– Хорошо, – сказала она. – Нам нужно забрать Арху из гаража и показать ему, где мы дежурим. Мне не очень хотелось бы брать его на дело так скоро, но он уже научился делать «шаг вбок»…

– И чья же это была светлая мысль научить его такому? – досадливо прищурился Урруах.

– Моя, если хочешь знать. Брось, Урруах! Он в любом случае рано или поздно научился бы; кстати, он быстро все схватывает. «Шаг вбок» может спасти ему жизнь или, если он погибнет во время испытания, от умения сделать его может зависеть, выполнит ли он задание, а значение в конце концов имеет только это.

– Хм-м… – протянул Урруах и посмотрел через улицу на открытую дверь ресторана. – Цыпленок в соусе…

– Сейчас не до цыпленка. Я хочу, чтобы ты был на месте, рядом с Арху, по крайней мере сегодня вечером, да и вообще как можно чаще в ближайшие дни. Ему требуется хорошая ролевая модель – настоящий кот; так нам легче будет подготовить его к тому, что его ожидает. – Рхиоу одобрительно посмотрела на Урруаха. – И я хочу, чтобы ты знал: по-моему, ты очень хорошо справляешься с ситуацией.

– Я же профессионал, – гордо ответил тот. – Приходится держаться, хоть этот котенок и вызывает у меня зубную боль. Однако меня тревожит и еще кое-что – не только оххра, как ты, без сомнения, полагаешь. Ты упомянула о разлившейся нефти… Я слышал, что было получено разрешение на сдвиг времени.

Рхиоу заморгала.

– Правда? Тогда почему в новостях все еще говорят о несчастье с танкером? Вся та временная линия должна была быть исправлена… точнее, исчезнуть.

– Что-то оказалось не в порядке.

Рхиоу озабоченно распушила усы. Сдвиги времени были дорогим удовольствием, но требующаяся для них магия отличалась простотой и немедленным действием. Услышать, будто со сдвигом времени что-то не в порядке, было все равно что узнать об исчезновении тяготения.

– От кого ты слышал о разрешении на сдвиг времени?

– Мне сказал Рахив, а он слышал от Эхефа – они виделись сегодня утром.

Такой источник был, безусловно, надежным.

– Что ж, ситуация все-таки под контролем, – сказала Рхиоу. – Ведь тропический ураган «изменил курс». Даже не имея чувствительных усов, можно точно определить, что меры приняты.

– Да, но не те, которые имелись в виду. А уж если говорить о неудачном сдвиге времени… – Урруах начал бить хвостом. – Очень странно, если хочешь знать мое мнение.

– Может быть, возникла какая-то местная проблема, – предположила Рхиоу. – Что-нибудь вроде пятен на Солнце: сейчас приближается пик одиннадцатилетнего цикла активности. Если на этой неделе я увижу Харла, я его спрошу.

– Пятна на Солнце… – протянул Урруах, всем своим видом показывая, что Рхиоу его не убедила. Однако он поднялся, потянулся, и кошки вместе двинулись по Восточной Шестьдесят восьмой.

Они бежали по тротуару, стараясь не попасть под ноги пешеходам. Когда они добрались до угла Шестьдесят восьмой и Лексингтон-авеню, Урруах сказал:

– Вон там, посмотри.

– На что?

– На афишу.

Рхиоу отошла поближе к стене химчистки, расположенной в угловом здании, и посмотрела через улицу. На доме была укреплена доска с какой-то картинкой – одним из тех плоскостных изображений, которые так любят эххифы, – и несколькими словами. Рхиоу первым делом обратила внимание на них и стала разбирать буквы. Хотя благодаря знанию Речи она понимала все слова, иногда вычурные письменные знаки мешали быстрому восприятию.

– Три… тенора. Что такое «тенор»?

– Это такой голос. Мы сказали бы «фваис». Довольно высокий, но не самый высокий.

Теперь Рхиоу обратила внимание на картинку и долго, прищурившись, ее рассматривала. Чтобы понять, что изображено на этом плоском человеческом плакате, нужно было знать, как особым образом смотреть. Когда наконец Рхиоу решила, что правильно видит афишу, она спросила:

– Значит, после пения они будут драться? – Она сказала «сфхруисс», имея в виду турнир, которым часто разрешается спор за территорию или самку.

– Нет, только голоса, никаких когтей. Они так выступают всюду, где появляются.

Объяснение Урруаха заставило Рхиоу вытаращить глаза, а потом замотать головой так яростно, что уши захлопали.

– Они что – прайд? Прайд из одних самцов? Что за чушь!

Урруах покачал головой.

– Не уверен, что сам хорошо это понимаю, – признался он. – Мне кажется, что у эххифов все иначе… но не проси меня рассказать тебе все в подробностях.

Рхиоу и не собиралась разбираться в деталях.

– Так который из них сегодня был не в голосе?

– Тот, что в середине.

– Для человека он очень велик, правда?

– Просто огромный, – ответил Урруах с гордостью и, как показалось Рхиоу, некоторой завистью. – Должно быть, он победил в сотнях драк и имеет огромный успех у самок… у женщин.

Рхиоу подумала, что толстый эххиф не выглядит участником сотен драк. Ей случалось видеть изображения самцов-людей, публично сражавшихся в Мэдисонсквер-гарден, и они весили явно гораздо меньше, чем этот. Впрочем, решила она, не всегда можно судить по внешности. Вот и этот эххиф, возможно, несравненный мастер, когда дело доходит до когтей и зубов.

– Так, значит, тысячи слушателей соберутся ради него через… через три дня? Он так хорош?

– Он поет невероятно громко, – с благоговением в голосе ответил Урруах. – Тихой ночью его слышно за несколько миль даже без помощи аппаратуры.

Рхиоу против воли почувствовала почтение к подобным способностям.

– Если завтра вечером я буду свободна, – сказала она, – может быть, я схожу с тобой в парк на репетицию.

– Ох, Рхиоу, тебе наверняка понравится! – Они пересекли улицу и двинулись к гаражу, в котором жила Сааш; по дороге Урруах в подробностях рассказывал Рхиоу об ахриях, ссох-прао[19] и всяких других специальных вещах, пока наконец Рхиоу не стала автоматически бормотать «да» и «как интересно», чтобы не показать, как все это безумно скучно.

По крайней мере для меня, – подумала она. Иногда случалось, что, подумав, будто кто-то его переспрашивает или проявляет интерес к его рассказу, Урруах пускался в детальное изложение, и тогда, если вы не хотели ранить его чувства – а слушатели, как правило, не хотели, зная, как больно, когда невежды точат когти о самое дорогое вашему сердцу, – не оставалось ничего другого, как только кивать и вежливо выслушивать Урруаха, пока хватало терпения, и только в крайнем случае спасаться бегством. Обычно хорошим извинением служила острая необходимость посетить ящик для хиоух. Рхиоу в настоящий момент не могла прибегнуть к такой уловке, а потому принялась думать о том, что Урруах – замечательный пример мага, обладающего весьма полезным свойством: способностью надолго запоминать огромное количество потенциально бесполезной информации. – Вот уж этого, – думала она, – у него не отнимешь.

– Ох, я совсем забыла, – сказала Рхиоу, поблагодарив судьбу за то, что вспомнила о необходимости спросить кое о чем, – ты поговорил со старостой-собакой о том сторожевом псе?

– Да, – ответил Урруах. – Рхаах собирается организовать ему побег – пес будто бы случайно сорвется с привязи как-нибудь ночью. Рхаах уже приготовила для него подходящее жилище.

– Это хорошо, – кивнула Рхиоу.

Они свернули за угол Семьдесят первой, и Рхиоу увидела Сааш, сидящую у ярко освещенного входа в гараж. Мех на спине Сааш был взъерошен, как будто раздражение мешало кошке привести себя в порядок. В ворота то и дело въезжали и выезжали машины; Сааш не обращала на них никакого внимания, и это было необычно: Сааш всегда очень опасалась автомобилей.

Когда Рхиоу и Урруах подошли к ней, Сааш бросила на них такой взгляд, что, по поговорке, если бы глаза были когтями, уши обоих сильно пострадали бы.

– Что вас задержало? – спросила она.

– Где этот вундеркинд? – поинтересовался в ответ Урруах.

– Где-то внутри, – ответила Сааш, – играет в прятки с персоналом. Абад совсем с ума сходит: никак не может понять, почему то видит нового котенка, то нет. К счастью, игра ему нравится, и он думает, будто Арху просто прячется от него под всеми автомобилями по очереди. Только вот Абад решил, что и нового котенка нужно избавить от блох, и тут, понятное дело, Арху не спешит становиться видимым, а очередная порция средства от блох достается мне.