Открывшаяся картина нас впечатлила. Сидя у старшего стражника на коленях и запустив пальцы в начавшую редеть шевелюру, хихикала пьяная менестрель. Напротив нее через стол сидел молоденький парнишка, у которого еще только начала расти борода. Он, как за спасательный круг, держался за кружку, пытаясь не уткнуться лицом в столешницу. Было видно, что паренек уже лыка не вяжет. Впрочем, все были настолько пьяны, что ни стражники, ни девушка даже не заметили упавшего товарища. Эльма, продолжая хихикать, подливала в кружку старшего стражника вина из очередной бутыли. Ее многочисленные глиняные сотоварки стояли на столе или валялись под ним. Попойка шла уже не первый час.

— Давай выпьем за… за мою красоту! — провозгласила девушка, всовывая в руку мужчины кружку. — О! А тебе не налили! — и плеснула мальчишке.

Вино полилось через край. Кружка и так была полна, но менестрель этого не видела.

— А теперь до дна!.. До дна!.. За красоту не до дна пить нельзя!

И тут не выдержал Эрик. Взревев медведем, силач оттолкнул меня с дороги и влетел в комнату. Его могучий кулак обрушился на затылок старшего стражника. Тот рухнул на стол. А я заклятием усыпила его юного напарника.

Эльма не успела отпустить волосы, и несколько прядей остались у нее в руке. Она непонимающе посмотрела на них, потом на стражника и обрадованно выдохнула:

— Отрубился! Наконец!.. — И, только подняв взгляд, увидела нас. — А вы?! Ик!.. Вы что здесь делаете?!

— Тебя спасаем, — бесхитростно ответила я.

— А!.. — многозначительно, как это умеют делать только вусмерть пьяные, протянула девушка. — А зачем?! Я сама уже справилась!.. Почти. Мне осталось их только чуть-чуть попоить — и все…

— Некогда слушать этот бред! — оборвал нас мистрэ. — Эрик, хватай ее живо, и уходим. Все скоро проснутся!

Силач взвалил девушку на плечо, но та протестующее замычала.

— М-м-м… М-меня счас стошнит!

Тогда Эрик бережно взял ее на руки, как ребенка. И мы поспешили обратно.

Я шла первой, не отпуская заклятия «видения», следом за мной мистрэ. Эрик нес пьяную девушку, которая тут же мирно уснула у него на руках.

Едва солнце всплыло над горизонтом, цирк благополучно покинул город. Наша повозка ехала за фургоном мистрэ и мистрис. На месте возницы сидел угрюмый Эрик. Я, вновь облачившись в цветастое платье, пристроилась рядом с ним. В повозке на заботливо устроенной постели отсыпалась Эльма.

Наездников вытащили их же родственники. Они лишь попросили мистрис Сиобан еще на подходе к ратуше усыпить стражу вместе с заключенными, а Шимуса — открыть замок. А дальнейшее было делом техники. Четверо братьев вытащили похрапывающих Грайда и Лана за руки и за ноги. И уже через час мужчины вернулись обратно. А вот мы едва успели к отправлению.

Со своей стороны вчера мистрэ Миликар проявил чудеса изворотливости. Теперь цирк ехал с пополненными запасами, которых должно было хватить аж до самого Дорната.

Мы держали путь на север, к Глухим Землям, к крепости Кагорат, что была пограничным оплотом между Ольтанией и болотами Догонда.

— Яр, я так больше не могу!

— Что случилось, моя родная?

— Времени осталось совсем мало, а Стабилизатор еще не провела ритуал! Необходимо срочно сделать так, чтобы она как можно скорее оказалась на месте. К тому же я плохо ее чувствую. Болота Догонда все больше сбивают настройки эфира Бельнориона.

— Так она все же направляется в сторону болот?

— Ну конечно! Ты же сам сказал, что поручил ее своему самому исполнительному жрецу.

— Хорошо. Я потороплю его.

— Я долго думал и наконец понял… — почти прошептал жрец, стараясь, чтобы клирик не услышал их разговор. Печально шелестел камыш, мерно ступали кони, оставляя за собой следы от подков, тут же наполнявшиеся водой.

— Что именно? — равнодушно поинтересовался барон.

Он внимательно оглядывался по сторонам. Насколько хватало взора, равнину покрывали чахлые кривоватые деревца, перемежающиеся с зарослями осоки. Чувствовалась близость болот. До Кагората оставался день-другой пути.

— То, что происходило в Каменистой Горке, было первыми проявлениями гибели мира.

— Ты хотел сказать, очередной гибели мира? — поправил барон и, хмыкнув, добавил: — Только на моей памяти конец объявляли пять или шесть раз.

— Я тебе не про пророчествующих шарлатанов говорю, — отмахнулся Морвид. — А про то, что на самом деле происходит.

— А что происходит? По-моему, все как обычно. Скоро болота, а, судя по запаху, Догонд не изменился, — пожал он плечами.

Во влажном воздухе ощутимо разило стоячей водой и гнилой травой.

— Я внимательно присматриваюсь ко всему, что происходит. Едва мы оказались за пределами Тимариса, на нашем пути стали попадаться пятна, вытягивающие силу.

— Тебе почудилось…

— Вовсе нет! — с горячностью возразил жрец. — За прошедшую неделю я насчитал их пять. Если поначалу они были маленькие, то последующие становились все больше и больше. Точно такое же было и в Каменистой Горке. Я научился различать их. В тех местах земля мертва. Только вчера мы снова проехали мимо огромного пятна, вытягивающего силу из мира!

— По-моему, ты уже выдумываешь, — недовольно прорычал барон. Последние дни он был мрачен. — Если вчера было то же, что и в Горке, то на нас бы напали. А мы едем спокойно.

— Совсем не спокойно! — Морвид готов был кричать, но, боясь быть услышанным, только сдавленно прохрипел. — Перед тем как подъехать к такому месту, де’Куси постоянно мажит. Я же чувствую. Только странно он это делает. Необычно. Не силу он зачерпывает, а… Не знаю что, но не силу! А еще по его настоянию мы выбрали слишком длинный и окружной путь через столицу Ольтании. А эти нелепые задержки в пути? Отговорки, что он придумывает для нас?.. Все это странно! Я бы даже сказал, неестественно. Он ведет себя неестественно.

— Это ты ведешь себя неестественно! — не выдержал Бриан. — Придумываешь невесть что!

— Бриан! Не смей сомневаться в моих словах! Я уже третью неделю в своих снах вижу лицо в огненном ореоле. Оно пытается мне что-то сказать, но я не слышу. Словно мне что-то мешает.

— Тебя от усталости мучают кошмары, — отмахнулся барон.

Его, конечно же, волновали необоснованные задержки в пути, но размытые предостережения жреца выводили из себя еще больше. Вместо того чтобы помочь, Морвид постоянно перепроверял действия Дидье. Оспаривал каждое его предложение. А время уходило. Свадьба с Ванессой была назначена на середину осени, и если он не успеет, то навсегда потеряет ее. Времени оставалось всего ничего. А впереди еще была дорога обратно.

— Это не кошмары! Это мой бог! — не сдержался жрец. — Неужели ты думаешь, что я не знаю Отца Дружин в лицо?!

— Если это бог, то ему ничего не смогло бы помешать, — резонно возразил Бриан.

Морвид черным грифом ссутулился в седле.

— Не думаю, — качнул он головой после недолгого раздумья. — Последнее время мне все труднее зачерпывать, словно невидимая преграда стоит между мной и каналом. С того времени, как мы выехали из Аниэлиса, все идет наперекосяк. Мне все сложнее мажить. Братья тоже стали жаловаться, что теряют связь с аватарами и с покровительствующим их стихии Валаром[58]. Раньше никто не мог помешать услышать его. Одному де’Куси ничего не мешает.

— Мы близко от Догонда.

— Даже посреди болот и пустошей Роалина квартероны чувствовали Манве. А теперь нет.

— Морвид, скажи наконец, чего ты от меня хочешь? — не выдержал барон.

— Мне не нравится то, что мы затеяли. Вернее, не нравится, с КЕМ мы это затеяли. Похоже, из-за опасений мы перемудрили, перехитрили самих себя… Если бы можно было переиграть и вернуть Ольну в команду… Мне с ней было удивительно легко.

Бриан со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы.

— У тебя было пророчество. От ТВОЕГО Бога. Записанное ТОБОЙ лично. И оно НАЧАЛО исполняться. Я сделал все, как ты сказал. А ты опять недоволен?! Ольна двуликая — так назвала ее Богиня. А ТВОЙ бог сказал: «Когда белые станут двуликими и отрекутся от света — время богов пройдет!»