Внезапно в ушах его раздался стук. Он схватился за лоб, стараясь унять этот звук, но громкий стук покинул его голову и превратился в громкие удары в дверь дома. Николай широко открыл глаза. Яркий солнечный свет заливал комнату. Николай выпрыгнул из кровати и бросился на лестницу.

— Лиценциат, — раздался за дверью голос ди Тасси еще до того, как Николай успел отодвинуть засов.

Советник стоял на пороге и неодобрительно смотрел на врача.

— Вы все еще в постели? Вы знаете, который теперь час? Заспанный Николай отрицательно покачал головой. Он ничего не понимал и не помнил, как заснул. И вот, пожалуйте, уже наступил ясный день.

— Быстро собирайтесь. Мы должны ехать. По дороге я вам все объясню. Возьмите свою сумку. Я заеду за вами через четверть часа.

— Но… куда мы поедем?

— Мы напали на один след. Мне нужна ваша помощь.

— Но… я не могу просто так взять и поехать с вами.

Ди Тасси посмотрел на него так, словно Николай произнес какую-то непристойность.

— Вы работаете на меня. Об этом мы договорились с вами в субботу. Или вы забыли?

— Нет, но мы не говорили о деньгах, а ведь у меня договор с городским врачом Мюллером.

— Сколько он вам платит?

— Триста талеров в год.

— Я заплачу вам четыреста, а теперь собирайтесь.

Ди Тасси резко повернулся на каблуках и сбежал с лестницы к сопровождавшему его человека.

Четыреста талеров? Николаю показалось, что он грезит. За что этот человек предлагает ему такие большие деньги? Но в следующий момент ему в голову пришла иная мысль.

— Пятьсот, — крикнул он в спину ди Тасси.

Ди Тасси обернулся, хмуро посмотрел на Николая и сказал:

— У меня нет времени на мелочную торговлю. Но ладно, пятьсот. И закончим на этом. Что с девушкой? Она заговорила?

Николай уже окончательно проснулся. Сумма потрясла его воображение. Он отрицательно покачал головой.

— Она должна заговорить. Нам нужно описание преступников. Постарайтесь что-нибудь придумать. И поторопитесь, мы не можем терять ни минуты.

Час спустя Нюрнберг остался далеко позади. Они скакали по дороге на север в направлении Эшенау. Вопреки своему обещанию объяснить по пути причины столь неожиданной вылазки ди Тасси молча сидел в седле и о чем-то напряженно размышлял. Трое людей ди Тасси тоже скакали молча и в разговоры не вступали. Фойсткинг, самый молодой из них, хотя бы кивнул ему, остальные не сделали даже этого.

Через два часа они прибыли в Швабах, забытый Богом городишко в болотистой пойме реки. Главная улица, если ее вообще можно было так назвать, была совершенно размыта. При каждом ударе копытом с земли взметался фонтан солоноватой воды и обрызгивал штаны всадников мокрой грязью. По улице бродили свиньи. Подняв головы, они тупо смотрели на лошадей, а потом снова утыкались рылами в грязь.

Николай последовал за ди Тасси и другими в гостиницу и упал на стул, стоявший у входа. Зад невыносимо болел, каждое движение болью отзывалось во всех мышцах ног. Ди Тасси заговорил с хозяином. Трое мужчин стояли возле двери, не спуская глаз с лошадей. В гостинице они оказались единственными постояльцами.

— Пока мы остановимся здесь, — сказал ди Тасси, отойдя от стойки. — Я снял для нас комнату. Мы встретимся там через час, а сейчас мне надо ненадолго отлучиться. И… ах да, лиценциат, вы уже знаете моих людей. Фойсткинг, Камецкий, Хагельганц. Подойдите сюда.

Все трое подошли к Николаю и по очереди протянули ему руки.

— Лиценциат Рёшлауб будет помогать нам распутывать это дело. Я уверен, что сегодня нам удастся сделать большой шаг вперед. Рассчитываю при этом на ваше содействие. Лиценциат Рёшлауб пользуется моим доверием, а значит, и вашим.

Повисло молчание. Николай всмотрелся в лица троих мужчин. Он попытался улыбнуться, но никто не ответил ему тем же. Ди Тасси прервал тягостное молчание следующим распоряжением:

— Камецкий, объясните ему положение. Дайте ему почитать протокол допроса Боскеннера. Если за это время прибудет фельдъегерь, прочтете донесения и доложите мне, когда я вернусь.

С этими словами он вскочил на лошадь и уехал.

Николай чувствовал, что все трое внимательно разглядывают его. Было очевидно, что они не испытывают ни малейшего желания посвящать его в положение. Фойеткинг и Хагельганц, не говоря ни слова, взяли вещи и потащили свои седельные сумки по узкой лестнице на второй этаж. Камецкий также молча направился в конец трактира и уселся за стол. Николай нерешительно остановился в дверях, но когда Камецкий сделал ему знак, тоже пошел к столу.

— Не знаю, как это вышло, — заговорил Камецкий, сохраняя на лице не слишком дружелюбное выражение, — но это первый случай, когда с нами работает мещанин.

У Николая сильно забилось сердце. Оскорбление было невыносимым, но инстинкт подсказал ему, что он попадет в открытую ловушку, если поддастся на провокацию. Австриец, очевидно, только этого и ждал. Как он ненавидел этих надутых аристократов!

Тонкими пальцами Камецкий взял несколько листов бумаги.

— Я дам вам прочесть протокол допроса, — сказал он, не глядя на Николая. — Допрашиваемый — некто Боскеннер, вор и преступник, который два дня назад попал в наши сети. Из протокола становится ясна связь с Альдорфом. В протоколе идет речь о человеке, которого мы собираемся арестовать. Господин ди Тасси хочет, чтобы вы незамедлительно обследовали этого человека.

— Обследовать? Но на предмет чего?

— На предмет яда, — ответил Камецкий, по-прежнему не поднимая глаз на Николая. — Господи ди Тасси ищет следы невидимого яда.

Николай изо всех сил постарался сохранить спокойствие. Очевидная неприязнь, которую этот человек испытывал к нему, вызывала у Николая плохо сдерживаемый гнев. Надменность Камецкого вызвала неудержимое желание поддразнить его.

— Чтобы найти яд, надо знать, что ищешь. Скажите, какой яд я должен найти?

— Не знаю, это ваше дело.

— Мое дело.

Этот повтор прозвучал совершенно беспомощно, что вполне соответствовало состоянию Николая.

Камецкий встал, пододвинул Николаю бумаги и оставил его одного.

Ханау, 14 декабря 1780 года.

Допрашиваемый: Эвальд Боскеннер, 43 года.

Приметы: На голове редкие темные волосы. Массивный квадратный череп, широкий лоб, кустистые брови. Цвет глаз темно-карий. Нос ровный с узкой спинкой и малозаметными крыльями. Тонкие губы. Подбородок раздвоенный, на нем слева шрам, частично прикрытый бородой. Цвет кожи: бледный.

ВОПРОС: Когда состоялась первая встреча?

ОТВЕТ: Где-то в ноябре.

В.: Когда именно в ноябре?

О.: Этого я сейчас не припомню.

В.: Где состоялась встреча?

О.: В Нюрнберге.

В.: Кто к вам обратился?

О.: Я не знаю имени этого человека.

В.: Но этот человек знал вас?

О.: Да, это очевидно.

В.: Откуда?

О.: Я знаком со многими людьми, и многие люди знают меня. Он меня разыскал.

В.: Где?

О.: В Нюрнберге. В «Провинциальном всаднике».

В.: Можете ли вы его описать?

О.: Нет.

В. : Он большого роста?

О.: Нет, не выше среднего.

В.: Он толст, худощав?

О.: Скорее строен.

В.: Во что он был одет?

О.: В черное. Он был одет во все черное.

В.: Священник?

О.: Да. То есть нет. И да, и нет.

В.: Как это понять — да и нет?

О.: На нем были черные башмаки, черные штаны и черная ряса, но он неnon.

В.: На каком основании вы это заключили?

О.: Он не толстый и говорил очень ясно. Кроме того, уходя, он заплатил по счету.

В.: Что вы можете сказать о его лице?

О.: Он часто моргал, словно у него болели глаза.

В.: Он носит очки?

О.: Нет.

В.: Он пришел один?