Молодые вампиры сразу после пробуждения испытывают страшный голод.

Искать их действительно начали. Но не сразу. Ближе к вечеру. И не в лесу — что семерым людям там делать? Сперва их искали по окрестным деревням и дорогам, рас-спрашивали людей, даже проехались до ближайшего городка. А когда начали прочесы-вать лес, проклятые развалины все равно обходили стороной. Что-что, а продуцировать страх старые вампиры умеют. Они им живут, дышат и даже питаются. Вот никто и не нашел ни Питера, ни вампира. Только потом, спустя неделю когда в развалинах уже никого не было, обнаружили четыре трупа. И два трупа слуг — в лесу. Питер исчез для своих родных и для мира.

Зато появился вампир, жизнь которого оказалась не слишком приятной. Хотя и не слишком страшной. Над ним не издевались. К нему просто относились, как к вещи. Поди туда, сделай то, подчиняйся, а то будешь наказан. Наказание Питер получил только один раз — и с тех пор старался не подставляться. Его креатор и господин стал примерно через пятьсот лет членом Совета Вампиров. А сам Питер прислуживал ему.

И все же загробная жизнь Питера была мучением.

Почему?

Потому что он привык к любви животных. Он и сам их любил, даже больше, чем людей (эй, вот только о зоофилии думать не надо, ладно?). Животные, с точки зрения Питера, были достойными и приятными существами. И намного лучше чем вампиры. Вот, например вы — вы хоть раз видели хомячка-садиста? Кролика, который напился и колотит своих детей? Лошадь, которая выбрасывает своего жеребенка на свалку? Слони-ху, которая продает своего слоненка на органы или бросает после родов? Курящего по-пугая? Звери жестоки, но — неосознанно. Если они и причиняют боль, то не со зла.

Но вот беда.

После смерти все животные стали жутко бояться Питера. Единственными, кто слушался его, как бога — были лисы — оборотни. Те самые, которых Питер больше всего и ненавидел.

Я вынырнула из воспоминаний вампира. И уставилась внимательнее на опутывающую его сеть линий и цветных пятен. На первый взгляд мешанина казалась беспорядочной. На второй — очень даже упорядоченной. Хорошо, что я смотрела на ауры всех, кто мне попадался, и училась разбираться. И отделять хорошее от плохого. Потому-то одно место в ауре вампира и показалось мне неправильным. Да, пока я в этом не очень разбиралась, но на Питера и моих умений хватит. Самое главное я ведь знаю. Что чувствуют к нему животные? Почему они не боятся? Точнее — чувствовали и не боялись?

Да потому, что знают: их — любят. И вреда не причинят. Никогда. Ни за что. Если они будут это чувствовать от человека, то будут любить его. И, кажется, я знала, что не так в ауре Питера. Знала, как будто тихий голос женщины со звериными глазами шепнул мне это на ушко. По большому секрету. И — минуту… как там мои ребята?

Слава Богу, прошло не больше десяти секунд. А мне казалось, что я копаюсь в вампирских воспоминаниях уже неделю! Но пока Константин и Глеб держались. За меня, за машину за оружие скрепя зубами, но держались.

Ничего. Сейчас зов прекратится. И я знаю — как и почему.

— Питер, — негромко позвала я прямо в голове вампира. — Питер, ты слышишь меня?

Питер дернулся, как будто его ожгли хлыстом. Кто мог его так назвать? КТО, во имя всех богов мира? Уже давно никто не знал даже этого имени. Иногда Питер думал, что и креатор забыл его. Он давно получил новое имя — Рауль. Здесь, в России — Родион. Но кто может звать его этим именем!?

Я наблюдала за метаниями вампира. И сейчас они были мне понятны, как собственные руки. И так же как и свои руки — я могла повернуть его мысли в нужную мне сторону.

— Хочешь, я сделаю так, что ты опять сможешь говорить с животными и понимать их? — мягко шепнула я в сознании Питера. — Твой дар не исчез. Он просто заперт. Заперт предсмертным проклятием Гильометты. И я могу его освободить. Мне толь-ко необходимо твое разрешение.

Зов прекратился. Константин и Глеб переглянулись.

— Что они задумали?

— Наверное, пойдут на штурм.

— А подмога не пришла…

Константин только хмыкнул, перекидывая Глебу свой нож.

— Не надо. Я у Юльки возьму. Она все равно в трансе.

Что верно, то верно. Юля лежала на сиденье полностью расслабленная. А когда Глеб приподнял ее веко, обнаружил, что глаза у нее закатились. Все тело девушки было абсолютно расслабленным.

— Так может из-за нее и звать прекратили?

Оборотни переглянулись. О способностях госпожи Леоверенской они не знали ни-чего. И сильно подозревали, что и сама она находится в таком же положении.

Теперь нужно было ждать атаку. Но… ее не было. Минуту. Две. Три. А потом из дома понеслись крики. И Глеб выдохнул полной грудью.

— Ну, Юлька… ну… мать ее…. Стерва!!!

— Я могу освободить тебя. Ты останешься жив, ты сможешь управлять всеми животными… только ты ведь и сам этого не хочешь? Тебе нужна твоя свобода. И ты получишь ее. Из-за этого проклятия ты даже до сих пор не ронин. А мог бы. Я вижу твою силу.

Питер оглядывался, как безумный, но никого не видел.

— Ты — кто?

— Ты что — с ума сошел?! — окликнул его напарник. Но Питеру было все равно. Если этот голос сможет исполнить его мечту… правда сможет?

— Смогу. Для меня это будет тяжело, но я клянусь тебе жизнью моих родных. Хотя эта клятва все равно бессмысленна. Здесь нельзя лгать, разве ты — не чувству-ешь?

— Где — здесь?

— Там, где нахожусь я. Прикажи своим оборотням не нападать, пусть удержат твоего напарника — и иди ко мне. Я помогу. Я знаю, как и что делать.

— Ты — точно не лжешь?

— Спроси у себя. У того чувства, разума, уголка сознания, которым ты чувство-вал животных. Хотя… это у тебя тоже заблокировано. Будет тяжело. Но мы — справимся. Обещаю.

И Питер решился. Он жил, как в бреду. И надежды на вызволение или пробуждение — не было. Сейчас ему предлагали свободу. Что еще надо!?

Ничего. Оборотни? Где они? Здесь и внизу.

И он сделал короткий жест рукой, указывая на напарника и формируя его мысленный образ.

— Убить. И больше никого не трогать до моего приказа.

Оборотни рванулись вверх.

— Ты что, мать твою ….. — ох…. ел!?

Больше напарник ничего произнести не успел. Ворвавшиеся оборотни просто смяли его массой. Началась дикая драка. Но Питера это не интересовало.

— Где ты? — позвал он.

И услышал в ответ тихий голос.

— Закрой глаза и доверься мне. Потянись, как ты тянешься к своим оборотням. Я тебя выведу.

Что он и сделал.

И все поплыло перед глазами.

Питер не знал, что его тело обрушилось на пол, как неживое.

Не знал, что рядом с ним завязалась драка между вампиром и оборотнями. И пока оборотни побеждали.

Не знал, что ему тоже досталось в схватке.

Да и знал бы — это было совершенно неважно.

Важно было другое.

Лес. И круглая полянка, покрытая мягкой зеленой травой. Из травы и тут и там виднелись желтые головки одуванчиков. Но разве они растут в лесу?

— Вообще-то нет, но мне так больше нравится.

Питер резко обернулся. Рядом с ним стояла женщина. Хотя… какая там женщина! Со-плюшка лет шестнадцати. Невысокая, темноволосая… ничего примечательного.

— Кто ты такая?

— Я — Юлия Евгеньевна Леоверенская. Та, кто может освободить твой дар.

Я ни на минуту не лгала Питеру. Моя сила выбросила нас на воображаемую полянку. И это — было единственное, что мы видели одинаково. Деревья, лес и одуванчики на полянке. В остальном — не знаю, какой видел меня Питер, а вот я видела его, как клубок из переплетенных нитей, в середине которого находится слабо очерченная человеческая фигура.