Оливер не знал, сколько прошло времени, да это и не имело значения. Он бросил взгляд на единственное незастекленное окно швейной мастерской и увидел, что небо алеет, как раскрасневшиеся щеки Ларк.

Он посмотрел на спящую жену. Матрац, словно облако, окутывал их тела, защищая от холодного воздуха. Когда Оливер был маленьким, запах сухой соломы обычно вызывал у него приступы удушья, но в последние годы болезнь проявлялась реже. В Блэкроузе воздух был сухой и чистый, и Оливер чувствовал себя здесь вполне прилично.

Ларк вздохнула и плотнее прижалась к нему. Она спала в его объятиях сладко и доверчиво, как ребенок.

Уже несколько недель Оливер жил со странным чувством недоумения. Его предназначение – пускаться в авантюры, испробовать все удовольствия жизни, пить жизнь жадными глотками, не заботясь о том, какие руины остаются у него за спиной.

Но случилось что-то немыслимое.

Оливер де Лэйси влюбился в собственную жену.

Он несколько минут размышлял, пытаясь понять, когда это случилось, и пришел к мысли, что это не походило на любовь с первого взгляда, словно купидон пронзил его стрелой. Напротив, его чувства зрели постепенно с того самого дня, когда Ларк вытащила его из могилы для нищих. Потом было ее появление в таверне. И прогулка по Ньюгейтскому рынку. Его чувства стали прочнее и нежнее, когда Оливер узнал, на какой риск пошла Ларк, чтобы спасти невинно осужденного, и когда он увидел, как она плачет у постели мертвого Спенсера.

И окончательно овладели им, когда Ларк отдалась ему в брачную ночь.

У Оливера был богатый опыт общения с женщинами. Он мог сразу распознать девственницу. Ларк была целомудренней всех девственниц мира, она была невинна... Или нет? Может быть, Ларк просто ни на кого не похожа, и потому ее невинность сдалась без обычного сопротивления? Эти сомнения порой не давали ему покоя. Впрочем, какое это имеет значение?!

Оливер нагнулся и поцеловал выбившиеся из ее прически локоны. Он мог часами лежать рядом с Ларк, нежиться в ее объятиях, ожидая пробуждения, чтобы снова наслаждаться друг другом.

Любовь поглотила его полностью, до головокружения. Как могла эта маленькая строгая женщина посеять хаос в душе такого мужчины, как он?

Оливер вздохнул и посмотрел на Ларк. Нежная кожа, темные ресницы, восхитительный рот, если не считать те мгновения, когда она неодобрительно надувала губки...

Волна нахлынула с необычной силой. Оливер почувствовал, как сдавило грудь. Приступ? Нет, не сейчас. Не здесь.

Осознав, что это не приступ, он облегченно вздохнул. Это было совсем другое. Это была любовь.

Оливер вдруг понял, что у любви есть один серьезный недостаток. Она причиняет боль, если остается безответной.

Я не стану влюбляться в тебя, – зазвучал у него в ушах задыхающийся, почти отчаянный возглас Ларк.

Он печально улыбнулся.

– Тогда, надеюсь, ты не будешь возражать, – прошептал он, – если я буду любить тебя?

Кто-то громко забарабанил в дверь швейной мастерской.

Ларк проснулась и открыла глаза. – Что это? – пробормотала она.

– Милорд! Госпожа! – Голос Флорабель от волнения сорвался на визг. – Идите скорее! Лорд Винтер вернулся!

Оливер и Ларк застали Винтера в главном холле. Незваный гость расхаживал взад-вперед и задавал вопросы дворецкому с суровостью испанского инквизитора.

– Почему ржаные поля не засеяны? Почему пустуют западные холмы? Мне казалось, я велел пасти там скот.

– Да-да, милорд, – отвечал худой, с тонкой шеей дворецкий по имени Кейкпен.

– Винтер! – воскликнул Оливер, пряча досаду за широкой улыбкой, и, протянув руки, пошел ему навстречу.

Винтер был красивый молодой человек, преисполненный мужской гордости, чего не мог не оценить Оливер. И, возможно, как и Оливер, он частенько пользовался своей внешностью для достижения личных целей.

Ничуть не смущаясь, Оливер дружески обнял Винтера.

– Добро пожаловать в Блэкроуз. Винтер отступил на шаг назад.

– Что ты здесь делаешь? – Не дожидаясь ответа, он перевел взгляд на Ларк. – Я полагал, у тебя достаточно ума, чтобы отделаться от надоедливого гостя и выставить его за дверь. Почему он все еще здесь?

Оливер не дал Ларк возможности ответить.

–Я вижу, кончина твоего отца совершенно надломила тебя, – произнес он, вручая Винтеру бокал с элем. – Очевидно, ты был настолько убит горем, что не смог даже прийти на похороны и отдать ему последний долг. – Он похлопал Винтера поплечу.Время залечит твою рану, сынок.

Винтер залпом выпил эль.

– Сынок? Ты что, женился на ней? Оливер рассмеялся и нарочно выдержал долгую паузу.

– Да, – ответил он наконец. – Мы поженились. А поскольку Ларк была женой твоего отца, то есть твоей мачехой, то теперь я – твой отчим...

Бокал с элем выпал из рук Винтера и упал на пол.

Ларк молчала.

Одним прыжком Винтер оказался около нее и, схватив за запястья, прижал к стене.

– Это правда? – гневно спросил он, и его лицо перекосилось от бешенства.

Какое-то мгновение Оливер стоял неподвижно.

Потом бросился на Винтера, схватил его и развернул лицом к себе. Винтер оттолкнул Оливера и схватился за эфес шпаги.

Но не было еще человека, который мог бы сравниться с Оливером де Лэйси в искусстве фехтования. Даже не обретя равновесия, он выхватил шпагу, и ее кончик тут же уперся в шею Винтера.

Глаза Винтера округлились от удивления. Он скосил глаза на кончик шпаги, и его собственное оружие со стуком упало на пол.

В таких случаях Оливер обычно презрительно усмехался в лицо своей жертве, но в этот раз ему было не до смеха. Его самообладание висело на волоске, и этот волосок держала маленькая испуганная женщина, которая смотрела то на него, то на Винтера.

– Пожалуйста, не убивай его, – прошептала она.

Ее слабый, полный мольбы голос охладил его ярость. Оливер изобразил на лице отеческое огорчение.

– Ну вот, мой мальчик, – произнес он как можно спокойнее. – Если ты будешь продолжать капризничать, мне придется отправить тебя в детскую.

– Ты негодяй, который сует нос не в свои дела, – процедил сквозь зубы Винтер. – О тебе судачат в самых грязных притонах Саутуорка.

– А откуда ты так хорошо знаком с притонами Саутуорка?

Винтер проигнорировал вопрос.

–Значит, Ларк теперь твоя жена? Что ж, я могу дать тебе кое-какие советы, ведь я знаю ее давно, гораздо дольше тебя...

– Да, она моя жена, – оборвал его Оливер. – И я не нуждаюсь в советах, тем более твоих.

Чтобы его слова лучше дошли, Оливер слегка надавил острием шпаги.

–Как ты, наверно, догадываешься, я не позволю тебе тронуть ее и пальцем. И не смей делать в ее адрес замечания, которые я могу счесть оскорбительными. Понятно?

– Да, – тихо ответил Винтер.

– Отлично. – Оливер подмигнул ему и убрал шпагу в ножны. – Если бы ты знал, сынок, как близко ты был к смерти.

– Оливер, хватит. – Ларк взяла его за руку. – Успокойся.

Винтер проглотил застрявший в горле комок.

–Хотя моя мать учила меня быть гостеприимным хозяином, боюсь, мне придется попросить тебя покинуть Блэкроуз. Теперь, когда мой достопочтенный отец, светлая ему память, скончался, мненадо заниматьсяимением.—Он улыбнулся Ларк. – Ты вела дела как умела, но все равно никто не заменит настоящего управляющего. Что касается твоего нового мужа, то всем понятно, почему он женился на тебе. Ты теперь владеешь поместьями отца – это и привлекло Оливера. И когда ты это поймешь, то снова примчишься ко мне.

С этими словами он повернулся и вышел из холла.

Ларк, окаменевшая и бледная, смотрела ему вслед. Оливер никогда не видел свою умную, практичную и строгую Ларк такой подавленной.

«Снова примчишься ко мне». Оливер нахмурился, размышляя над словами Винтера.

Ларк робко посмотрела на него. В ее дымчато-серых глазах, опушенных густыми ресницами, таилась такая боль, что Оливеру захотелось встряхнуть ее... или сжать в объятиях.