Лиза хихикнула, оценив размер предложенной мной пакости. Поединок точно станет для Мишеньки самоубийством. А отказаться… Но вольп даже не заметил ловушки. — поединок? О чем вы?

— Значит вы просто мелкий скандалист? Что ж, Валентин, к нам скоро прибывает делегация из Тулы. Если кто-то из твоих вольпов недоволен твоей политикой — только намек-ни. Я поговорю с Тульским Князем. Полагаю, там их быстро отучат от демократических замашек.

Я развернулась и пошла обратно к дереву. Лиза поддержала меня под руку и помогла забраться наверх. Валентин ехидно улыбался. Михаил стоял, как уксуса напившись. Так его… Стая вольпов — это вам не парламент! А кто будет здесь голосование разводить, того я сама грохну… ой! Я это сказала?

Ну пусть даже подумала…

В глубине души ехидно улыбалась женщина со звериными глазами. Она была очень мной довольна.

Обсуждение померло не начавшись. Михаил отполз в тень, и Валентин громко вопросил, кто еще хочет высказаться по данному вопросу. Желающих не нашлось.

Вторая часть Марлезонского балета прошла еще интереснее.

Славку вытолкнула в круг. Он был бледен, но старался не показывать своего страха. Ну, хоть что-то дед в него вложил. Если бы братец начал ныть и хныкать, я бы ему в жизни не простила.

— Согласен ли ты, Станислав Евгеньевич Леоверенский, стать вольпом стаи Кровавых Когтей!? — громко спросил Валентин. — я согласен.

— Ты даешь обещание по доброй воле?

— Да.

— Тебя не принуждают ни страхом, ни соблазнами?

— Нет.

— Осознаешь ли ты всю ответственность своего решения? Ты никогда не будешь больше человеком. Ты будешь зависеть от луны. Будешь жить с нами всеми одной стаей, и охотиться рядом с нами. Наши друзья станут твоими друзьями, наши враги — твоими врага-ми.

— Я знаю это.

— Отдаешь ли ты себе отчет в том, что у оборотней много врагов? Мы не мирные кролики, которые терпят все, что с ними делают. Мы убиваем в ответ на оскорбление — и будем убивать. Людей и нелюдей.

— Я… понимаю.

Было видно, что Славке не нравится мысль об убийстве человека, но он держался.

— Понимаешь ли ты, что, став вольпом, ты входишь в узкий круг нелюдей? Нас мало — и мы в постоянной опасности. На нас охотятся, как на зверей, иногда к нам относятся, как к зверям. В нашем мире правит сила — и кровь. И если ты войдешь, у тебя не будет дороги назад. — я понимаю.

— Ты все еще хочешь стать вольпом?

— Да.

— Я подтверждаю твое решение.

Валентин поднял вверх руки — и стал меняться. Кисти рук обрастали шерстью, вытягивались, меняли форму, на них блеснули когти. Выглядело это потрясающе эффектно. И вовсе не так, как в кино, где оборотень не может превратиться, не заляпав пространство вокруг своими внутренностями. Чем только думают американские режиссеры? Это ведь жутко непрактично! А природа не терпит бесполезного выпендрежа.

Славка был бледен как мел и кажется, мечтал удрать. Не мог. Ноги в землю вросли от страха. Я чувствовала его страх вместе со стаей. На самом кончике языка. Острый, чуть горчащий, как кровь только что убитого зверя…

— Я, Валентин, вожак стаи Кровавых Когтей, по праву крови, по праву силы, по праву слова принимаю тебя, Станислав в нашу стаю.

Валентин сложил вместе когтистые лапы и чуть шевельнул когтями. На левой лапе по-казалась кровь. Горячая, густая, чуть сладковатая, как и любая кровь существ обладающих силой. И в следующий миг, пока рана не закрылась, Валентин полоснул Славку по груди когтями, оставляя широкие и болезненные раны. Хлынула кровь.

Братец закричал.

Слабак! Не пади, но и сильным вольпом, тем более примой, ему никогда не быть. Это существо недостойно стаи, но хотя бы не сделает ее слабее. Как он смеет позорить нашу семью?! Я перенесла бы все без криков и стонов!

— Своей кровью, твоей кровью, кровью стаи, властью луны и своей властью вожака — я призываю твоего зверя, Станислав.

Тело Славки задрожало и начало меняться как будто кто-то смял в горсти комок пластилина. По коже потек густой золотисто-рыжий мех, лицо вытянулось вперед, ноги и руки вывернулись… стоять было трудно и он опустился на колени, морда склонилась на грудь.

— Твоя кровь — наша кровь. Твоя сила — наша сила. Твоя воля — наша воля. Твоя добыча — наша добыча. Твоя стая — наша стая. Отныне и навеки да будет так.

И Славка скорчился на земле, чтобы подняться с нее. Но уже — лисом.

Светло-золотисто-рыжим, с роскошной белой манишкой и белыми лапами. Лис в холке доставал Валентину до пояса.

Валентин запрокинул голову вверх — и издал странный звук. Что-то среднее между кашлем, воем и тявканьем.

Странный?

Нет.

Вожак призывает свою стаю.

Вольпы опускались на колени — и начинали изменяться. Кто-то успевал скинуть одежду, кто-то — нет. Клочья штанов и маек разлетались по поляне.

Одновременно с этим начал меняться и сам Валентин. Но у него это получалось намного лучше, чем у Славки. Густой блестящий рыжий мех просто обтек оборотня, как масло. Изменение прошло настолько легко, что я даже позавидовала. Мне так измениться будет намного сложнее…

Ночь. Лес. Но глаза вольпа видят все. Они примечают легкое колыхание травы, шуршание ветерка в кронах деревьев, топот лапок проскользнувшей между травинок мыши и толчок воздуха, от мягких крыльев пикирующей на добычу совы. Уши слышат, как тихо растут травы. Лапы ступают тихо-тихо, чтобы никто, даже самый чуткий пес, не шевельнул и ухом. В такую ночь, в ночь полнолуния, нам дозволенно все. Бежать и играть… Охотиться и красться незаметной тенью… Танцевать и любить друг друга под луной… Это потрясающее ощущение — бежать впереди стаи — и глядеть на золотой диск луны. Наше ночное солнце…

Ай!!!

Острая боль в руке вывела меня из забытья. И в попе тоже.

Оставшаяся рядом со мной Лиза просто сдернула меня вниз, отчаявшись добиться внимания. Кусаться она не могла, если бы она заразила меня ликантропией, Валентин первый бы из нее фарш сделал. Поэтому лиса поступила просто. Схватила меня зубами за руку, стараясь не прокусить кожу — и сдернула вниз. Отсюда и боль в руке. И в попе, которой я очень неприятно хлопнулась об землю.

Зато пришла в себя.

Ой, ёёёёёёёёёё…

Ночное солнце? Потрясающее ощущение? Вкус крови? Позор семьи? Я бы перенесла посвящение молча?!

Твою зебру!

Да меня просто зацепило краем магии оборотней. Уж не знаю как именно и почему. То ли из-за вампиров, то ли из-за нашей общей со Славкой крови. В магии вампиров и оборотней многое построено на ритуалах крови. Это я сейчас понимала отчетливо. И даже понимала, что именно сделал Валентин. Обычно оборотни превращаются в полнолуние. Если человека случайно инфицировать, там укусить или оцарапать, он может превратиться только в следующем месяце. Но делегация ждет нас уже послезавтра. А часть ее — так и завтра ночью. Если не в это полнолуние, то и никогда. Поэтому Валентин сделал единственное, что только смог. В кругу стаи инфицировал (инициировал?) Славку своей кровью и почти насильно вызвал его зверя. Поэтому лис получился пока неполноценный. Далеко не прима. Не созревший и не развившийся. Хотя это дело времени. Как я пони-маю сейчас, уже человеческим, а не стайным и не звериным умом, Славкин лис может и подрасти.

Я посмотрела на Лизу. Бывает ли в природе каштановая лиса? А хвост ее знает. Но Лиза была. Такая золотисто-каштановая, с роскошной манишкой и мощными лапами, высотой мне примерно по пояс. Не очень крупная, но сильная и жилистая даже на мой взгляд не-профессионала.

— А ты почему не вместе со всеми?

Лиса… тявкнула. Потом прихватила зубами край моей одежды и потянула за собой.

— Валентин распорядился меня проводить? Спасибо, я и сама не заблужусь.

Это была чистая правда. Остатками лисьей магии и стайного чутья я бы сейчас и из сибирской тайги вышла. Но объяснять это Лизе было бесполезно. Она опять тявкнула с та-кой интонацией, что мне даже стыдно стало. В переводе на человеческий это было: «Ага, я поверю, ты заблудишься, и с меня шкурку снимут на сувениры? Имей со-весть!».