с кожи мужские, нетерпеливые прикосновения, горячие поцелуи, следы ласк. Они хоть и невидимые, но я помнила жесткие, шероховатые ладони на груди, на ляжках и в особенности между ног. Поначалу они гладили, а потом жестко держали, не щадя кожу.

Я терла и терла губкой свое тело, которое вернули обратно, попользовались и отдали. Возможно от трения оставляла красные царапины на коже, но пусть, лишь бы не чувствовать больше прикосновений. Когда подняла шершавую губку к ногам, где Гектор особенно трогал, в голос застонала. От пены раздраженная кожа сильно защипала, поэтому поспешно отняла губку, прислонившись рукой к запотевшему стеклу душа, и продыхивала-пропускала жжение.

Надо было обычным мылом, а не гелем для душа стирать присутствие Гектора с себя. Я максимально растерла кожу, будто пытаясь снять ее с себя, заменить на новую, которой он не касался.

И отсчитывала секунды. Одну, вторую, третью... и так много раз подряд. И молилась, святой земле — лишь бы ушел, лишь бы добился «своего» и ушел. Оставил в покое.

Надо быть последним извергом, чтобы продолжить экзекуции после нашего акта. Это явно не занятие любовью, зачем люди так называют? Это обман, не любовь движет ими.

Возвращалась из душа в одном полотенце, одежду забыла захватить перед бегством, слишком опасалась, что Гектор остановит.

Слегка подрагивающей рукой приоткрыла дверь, невольно скрипнув ею на всю квартиру.

Пожалуйста...уйди…оставь меня...не хочу тебя больше видеть. Никогда не хочу.

В зале по-прежнему горели два светильника: один — я включила, другой — Гектор с целью рассмотреть предложенный десерт или поздний ужин.

Пусто в зале. В форточку завывал морозный ветер, но от этого лучше — тело остывало от огненных ласк. А другая дверь в комнату открывала вид на пыточную кровать, где по-прежнему горел свет. Гектор включил его, чтобы видеть нас, наши тела, нашу близость.

Насмотрелся? Достаточно удовлетворился?

Балконная дверь оказалась цела за исключением защелки, которая теперь не работала после грубого вмешательства.

Я облегченно прилегла в одном полотенце на диван. Чтобы унять боль, поджала ноги к животу. Способ помогал, унимал последствия акта. А зубы позорно стучали и стучали друг об друга. И тело дрожало, может от холода (я не вытиралась после душа) может существовала другая причина — нервы.

Почему у меня все неизвестно, как происходит?

Почему у Эли нормально? Учится, работает, мужчинами пока не интересуется, но и так довольна жизнью, улыбается, радуется.

Алина вроде бы тоже отошла. Поначалу влюбилась, обожглась, но недолго горевала. И, кажется, перестала злиться. Ведь была свидетельницей, когда Гектор вытаскивал из дома Люды, но подруга обходила стороной тот момент. Алина теперь улыбалась и порой пыталась найти ко мне ключик, отпереть из темницы прежнюю спокойную и вечно улыбающуюся Диану. Которая не таила зла.