— К тебе вернулась память, — это был не вопрос — утверждение.

Он кивнул, но они оба не слишком-то обрадовались его выздоровлению.

— Да, прошлым вечером.

— Ты… ты в порядке?

Он пожал плечами, словно это не имело никакого значения.

— Все… все, как обычно.

Джейн не знала, что он имеет в виду.

— Переживаешь из-за гибели Элизабет?

— Ты о ней знаешь? — резко спросил он, прищурившись.

— Да.

— Себастьян?

Она кивнула и принялась расправлять складки на юбке, не находя в себе сил встретиться с его тяжелым взглядом.

— А у него, оказывается, было немало хлопот.

Она вскинула голову.

— Он пытался защитить тебя и рассказал мне об Элизабет и Кристиане, чтобы я могла понять, что с тобой стряслось.

— И ты поняла?

Она опустила взгляд, ее сердце разрывалось от боли за этого холодного измученного мужчину.

— Конечно. Терять близких всегда тяжело, уж мне-то это хорошо известно. И я знаю, как ты любишь свою семью. Какую ответственность за них чувствуешь. Никто не может винить тебя в том, что ты просто хотел все забыть.

Он снова принялся изучать ее глазами цвета янтаря — бесчувственного, вечного, но такого красивого камня.

— Не делай из меня героя.

Поднявшись, она пересела на диван, чтобы оказаться ближе к Рису.

— Рис, не терзай себя из-за Кристиана. И ты не мог предотвратить смерть Элизабет.

На скулах проступили желваки, словно он крепко стиснул зубы.

— Что ты знаешь о моих отношениях с Кристианом? И разве тебе известно, как умерла Элизабет?

— Нет, но…

— Тогда хватит уверять, что я не мог это предотвратить.

— Я знаю тебя, Рис. Ты сделал бы все, что только было в твоих силах.

Она положила руку ему на колено, отчаянно нуждаясь в том, чтобы прикоснуться к нему, утешить его.

Рис тут же вскочил и подошел к камину. Он замер возле него, повернувшись спиной к Джейн, словно не в силах смотреть ей в глаза.

На миг она зажмурилась. В животе зашевелился страх.

— Джейн.

Когда-то ей нравилось, как он произносил ее имя, теперь же она ненавидела это.

— Я совершил ошибку.

Джейн снова закрыла глаза, и страх, мучивший ее с того момента, как она впервые прикоснулась к Рису, поцеловала его, вновь распустил крылья.

— Я не стою таких переживаний. Я даже близко не похожу на тот образ, который ты придумала. И мне не нужен роман с тобой.

Боль, взорвавшаяся в этот момент в ее груди, удивительно быстро сменилась гневом.

— Ты мог хотя бы смотреть мне в глаза, когда говоришь такие вещи.

Мышцы под рубашкой Риса напряглись, когда он вцепился в каминную полку, но все же он повернулся и взглянул на Джейн.

На краткий миг ей показалась, что она видит в его глазах боль, такую же сильную, какую испытывала сама, но все эмоции тут же скрылись за маской безразличия.

— Джейн, прости, что так мучаю тебя.

Она лишь кивнула, расправив плечи и выпятив подбородок, хотя больше всего на свете ей хотелось разрыдаться. Но она не станет плакать. Она ведь готовилась к этому моменту. Не так ли?

Однако это было до вчерашнего вечера.

— Ты делаешь это, потому что я призналась тебе в любви?

Рис тут же покачал головой.

— Нет. Потому что я знаю: мы не пара, и лучше сразу положить этому конец. Прежде чем все зайдет слишком далеко.

— Так заниматься сексом и говорить о любви — это значит не зайти слишком далеко? — Джейн прикусила губу изнутри. Она не будет сопротивляться. Пусть ей не так много было известно о мужчинах, но она понимала, что нельзя силой влюбить кого-то в себя.

Вот только Рис любил ее. Она это чувствовала. Знала.

— Так кто тебе нужен, Рис? — Ее голос звучал словно чужой. Такой же холодный, как и янтарные глаза Риса.

— Джейн, я не хочу это обсуждать. Наши отношения нельзя было допускать. Все надо было завершить в тот самый вечер, когда я проводил тебя до отеля.

— Но вышло по-другому.

— Да. По-другому. И мне очень, очень жаль.

— Почему? Потому что я тебе безразлична? Или, может, наоборот?

Рис уставился на Джейн. Разговор шел не так, как он рассчитывал. Он предполагал, что она расплачется. Будет умолять о втором шансе.

И уж никак он не ждал от нее такой холодной уравновешенности. Джейн всегда была немного застенчива и не уверена в себе. А теперь она сидела перед ним, задрав подбородок, с горящими решимостью глазами, словно королева фей. Маленькая, хрупкая, но настолько величественная.

Она еще никогда не была столь красивой.

Однако тут взгляд Риса упал на пластырь, прикрывавший укусы. Он должен вынудить ее уйти. С ней все будет в порядке. Для нее же самой безопаснее, если она оборвет все связи с ним.

— Джейн, послушай. Я не знаю, как еще это объяснить. Жаль, если ты считаешь, что влюбилась в меня, но я-то тебя не люблю. Ты мне неинтересна.

От этих прямолинейных слов она вздрогнула, совсем чуть-чуть, но тут же снова вскинула голову и стиснула зубы.

— Я тебе не верю.

Проклятье, как же ему хотелось поцеловать ее. Сжать в объятиях. И больше никогда не отпускать.

Вместо этого он отбросил все свои желания, как делал уже сотни лет. Неважно, чего он хочет. Надо, чтобы Джейн была в безопасности.

— Джейн, — протянул Рис; его голос был тихим, но каждое слово сочилось снисхождением и жалостью. — Хватит. Ты лишь унижаешь этим и меня и себя.

В этот раз ей не удалось удержать свой маленький подбородок гордо выпяченным. Зеленые глаза все еще неотрывно глядели на него, но Рис понял, что его слова наконец-то достигли своей цели. Джейн засомневалась в нем.

Он повернулся к пустому камину, чтобы не видеть больше ее страданий.

— Прости, что все так вышло. Но я уверен: ты поймешь, что я не тот, за кого ты меня принимала. А ты не из тех женщин, которые привлекают меня.

Повисло молчание, и Рис хотел уже обернуться. Подойти к ней. Но он остался на месте, вцепившись в каминную полку, будто в якорь, не дававший ему броситься к Джейн.

— Просто скажи мне одну вещь, — донесся до него тихий голос, в котором, несмотря на ее самообладание, послышалась мука. Рис ощутил ее как тянущее, тяжелое чувство в своем собственном сердце.

— Что?

— Почему раньше ты хотел меня?

Он зажмурился, грудь перехватило так, что он не мог говорить.

— Потому что ты была здесь.

Рис услышал, как Джейн поднялась и направилась к двери, затем скрипнули дверные петли.

Он разрешил себе бросить взгляд в ее сторону.

Джейн медлила, и Рис подумал, понадеялся, что она обернется к нему. Но она не стала. По-прежнему выпрямленная, словно внутри ее держал стальной стержень, она вышла. Дверь хлопнула за ее спиной.

Рис огляделся, не зная, что же теперь делать. Он подошел к столу, чтобы взять свой виски, ставший в последнее время его неизменным спутником. Однако вместо того чтобы поднести стакан к губам, он начал изучать его золотистое содержимое.

Рис попытался глубоко вдохнуть, но боль, сдавливающая грудь, усиливалась с каждой секундой, пока он не почувствовал, что задыхается.

Ему всегда казалось, что у него нет сердца. У вампиров его не бывает — только у смертных.

Громко выругавшись, он размахнулся и швырнул стакан в камин. Хрусталь разлетелся тысячами крохотных осколков.

Как и несуществующее сердце Риса.

Джейн плохо помнила, как добралась до спальни. Подкашивающиеся ноги с трудом донесли ее до комнаты, но стоило ей только очутиться внутри, как она безвольно рухнула на кровать, опустив невидящий взгляд на трясущиеся руки, сложенные на коленях.

Она не знала, как долго просидела вот так, не чувствуя ничего. А может быть, чувствуя все сразу, просто эмоции вытесняли друг друга, пока в сердце не осталась лишь пустота.

Однако постепенно внутри разгорелось одно ощущение. Боль. Ужасная, душераздирающая боль, которая, казалось, вот-вот убьет ее.

Джейн глубоко вдохнула, пытаясь унять это чувство, но на выдохе из груди вырвался всхлип. Жалкий звук, с которым разбились все ее хрупкие мечты.