Впереди на гнедом жеребце несся тот самый клирик, который в первый раз пытался отыскать меня. Отставая на полкорпуса от него, скакал второй — видимо, его помощник. Он был чуть слабее, но тоже являлся серьезным противником. И оба они зачерпнули силу и держали наготове заклятия.

Стражи, спустившись с дорожной насыпи, окружали меня. Я упреждающе выставила купол самозащиты, а под ним дополнительно припрятала отражающий. И хотя было ясно, что они не чаи распивать приехали, все же не стала первой демонстрировать готовность к бою. Но еще до того, как стражи замкнули кольцо и начали его стягивать, главный клирик нанес удар. Заклятие «Приговор» ударило по куполу, снеся его подчистую, а вот от отражающей защиты срикошетило, с визгом отскочив обратно. Храмовник лишь взмахнул рукой, и оно рухнуло далеко в стороне, взметнув фонтан грязной воды из болотного очажка. И это словно дало отмашку последовавшим действиям.

Более слабые заклятия полетели одно за другим с большой скоростью. Второй храмовник хоть и обладал меньшими возможностями, но зачерпывал очень быстро. Купол, содрогаясь от града мелких заклятий, таял с ужасающей скоростью. Все, что я успевала, это подновлять его, да под ним сформировать еще один. Первый клирик вновь ударил «Приговором», и мою защиту снесло полностью. Я уже собралась ударить в ответ, но вдруг молния, сверкнувшая среди ясного неба, прошила его скакуна насквозь. Жеребец упал будто подрубленный. И тут же земля начала вспучиваться, прорастая сотней огромных рук. Они стали хватать лошадей, пытались выдернуть стражей из седла. Это в драку ввязались мистрэ Кальриен и мистрис Сиобан.

Поначалу храмовники смешались, сломав строй. Но не зря их считали элитой элит! Уже в следующее мгновение они выровнялись, и половина обратила внимание на циркачей, а вторая продолжала наседать на меня. Кольцо нацеленных копий сжалось до границ вновь поднятого защитного купола. А клирики, оставаясь в стороне, бомбардировали меня заклятиями.

Тогда я окончательно поняла, что отделаться от них так, чтобы никого не покалечить, не выйдет.

— Порази!.. — воскликнула я, и «Гнев небес» обрушился на противников.

Однако их ряды лишь покачнулись.

— Порази всех!.. — продолжила я, и лишь тогда несколько стражей вылетели из седел, а их скакунов протащило по земле.

Кинувшись в образовавшуюся брешь, я разорвала окружение — для свободы маневра. Быстро взобравшись обратно на дорожную насыпь, я решила побегать, чтобы храмовникам сложнее было достать меня заклятиями, но замерла, примороженная к месту от увиденного. Стражи наседали на артистов. Наездники и перекинувшиеся в медведей оборотни защищали повозки, под днищем которых прятались женщины и дети. Чуть в стороне защищали фургон магов метатель ножей и все мужчины из семьи акробатов. Меткими бросками Шимус уже сократил число стражей на трех человек, а одного сдернули из седла акробаты. Но храмовник, разметав мужчин, обнажил клинок и начал расправу. Вооруженные лишь дрекольем не были для него серьезными противниками и один за другим вынуждены были отступать. Но в такой кутерьме это оказалось сложным. Меч храмовника окрасился алым, двое защитников упали раненные, а может быть, и убитые.

— Алпин! — раздался истошный вопль, и детская фигурка ужом метнулась из-под повозки. — Алпи-и-ин!..

На крик обернулся стоящий на задних лапах медведь, и его тут же ударили в бок два копья. Перевертыш взревел, оглашая окрестности, и ударом могучей лапы, как щепки, переломал древки. Мостин же, петляя между сражающимися, пытался добраться до упавших акробатов. И тут кто-то из храмовников ударил его копьем в спину, пробив насквозь, а потом и вовсе поднял вверх, насаживая еще сильнее.

— Не-ет!!!

Не знаю, кто закричал, — женщины, которые прятались, мужчины, что сражались, или я.

Что было дальше, толком не запомнилось. Багровая пелена застлала взор. Я зачерпнула силы, сколько смогла, и божественный свет резанул по глазам… Пернач, оказавшийся в руке, раскалился, сначала засветившись багровым, а потом и вовсе белым. Кажется, началась свалка. Храмовые стражи то разлетались в стороны, как кегли, то вспыхивали свечками, корчась в охватившем их пламени. Где-то на границе сознания полыхнуло алым, а звонкий голос пропел-прокричал: «До победы!»… Рядом ударила стрела. Задул яростный ветер, запорашивая глаза невесть откуда взявшейся пылью. Гортанные возгласы мужчин перемешивались с криками ярости женщин…

На мгновение все стихло. Я крутанулась на месте, отыскивая противников. Откуда-то хлестнуло силой, и меня протащило волоком, а потом чувствительно приложило о стену фургона.

Дыхание сбилось, и в глазах помутнело. А через мгновение, когда пришла в себя, я увидела, что вокруг меня простирается белесая мгла. Я поняла, что в очередной раз оказалась в тумане.

Горячка боя все еще не схлынула, руки, судорожно сжимавшие оружие, дрожали, а сердце глухо бухало в груди. Как же не вовремя я сюда выпала! Там все еще сражаются наши, а от меня никакой помощи. Тело бесполезным кулем валяется на дороге.

Надо как-то отсюда выбраться… Как-то спешно выбраться! Но как? Может, от костра? Или Арагорна позвать?.. Сейчас я готова была на все, лишь бы как можно скорее вернуться.

Я попыталась осмотреться, однако в густой пелене ничего нельзя было различить или как-то определить направление. Пометавшись в отчаянии, я решила призвать Арагорна. Попробовала окликать его по имени, потом как Игрока. Все было тщетно.

На всякий случай попыталась дотянуться до богини, но в тумане это оказалось невозможным. Тогда, плюнув на всякую опасность, я бросилась бежать наугад. Может, так мне удастся добраться до костра, а уж там!.. Надо было уходить отсюда! Там бой, а я теряю время здесь на бесплотные попытки вырваться.

В боку уже начало колоть от сумасшедшего бега, а вокруг по-прежнему простирался туман. Я споткнулась о невидимую во мгле колдобину. Потом, оступившись, и вовсе растянулась во весь рост. Это меня и доконало. Усевшись прямо там, где упала, я разревелась от бессилия.

Там люди гибли, а я здесь отсиживаюсь!.. Там… А я?! Там Мостин!!! Его-то за что?! Ради потехи?! Он же совсем ребенок!.. Звери!.. Настоящие звери!.. Пришли за мной, а пострадали все! И все из-за меня! Это я во всем виновата!.. Я виновата в его… в их гибели!.. Я, и никто другой!

Мне был протянут носовой платок. Поблагодарив кивком, стала вытирать слезы, потом и вовсе высморкалась… И только тогда поняла, ЧТО делаю!

В удивлении распахнув заплаканные глаза, увидела сидящего передо мной на корточках Виктора. Он был в плаще и дорожном костюме, в точно таком же, как в прошлый раз. У его ног лежал рюкзак.

— Брожу по туману, брожу, и вдруг вижу — такая красивая девушка сидит, как Аленушка над омутом, плачет. Дай, думаю, подойду, узнаю, в чем дело.

Я прерывисто вздохнула.

— Еще один платок нужен? — обеспокоенно уточнил он.

Отрицательно мотнула головой.

— Ну и хорошо, — обрадовался парень. — А то у меня только один чистый был. — И подмигнул.

— До костра довести сможешь? Мне нужно обратно в мир. Спешно! Там… Там… — Голос сорвался, и к глазам вновь подступили слезы.

Виктор серьезно посмотрел на меня.

— Уверена? — Я резко кивнула. — Точно? Может, переждешь? И хоть дамам не принято такое говорить, но вид у тебя не очень.

Только сейчас я обратила внимание на себя. Вернее на то, в чем оказалась в тумане. На этот раз на мне был не полный доспех, а висящая на плечах лоскутами куртка, из-под которой выглядывала рубаха — вся в бурых пятнах. Штаны зияли многочисленными прорехами. Руки были по локоть в засохшей крови.

— Может, лучше здесь задержишься?

— Вить, ты не понимаешь! Там… Там… Мне очень важно обратно. Жизненно важно. И не для меня одной.

— Ладно, — нехотя согласился парень и замялся, словно хотел что-то сказать, но потом передумал. Подав руку, он помог мне подняться. — Пошли. Нам туда.

Рейнджер ориентировался в тумане, как у себя дома. Плотная мгла не была ему помехой. Почувствовав рядом сильное плечо, я невольно расслабилась. Тут же навалилась усталость, меня повело. Рейнджер, как галантный джентльмен, подхватил под руку, а после того, как я вновь споткнулась, вовсе приобнял за талию.