— Такую женщину как ты, можно и подождать. Я же не дурак, мне по должности положено знать все, что происходит в городе. Когда ты представилась, я вспомнил, про слухи, что ходили летом про тебя и сейна Калларинга. А потом вспомнил, что сегодня говорили про его намечающуюся на днях помолвку. Увидел у тебя сбитые костяшки на правой руке, она у тебя вчера весь вечер болела, я заметил. А если сложить вместе, ссадины на руке, растрепанные волосы и поцарапанное лицо, то напрашивается интересный вывод…

— И к-каакой?

— Ты приехала на праздники, застала сейна с другой, и устроила им кровавую разборку. Это ты молодец! А потом сидела, разговаривала со мной и все ждала, когда же он придет мириться и не дождалась. Ты все время на дверь поглядывала… А я был несказанно рад, что он не пришел, но вы помиритесь, обязательно помиритесь…

— А ттыы?

— Я? Ну, я сегодня уеду обратно на свой пост. Мне на нем еще полтора года сидеть.

— А чччто тыы гго-овориил про жждаать?

— А… про это… Просто я понимаю, что у вас с сейном чувства и все такое, но он простой человек, я имею в виду, что он не маг. Он уже далеко не мальчик. Пройдет еще лет десять, ладно… двадцать, и вы расстанетесь…

— ??

— Расстанетесь. Потому что он постареет, а ты останешься по-прежнему молодой и красивой. Мы, маги стареем дооолго. Вот я старше сейна, а выгляжу моложе. Поэтому я подожду, и когда вы расстанетесь, я буду рядом. Можно?

— Ммоожно. А зачем ттебе этто?

Сантеро хмыкнул.

— А если скажу, что ты мне понравилась. Поверишь?

— Нне знааааю.

— Через полтора года я выйду в отставку. Мне выплатят приличную сумму и выкинут за дверь. Придется или класть все в банк и жить, тихо спиваясь на проценты, так многие делают, или вкладывать капитал… А для хорошего вложения надо будет проситься в какой-нибудь Род, так почему бы не в твой?

— Но у мееня ниччего неет…

— Я знаю, но это не важно. Здесь за южным хребтом полным полно свободных земель. Главное их удержать, а вместе мы сможем почти все.

— Дда, может быть…

Дальнейший разговор утонул в поцелуях, нежных и легких, как илларий пух, и таких же теплых и обволакивающих. Он долго и нежно утешал меня, как может мужчина утешать женщину.

Дальняя часть подвала поразила Домара. Скрытое за потайной дверью помещение было вдвое больше своей официальной части. В нем не было окон, тусклое магическое освещение, полное отсутствие какой-либо мебели или рухляди. А к дальней от входа стене кто-то прикован толстыми противомагическими цепями, и рядом с ним лежат связанные, как перед забоем иллари. Этот кто-то абсолютно обнаженный, свернувшись калачиком, лежит на каменном полу, чуть прикрытом свежей соломой. Тихо, только вода равномерно капает в большую каменную чашу.

Убийцы приготовились к бою, но… драться-то собственно было не с кем.

И тут голое тело слегка зашевелилось, на него сейчас направлены все пять арбалетов, четыре наемников и пятый Дамы. Вот тело медленно, с большим трудом выбирается из соломы и перед глазами команды убийц предстает большая, толстая, отвратительная в своей наготе тетка, с точащими во все стороны короткими грязными волосами. Она медленно и с трудом встает и звенит цепями.

Ассе Домару кажется, что он знает ее, но черты лица, прикованной, какие-то расплывшиеся и уловить сходство не получается. Наемники стоят и ждут команды, стрелять в это, к тому же еще и прикованное к стене, смысла особого нет. Сопротивляться оно не может.

— Ты кто? — шепотом спрашивает ее Дама.

— Давно тут сижу… — заявила прикованная.

— А где Великий Магистр?

— Снимите, — толстуха выразительно загремела кандалами, — покажу, где вход. Сами не найдете…

Маги поняли, что прямо сейчас нападения не будет, и магический круг распался. Тяжело держать объединенную магию и не предпринимать никаких действий, она все время норовит вырваться из-под контроля и покалечить связавших ее откатом. Асса Домар слышал, что полный круг из семи магов очень устойчив, но где его седьмого, синего взять. Наемники тоже немного расслабились, и перестали все вместе целиться в толстуху.

Дама напряженно думала, а нелепая толстуха тяжело села на солому, показывая всем своим видом, что пока она скована, ни с кем говорить не будет. Печеный стал методично обследовать стены.

Прошло четверть часа, дверь Печеный не нашел, а Дама все еще продолжала думать. Домар подошел к ней:

— Что будем делать? — прошептал он животрепещущий для всех вопрос.

— Мне все это не нравится. Великий должен быть здесь! Дом все время был под наблюдением, выйти из него не замеченным он не мог. Живых в доме никого кроме нас и ее нет. — Дама кивком показала на толстуху.

— Так что делаем? — настаивал маг.

— Не знаю. Но ее нельзя расковывать! Она, судя по кандалам, маг.

— И что? Вы же знаете, что даже если она в них всего час, то колдовать еще долго не сможет. Магия так быстро не восстанавливается. И потом, у нее самой наверняка есть большой зуб на Великого, если он ее тут приковал.

— Зачем она ему?

— Скорее всего, для какого-нибудь эксперимента, как и иллари. Сперва на них потренируется, а потом на ней продолжит.

— Тогда где он? Печеный ничего не нашел, значит, скрытых проходов тут нет.

— Или он их не нашел… — возразил Даме маг.

Дама еще помолчала. Все ждали ее решения.

— Мне кажется, что снять с нее кандалы будет самой большой ошибкой в моей жизни. Но если мы сейчас уйдем, то получится, что те, которые сейчас возможно умирают, отвлекая на себя внимание магической стражи, они гибнут ЗРЯ. Легион так не поступает. Поэтому…

Дама подошла вплотную к толстухе:

— Где ключ от кандалов?

— Там, у двери висит.

— Печеный принеси и… — Дама сделала рукой странный жест, но помощник ее понял без слов.

Помощник легионерши принес ключ и стал снимать оковы с толстухи.

— Отойдите, ничего не видно… — Попросил он столпившихся за его спиной магов.

Асса Домар отошел немного в сторону, решив все же на всякий случай собрать магов для объединения в круг, а то зеленая ведьма, со своим желтым коллегой, зачем-то исследовала илларей, а фиолетовая дамочка вовсю кокетничала с одним из наемников. «То же мне нашла время, «-зло подумал маг.

В это мгновение с толстухи упали последние оковы. Она спокойно, или даже лениво встала и стала разминать места креплений кандалов, совершенно не стесняясь своей отвратительной наготы.

— Показывай, где ход, — попыталась поторопить ее Дама.

— Пара минут вас не устроит, а мне надо прийти в себя. — Нагло заявила ей тетка.

— Мы ждем, поторопись…

— Ладно… Идите сюда. — Дама и Печеный с опаской приблизились к толстухе. — Видите решетки на полу? Стены то ты осмотрел, а про пол забыл…

Дама с помощником и двое наемников отвлеклись на медные решетки, скрывающие канализационный сток, а асса Домар стоял рядом с илларями и наблюдал.

И тут с толстухой стали происходить какие-то непонятные метаморфозы. Из трясущегося студня ее тела вдруг вытянулись конечности, живот подобрался, ее пальцы удлинились, на них резко выросли длиннющие когти и все тело стало стремительно меняться, превращаясь… Асса Домар не успел додумать, как сработали вбитые годами тренировок инстинкты и он стал поднимать щиты земли, пытаясь прикрыть ими себя, и всех вокруг. Это и было его ошибкой.

Зверь, в которого превратилась толстуха, молниеносно обернулся к нему, почувствовав движение магии. Неуловимо быстрое движение когтистой лапы наискось по его груди и ниже, и… Маг увидел свою рассеченную вместе с кольчугой грудь, брызнувшую во все стороны кровь и вываливающиеся на пол кишки, резко запахло кровью, мочой и дерьмом. Домар выпустил из рук нити управления щитами и не отрываясь смотрел на собственный, бледно сиреневый и чуть шевелящийся на соломе кишечник. Его ноги подкосились, и он плавно сполз вниз по стене. Тут прямо в его внутренности вкатилась голова Печеного, его глаза были открыты, а открытый рот перекосила судорога. Рядом в стену ударилось и упало поломанной куклой тело Дамы, маски на ней не было. И ее изуродованное огнем плечо было последнее, что увидел в своей жизни маг.