Сколько в городе вампиров? Кто из них был инициирован князем Тулы? Кто сохранил в сердце светлый и чистый образ Дюшки (прежнего князя)? Кто и за что может иметь зуб на Мечислава?

Мы смогли ответить внятно только на последний вопрос.

— Все. И не один зуб, а клыки в три ряда.

— Очень утешительно, — подвел итог дед. И задумался.

Мы молчали. Наконец он тряхнул головой.

— Пить будете?

— Сок найдется?

— Сама нальешь, не маленькая. И мне плесни апельсинового.

Я разлила сок по стаканам, дед выпил — и подвел итог.

— То, что вас подставили — это как два пальца обсчитать. В остальном — информации недостаточно. Предполагаю, что у вас должен быть предатель. Вампиры могут понять врут им — или нет?

— Иногда — могут.

— Вот и пусть займутся.

— Слишком много людей надо будет допросить.

— Жить захотят — справятся. Юля, тебе это может как-то угрожать?

— Не больше и не меньше, чем всем остальным. Выживем.

— Не врешь. И то хорошо. Если будут еще данные, тогда придешь за советом. Не имея ни подозрений, ни доказательств, я могу сказать только две вещи. Но до них и Мечислав наверняка докопался. Первая. Ищите предателя в своем кругу. На достаточно высоком уровне. Вторая. Будь как можно более осторожной. Может, тебя и не захотят убить. Но похищение, или отравление, или попытка как-то еще выключить тебя на пару дней из общественной жизни — вполне возможны. Ясно?

— Мне уже предоставили охрану, — буркнула я.

— Вот и замечательно. Передашь вампиру мое большое человеческое спасибо.

Я скривилась. Валентин фыркнул.

— Облом?

Облом. И облез. И даже обгрыз. Поскандалить с вампиром не получится. Если уж даже дед сказал, что охрана нужна — значит, будем терпеть.

Дед тряхнул головой — и подмигнул Валентину. — что ж. За Юлю я спокоен. А теперь зовите сюда это существо.

— ? — молча удивился оборотень.

— Которое раньше было моим внуком.

— Хорошо. Сейчас.

— Минуту! — подняла я руку. — Мне надо напоминать, что все сказанное в этом кабинете между нами и останется? И если кто-нибудь проговорится, я буду знать с кого спрашивать.

— Ага, а если кто-нибудь будет жульничать, то будем бить по морде, по наглой рыжей морде,[6] — надулся Валентин. — Юля!

— Можешь обижаться. Но если среди нас есть предатель, лучше принять меры предосторожности заранее. Никому ни слова, ни полслова об этом совете. Даже Мечиславу. Ему я скажу сама.

Оборотень только кивнул — и вышел. Дед уселся за стол и принялся бегло просматривать какие-то бумаги.

— Лучше я сделаю это сейчас, — пояснил он. — Заодно и соберусь с мыслями.

Я кивнула и полезла еще за одним стаканом сока. Зрелище обещало… быть. И — бить.

Славка ворвался в кабинет ураганом.

— Ну, наконец-то! Я уже заждался!

— Ничего, молодой человек, я ведь не заставил вас ждать приема девять лет, — дед даже голоса не повысил, но у меня по коже прокатился мороз. И я на миг увидела — молодого парнишку. «Сошлете в тыл? Я все равно убегу. Я буду мстить до последнего. И вы меня не остановите, даже если оглушите и свяжете». Ни истерики, ни малейшей дрожи в го-лосе. Титановая решимость. И даже титаническая. Тогда, во время Великой отечественной и родился дедов стальной характер. Или он был и раньше? Врожденным? Просто не проявлялся в мирное время, потому что не было нужды? Наверное, так. Иначе откуда бы такие же задатки взялись у меня?

Славка остановился, словно налетев на стену, а потом сделал два шага вперед.

— Дедушка!

Дед даже и не подумал поднять голову от бумаг.

— Юля, мы с тобой еще не договорили. Сейчас дочитаю и уделю тебе время.

— А меня здесь нет?! — Славка говорил с искренним возмущением.

Дед просто перевернул страницу контракта. И сделал это с таким лицом, что нам обоим стало ясно — нет. И даже НЕТ. Может, и не будет. Дед явно разозлился и на меня и на Славку. На меня — за то, что я привела сюда «братца-лиса», на Славку… даже не разозлился. Просто Славка для него уже не существовал. Что ж, деду виднее, как и с кем раз-говаривать. Я ему игру портить не стану.

Я послушно уселась на диван.

Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем дед поднял голову от бумаг.

— Итак, Юля?

— Все просто. Славка мне не поверил. Я могла бы позвонить по телефону, но решила, что личная встреча предпочтительнее.

Одного взгляда деду хватило. Мы оба не могли позволить, чтобы это пресмыкающееся подползло к маме. А полностью не проконтролируешь. Как удержать человека, который стремится вернуться?

А просто.

Надо понять ЗА ЧЕМ он возвращается. Или за кем… Неважно. Главное здесь — не ошибиться.

Дед вышел из-за стола и прошелся по комнате, разминая мышцы. Гибкий, сильный и — чего уж там, даже сейчас — красивый. Даже в его почтенном возрасте… Есть, есть-таки красивая старость и без подтяжек и ботоксов.

— Да неужели? — голос деда хлестал как плетью. — И ты решил, что я опять приму в свою семью предателя?

— Я не предавал! — возмутился Славка.

— Правда? А как называется то, что ты сделал?

— А как называется то, что делаешь ты? Ты спишь с моей матерью. Это инцест.

Я фыркнула. Дед пожал плечами.

— Аля мне никаким боком не дочь. Мы не родственники в ближайших десяти поколениях. А то, что она была замужем за моим сыном, а твоим отцом… Что ж, пусть так. И Женька и Тамара умерли. Мы стали встречаться далеко не сразу после их смерти. Мы горевали. Я знаю, что Аля любила Женьку. И я Томку любил. Нам было плохо, когда их не стало. И все.

— Она моя мать, а ты мой дед. Это противоестественно.

— Это все церковные глупости. У нас нет общей крови.

— Это не оправдание вашим поступкам!

— А я и не оправдываюсь перед тобой. Ты не стоишь оправданий. Ты — предатель. Мелкий и трусливый.

Дед укладывал слова, как удары меча — жестко и четко.

— Я никого не предавал. Я просто ушел. — предавать можно по-разному. Можно открыть врагам военную тайну. А можно сбежать. Бросить все — и трусливо удрать. Украв побрякушки матери.

— Они были нужны мне только на первое время. Потом я обеспечивал себя — сам!

— Тебе это предстоит и дальше. Ясно?

— Мне наплевать. Да оплачу я вам эти несчастные побрякушки! Ты помнишь, что я забрал? Я не смогу их выкупить, но отдам деньгами!

— Мне не нужно от тебя ни копейки. И ты от меня ни копейки больше не получишь.

— Я и не возьму. Но ты можешь прийти как-нибудь к нам с Кларой. Мы собираемся по-жениться, у нас появятся дети, твои внуки…

— Моих внуков от тебя появиться по определению не может. К сожалению, ты слишком похож на Женьку. Так что какая-то часть моей крови в тебе есть. Жаль, что Аля не нагуляла тебя на стороне.

— Например, с тобой?

— Нет. На моего внука ты не похож. Тебя больше нет в нашей жизни. И ты мне — неинтересен.

Жалеть братца дед не собирался. Да Славка и не нуждался в жалости. Голубые глаза горели злостью, лицо неприятно исказилось.

— Мать будет рада мне. И моим детям тоже. Клара — замечательный человек, она ей понравится.

— Ты что — хочешь притащить в дом — пади? — изумилась я.

— Ты что — расистка? — взвился Славка.

— Нет, — отрезала я. — Но твоя Клара — слабое звено. И она мне не нравится. Не хочу с ней ни говорить, ни что-либо делать. Чем дальше она от меня будет, тем лучше.

— И мать не трогай, — добавил дед. — Ей пришлось тяжело тогда, после твоего ухода, и я не хочу, чтобы ей было больно сейчас.

— Если она узнает, что я жив и у меня все в порядке, ей будет легче.

— Нет. Для нее ты умер. Так и останется.

— У меня и своя голова есть на плечах. Если я решу повидаться с матерью — ты меня остановить не посмеешь! Да и не сможешь!

Дед пожал плечами.

— Если ты вздумаешь лезть в мою семью — я просто пристрелю тебя. Как бешеную шавку.

И сказано было так спокойно и холодно, что я поняла — пристрелит. И даже киллера нанимать не будет. Сам справится. И рука не дрогнет. В холодных желтых глазах деда, почти таких же, как мои, только светлее, плескалась морозная ночь. И мерцали блики, как от оптического прицела. А вот Славка…