— И почему ты так решила, кудряшка?

— Потому что я ничего не испытала с этим мальчиком, — откровенно призналась я. — С тем же успехом можно было положить вместо меня деревянную куклу. Если бы я что-нибудь почувствовала! Увы! Такое ощущение, что все мои проблески женственности похоронили вместе с Даниэлем.

— Он бы этому не обрадовался, кудряшка.

— Не знаю. Думаю, он был бы рад, что я его помню и люблю — до сих пор — и даже дальше и дольше.

— И потом — ты так уверена, что все дело в тебе?

— А ты будешь меня уверять, что во всем виноват этот мальчик? Я подобрала неподходящего партнера?

— Именно. Ну что он знает о женщинах? Что он знает о тебе, девочка? Он даже не понял, какое сокровище попало к нему в руки.

Губы вампира коснулись моих волос. Дыхание, легкое как ветерок, легче самого нежного прикосновения, пошевелило прядку на моем виске. Запахи меда и цветов заполняли меня, бились в висках, становились просто непереносимыми.

Даниэль!

Даниэль никогда так не пах. Запах Даниэля был другим. Прохладным и свежим, легким и почти призрачным. Ненавязчивым. Настоящим. Любимым.

Запах Мечислава был сексуальным. Запах Даниэля — родным.

Даниэль, любовь моя…

Я весело улыбнулась вампиру. Губами двигать было больно, но ладно уж, перетерпим.

— Скажи, каким одеколоном ты пользуешься? Или духами? Вампирам не надо бриться, поэтому я не говорю о лосьоне после бритья, но чем-то же ты душишься? Это не естественный твой запах.

— Ничем, — пожал плечами Мечислав. Он временно отстранился от меня, понимая, что соблазнение откладывается на неопределенное время — минуты на три.

— Но человек так пахнуть не может. Твой запах просто глаза режет, — настаивала я. — Это слишком.

— Лапочка, это действительно мой запах. Своего рода….

— Защитные выделения? Как у скунса? Или просто — чтобы привлечь подходящую самку? Как у животных в брачный период?

Вампир поморщился.

— Почему ты всегда стараешься уколоть меня, кудряшка? Я ведь только хочу тебе понравиться?

— Потому что ты всегда стараешься подчинить меня своей воле. С первой нашей встречи. А подчинить — и понравиться — это две разные вещи.

— Ты стала более жестокой и рассудительной.

— У меня было на это время и силы.

— Жаль, что у тебя не было времени подумать о последствиях своего поступка. Мальчишку придется убить.

— Убить!? — с ужасом выдохнула я.

— А ты как думала!? В глазах всех паранормов этого, да и других городов, ты — мой фамилиар! Часть меня! Моя воля — твоя воля. Мои слова — твои слова. И наоборот тоже. По-этому каждое твое движение будет оцениваться не хуже, чем золото у старого ростовщика! Пока ты сюда не приходила, я мог говорить, что ты больна. Что твоя сила требует нормализации и успокоения. Что тебе надо отдохнуть и смириться со своим новым положением. В это сложно верить, но и возразить нельзя. Но ты приходишь! И что же дальше!?

— Я не хотела…

— Чего ты не хотела!? Приходить!? Валять дурака с этим щенком!? Чего, во имя всех богов!!!? Ты пришла — и свалила мне на голову новые проблемы. Свои проблемы заметь. Теперь не получится отвязаться от Рамиреса. Он приедет буквально через день. Даже меньше чем через сутки — и что же!? Ты вымотана до предела! Как ты завтра поедешь на встречу!?

— Молча.

— Да уж, сил у тебя ни на что другое не хватит. А теперь об этом твоем сопляке.

— Сереже.

— Наглой роже! Молчи, женщина! Ты хоть понимаешь своим куцым умишком что я дол-жен его убить!?

— Нет!!!

Полотенце отлетело в сторону — и я попыталась выпрямиться на диване. Мечислав расхаживал по ковру, как ягуар в клетке. Или черная пантера. Такая же зеленоглазая, прекрасная и смертельно опасная для окружающих.

— Как Князь города я обязан охранять свою собственность. Это не мои садистские наклонности, а просто — правила. И если я не буду соблюдать их, меня разотрут в порошок мои же подданные. Я полгода не могу получить то, что этот мальчишка получил в один день. Поэтому я должен его убить.

— Нет!!!

— Придумай что-нибудь другое. Ты должна была думать раньше, до того как лечь с ним в постель! Думаешь, у Рамиреса нет здесь своих шпионов!? А у Ивана Тульского!? Объясни им, почему я проявил слабость!

— Ты можешь просто разрешить мне гулять на стороне. Разве нет?

— Нет. Ты же сама не захочешь оказаться на ночь в постели с кем-нибудь из приехавших вампиров. У Рамиреса, да и у Князя Тулы вовсе не такие простые вкусы в постели, как у меня.

— Разве!? — ко мне возвращалась ирония. Я провела пальцем по жутко распухшим и болящим губам.

— На это ты сама напросилась. Обычно я не поступаю так с женщинами, если им это не нравится. Зато Ивану Тульскому нравится причинять женщинам боль. Что-нибудь ломать или отрезать. Плети хлысты, бичи, раскаленное железо — все идет в ход. Его возбуждает роль палача, знаешь ли. Тебе не хочется пару часиков повисеть на дыбе, пока тебе будут загонять иголки под ногти и насиловать, не обращая внимания на боль в вывернутых суставах? Нет? Странно. Слишком часто ты провоцируешь на трепку даже меня. Когда приедут наши гости, я планировал сказать, что ты — только моя. И ни с кем делиться я не буду. В ближайшие лет пятьдесят, пока не пройдет первая эйфория обладания, а то и дольше. И как я скажу это сейчас?

— Но ведь никто не знает!

— Никто? После того, как этот болван вышел из твоей квартиры с таким видом, словно меда наелся!? После того, как он напевал на лестнице «Жениха хотела, вот и залетела…»? Да еще и это!

Вампир помахал в воздухе листочком из тетрадки.

— Что это?!

— Я к вам пишу, чего же боле…

— Такая вот дурачья доля, — машинально продолжила я.

— Именно! Он благодарит тебя за замечательный вечер и выражает надежду на множество таких же вечеров. Нравится!?

— Нет.

— И мне тоже! Если ты решила веси себя как дешевая шлюха, почему ты хотя бы не вы-брала более подходящий момент!?

Упс! А правда, почему? Что вообще на меня нашло? — и мне хотелось бы это знать.

— Я что — говорю вслух?

— У тебя слишком выразительное лицо для фамилиара. Раньше ты вела себя более сдержано.

— А вот с тех пор, как стала фамилиаром — не могу! Так и хочется кого-нибудь прибить, — огрызнулась я. И тут до меня дошло.

— А ведь этот мальчишка подвернулся мне на следующее утро после встречи с вами… И эмоции которые я испытывала были мне несвойственны… Такие… холодно-отстраненные… — полагаешь, что я воздействовал на тебя?

— Не знаю. А было? Только не надо мне врать!

Я впилась глазами в лицо вампира. Напрасно. Разве по этой золотой маске что-нибудь прочтешь? Да никогда! Но вот проскользнула тень раздумий.

— Осознанно я ничего не делал. Но сама природа моей силы такова, что тебе мог понадобиться секс. Как кровь.

— Ага. Тебя я не захотела. А вот на этого мальчишку набросилась.

Мы помолчали. Мечислав так же расхаживал по комнате. Ругаться было уже не на что. Сами виноваты. Не рассчитали, не проверили — и в итоге я веду себя, как не знаю кто, да еще и подыскиваю совершенно смехотворные оправдания. А Мечислав огребает все по-следствия своей неосторожности. Печально, но факт. Я-то вообще не знала чего ожидать, а он мог и подумать головой.

— А я теперь просто обязан убить этого сопляка. И сказать всем, что тебя изнасиловали.

Голос вампира ворвался в мои мысли. Меня аж передернуло.

— Не надо! И все равно в это никто не поверит.

— Зато и оспорить не сможет. А что ты предлагаешь с ним делать?

Я промолчала. А что тут предложишь. Но убивать!? Да за что!? За мою попытку сорвать ошейник!? Тогда уж лучше меня убивайте!

— Ладно, — проворчал Мечислав, усаживаясь рядом со мной на диван. — Я прикажу ребятам. Пусть просто переломают ему ноги. Пара месяцев в травмпункте — то, что ему нужно. И наказан, и подальше от событий.

— Только не насмерть!

— Борис постарается. Но следующего твоего сопляка я уже спасать не буду, ясно? Я про-сто прикажу убить его, а голову оставят на скамейке перед твоим домом.